Наконец, поправив горшочек гиацинта, который стал не первым украсившим эту комнату цветком, Алекс вытерла руки и подошла к медленно тлеющему камину, над которым висел большая картина. На ней были изображены сидящая на кресле ныне здравствующая герцогиня в молодости, на коленях которой сидела маленькая девочка в белом платьице. По правую сторону от кресла стоял мальчик лет шестнадцати с до боли знакомыми золотистыми глазами и слегка растрёпанными медовыми волосами, а с левой стороны находился высокий статный мужчина с приятными чертами лица и такими же, как у сына, глазами. Одной рукой он сжимал руку своей супруги, а вторую положил на плечо сына.

Отец Тони. Алекс ощутила холодок в груди. Так вот, как выглядел человек, так опрометчиво разрушивший жизнь сына и предавший его. Как бы Алекс ни старалась оправдать покойного герцога, она не могла понять, как взрослый, здравомыслящий и могущественный человек мог позволить себя так просто обмануть. Как он мог так жестоко предать своего сына и соблазнить его невесту? Алекс вновь посмотрела на Тони и снова почувствовала, как сжимается сердце. Как можно предать такого мужчину, как он? Как можно не любить такого, как он?

- Правда он красивый? - раздался за спиной глубокий женский голос, которого Алекс никогда прежде не слышала.

Встрепенувшись, Алекс быстро обернулась и увидела стоявшую у порога кабинета невероятно красивую стройную женщину с черными как смоль волосами и белой как снег кожей. На ней было красное муслиновое платье, выгодно подчёркивающее узкую талию и пышную грудь, которую едва скрывал глубокий вырез. Пухлые губы скривились в полуусмешке, а небольшие черные глаза пристально изучали её. У Алекс гулко забилось сердце и неприятное чувство охватило всё ее существо, когда она тихо спросила:

- Кто вы?

Чёрные глаза окинули ее с ног до головы презрительным взглядом, а затем снова незнакомка посмотрела на нее.

- Я - Оливия Блэкчёрч, а вы… - Она медленно вошла в комнату, двигаясь с особой внутренней грацией, которая могла бы подействовать на кого угодно, но только не на Алекс, которая уже начинала догадываться, кто стоит перед ней. - А вы, кажется, та самая садовница, которую привёз сюда мой Тони.

Какое-то время Алекс молча изучала женщину, которая причинила Тони бездну боли, а теперь с такой самоуверенной наглостью заявляет, что он по-прежнему принадлежит ей. Алекс никогда не предполагала, что когда-нибудь ей доведётся встретиться с ней, и внезапно ощутила лёгкую растерянность. Пристальный взгляд сестры Марка смущал и вызывал острое беспокойство, но вспомнив бледное лицо Тони, когда он пытался перешагнуть порог своего дома, когда рассказывал о том, что с ним сделала эта женщина, Алекс медленно выпрямила спину и смело встретила взгляд стоявшей перед ней женщины.

Воспользовавшись молчанием Алекс, Оливия едко заявила:

- Никогда бы не подумала, что Тони польститься на очкастых дурнушек. У него всегда был идеальный вкус.

Поразительно, но ее слова нисколько не обидели Алекс, которая ощутила глубокую неприязнь к сестре Марка.

- Возможно под идеальным вкусом вы имеете в виду свою чёрную натуру? - на удивление ровным голосом спросила она.

Оливия нахмурилась, глаза прищурились, а идеальные губы презрительно скривились.

- О, так ты еще и кусаешься. - Она сделала шаг в сторону Алекс. - Так и быть, я помогу тебе сохранить остатки своей гордости и уйти отсюда, пока я окончательно не рассердилась.

Чувствуя, как колотиться сердце, Алекс тоже сделала шаг вперёд, обнаружив в себе непреодолимое желание ответить этой женщине именно так, как она того и заслуживала. Даже не смотря на то, что её всегда учили быть вежливой и учтивой.

- И что же произойдёт, когда вы рассердитесь по-настоящему? - тихим голосом спросила она, пристально глядя на Оливию. - Заставите Тони задушить меня, как заставили его задушить собственного отца?

Глаза Оливии потемнели. Грудь ее стала быстро подниматься и опускаться.

- Если понадобиться, я сама задушу тебя, - сказала она своим гортанным голосом, сжав руку в кулак.

- Так у вас есть опыт в подобных делах?

Алекс видела, как Оливию рассердили ее слова, но она не смогла бы взять их обратно.

- Послушай, ты, дрянь, мне не интересно, о чём Тони жаловался у тебя на жилетке, но не испытывай моего терпения, и немедленно выметайся из этого дома.

На этот раз разозлилась Алекс, ощущая, как гнев начинает переполнять ее. Ей было обидно за Тони, за то, что эта женщина так и не осознала, какое горе причинила ему. Пытаясь дышать ровнее, Алекс спокойно встретила пылающий взгляд чёрных глаз.

- Это не ваш дом, и вы никто, чтобы говорить мне такое!

- Этот дом мой! - гневно воскликнула сестра Марка. - С самого начала он должен был принадлежать мне! Всё шло хорошо, пока не появилась ты!

Алекс изумлённо вскинула брови.

- Я? Какое отношение имею к вашим мерзким планам я? - Она задрожала от нарастающего гнева, едва сдерживая себя. - Неужели вам не достаточно того, что вы натворили? Недостаточно тех страданий, которые вы причинили Тони?

- Да кто ты такая, чтобы говорить мне об этом? - брезгливо бросила Оливия.

Вспомнив рассказ Тони и то, с какой нечеловеческой жестокостью эта женщина предала его, Алекс испытала к ней безграничную ненависть и отвращение.

- Вы правы, мадам, не мне взывать к вашей совести, которой вы напрочь лишены.

- Да как ты смеешь! - вскричала Оливия, сделав еще шаг вперёд. - Не уж-то ты станешь защищать Тони от меня?

И на этот раз Алекс не выдержала, почувствовав, как гнев перерастает в настоящую ярость. Она пристально посмотрела на Оливию, когда обманчиво тихим голосом проговорила:

- Хоть Тони вполне способен защитить себя сам, на этот раз именно я не допущу, чтобы вы снова причинили ему боль. Я не позволю вам и на пушечный выстрел приблизиться к нему. Вы давно потеряли право даже находиться с ним в одной комнате. Как можно было предать его, заставить убить отца, а потом позволять стрелять в него, избить до полусмерти и бросить умирать на холодном полу?

- Но он ведь не умер!

Впервые в жизни Алекс испытала острое желание ударить кого-то. Ее потрясло бессердечие, с которой эта женщина делала подобные заявления. Неудивительно, что Марк не мог слышать даже одно ее имя.

- И вам ни разу не было больно за него? Как вы могли спокойно уйти, зная, что он может умереть?

- Я не хотела, чтобы его убивали. Я хотела, чтобы его проучили.

Чем больше она говорила, тем сильнее изумлялась Алекс, которой становилось всё труднее дышать.

- После всего, что вы натворили, вы еще что-то хотите от него? - наконец заговорила Алекс, подавляя внутреннюю дрожь. - Как такой мужчина, как Тони, захочет снова иметь дело с женщиной, подобной вам? Как вы собираетесь после всего этого смотреть ему в глаза?

- Ты ничего не знаешь! - яростно воскликнула Оливия.

Черты ее красивого лица неприятно исказились, и вся красота, которой она, возможно, обладала, исчезла.

- О, поверьте, я знаю достаточно! - в тон ей ответила Алекс, вспомнив дрожащего и бледного Тони, когда впервые увидела его в том коттедже. - Как вы смеете называть его своим после того, как заставили убить родного отца? Вам и всей жизни не хватит, чтобы искупит вину за все те страдания, что вы причинили ему!

- Он сам выбрал себе страдания! Он не понимал, что смерть отца для него благо. Я дала ему уникальную возможность в миг возвыситься в глазах общества, стать богатым и влиятельным человеком. А он, глупец, воспринял смерть старика как великую трагедию и обвинил во всем меня. Все эти годы, преследуя меня, он ни разу не подумал о том, что я на самом деле сделала для него.

- О да, вы правы, как непростительно с его стороны ни разу не подумать о том, что вы сделали для него. Как можно не думать о предательстве женщины, которая собиралась стать его женой? Как можно забыть о том, что она толкнула его на величайшее преступление, чуть не убила его, и не захотеть после всего этого поблагодарить ее? Может быть в силу своего благородства Тони не успел по достоинству оценить истинное вероломство ваших поступков?

Алекс никогда бы не подумала, что способна на такое, но она кипела от гнева, обиды и боли за Тони. Какая наглость! Как можно действительно верить в то, что Тони простит и примет ее? К ее огромному изумлению Оливия вдруг застыла, а потом громко расхохоталась. И было в этом смехе нечто пугающее, что вселяло чувство ужаса. И неожиданно Алекс поняла, что стоящая перед ней женщина просто безумна, если решилась после всего явится сюда в надежде поговорить с Тони. И ее догадки подтвердились, когда она услышала Оливия снова заговорила:

- Какая же вы глупая! - совершенно спокойно заявила она, покачав головой. - Тони непременно оценит мои поступки, когда поймёт, как сильно заблуждался. Ведь я хотела ему только добра. И теперь я думаю, он успокоился достаточно, чтобы принять меня обратно. Мы заживём с ним счастливой жизнью, и он будет любить меня так же сильно, как и прежде.

Глядя друг другу в глаза, женщины не заметили, как у порога появилась высокая фигура.

- Я никогда не любил тебя!

От звука этого голоса Алекс стало дурно настолько, что страх сжал все ее внутренности. Она резко обернулась и посмотрела на дверь, где стоял Тони. Господи, он не должен был стать свидетелем этой жуткой сцены! Не при таких обстоятельствах он должен был входить в эту комнату. Но пересилив себя, он всё же шагнул в кабинет, едва переставляя ноги. Алекс почувствовала острую боль в груди, когда увидела, как стремительно он бледнеет. Она хотела подойти к нему, но не смогла сдвинуться с места, видя, как он смотрит на Оливию.

Проснувшись утром, Тони ни за что бы не подумал, что впереди его ждёт очередное испытание. Все его мысли заполняла Алекс, которая мирно спала рядом, прижавшись к его груди. Он посмотрел на нее и вновь почувствовал, как безмерная, неодолимая, всепоглощающая любовь заполняет каждую клеточку его тела и души. Это было удивительное чувство. Рядом лежащая девушка была удивительным созданием, перевернувшим всю его жизнь. Кто бы мог подумать, что встреча в лавке аптекаря навсегда изменит его жизнь! И наполнит таким безграничным смыслом.

Даже во сне она крепко сжимала его руку и это окончательно покорило его. Тони осторожно поцеловал ее в лоб и тихо вышел из комнаты, чтобы не потревожить ее и дать ей еще немного времени отдохнуть. Чтобы потом встретиться с ней и обнять ее уже при свете дня. День, который он теперь хотел встречать, но только с ней.

Он не хотел больше скрывать от нее свои чувства. Тони мечтал заглянуть ей в глаза и сказать, что она значит для него, какое место занимает в жизни, которая теперь без остатка принадлежало ей. Когда-то он до смерти боялся потерять её, но теперь он знал, что она никогда не оставит его. Теперь он знал, что его место рядом с ней, куда бы она ни пошла и где бы ни была.

Закончив дела, Тони покинул свою комнату и спустился вниз, чтобы отыскать Алекс и был уверен, что она пропадает в оранжерее, но какого же было его изумление, когда он обнаружил, что двери кабинета открыты и оттуда раздаются до боли знакомые голоса. Тони стал задыхаться, в голове тут же взорвались тысячи мучительно далёких воспоминаний о том, что произошло в этой комнате. Холодная испарина начала покрывать спину и лоб, руки затряслись, а перед глазами всё поплыло, когда он узнал голос Ливи!

Ливи находилась в кабинете его отца!

Она была там, где ровно два года назад заставила его задушить отца. Это было даже хуже страшного сна, который не раз снился ему. Но Тони каким-то образом обнаружил в себе силы двинуться в сторону кабинета, чувствуя, как ноги наливаются свинцом и с каждым шагом становилось всё труднее двигаться. Дыхание обрывалось, голова кружилась. Ему стало казаться, что если он переступит порог этой комнаты, то снова увидит отца. На полу. Голым. И снова не сможет подавить в себе дикое желание убить его. Во второй раз.

Но он переступил порог. Он увидел женщину в красном платье, которая при звуке его голоса медленно обернулась к нему. Время словно отбросило его в прошлое, и Тони, наконец, заглянул в глаза женщины, которой выделил такое колоссальное место в своей жизни. Он боялся почувствовать тот лишающий волю трепет, робость и волнение, которые она всегда вызывала в нём. Почти всю свою жизнь он хотел, чтобы она принадлежала ему. Всю жизнь он хотел видеть ее рядом с собой. И вот она стояла перед ним. Любовь всей его жизни, как он наивно полагал. Тони, наконец, увидел ее красивое лицо, чётко очерченные губы и пронзительно-чёрные глаза.

И ничего не почувствовал! Ни волнения, ни трепета, ни страха, ни ненависти. И более того, он не почувствовал даже слепящего желание убить ее. Она не вызывала в нем абсолютно никаких чувств. Он смотрел на нее так, как если бы смотрел на дерево или дорожную грязь.