– Да ты не печалься, – сказала Марина, желая к ней подольститься и едва сдерживая смех. – Все можно и без доктора узнать. Ты найди предлог сбегать на конюшню да поглядеть на Хьюго.

Глэдис зарделась. Ясно, что она сделает это непременно и безо всякого предлога!

– И что же, мисс? – взволнованно спросила она.

– Как же ты не понимаешь? У него же лицо поцарапано! Ежели кровь голубая, то и царапины голубые будут!

Марине пришлось закашляться, чтобы не выказать усмешку, но простушка Глэдис уставилась на нее с самой горячей благодарностью.

– Не знаю, как и благодарить вас, мисс… я хочу сказать, миледи! – жарко выдохнула.

– Ну, это очень просто сделать! – торопливо сказала Марина. – Принеси еще горячей воды для ванны – вот и сочтемся.

Глэдис подхватила кувшины и прижала их к себе.

– Ну и заболталась же я! – смущенно пробормотала она. – А про дело и забыла. Вы небось захотите другую горничную, миледи. Ей-богу, даже брауни был бы расторопнее.

Марина так и подскочила на постели.

Брауни! Ну конечно! Брауни и все, что было потом. Она начисто позабыла, о чем хотела поговорить с Глэдис. Тоже, хороша птушка!

– Кстати о горничных, – она жестом остановила Глэдис. – Ты в замке давно служишь?

– Да три года! – гордо ответила Глэдис. – А что?

– Не помнишь ли ты, была здесь когда-нибудь девушка по имени Гвен… Гвендолин?

Мгновение Глэдис стояла с открытым ртом, а потом опрометью кинулась прочь, сопровождаемая неистовым грохотом меди, скачущей по каменным плитам пола.

«Похоже, – угрюмо подумала Марина, – так и не приму я нынче горячую ванну! Ну черт ли меня за язык тянул? Не могла я разве начать спрашивать попозже, когда Глэдис уже принесла бы воды?!»

Глава XIV

Приключение в башне

Чем дальше уходил день, тем менее реальными казались Марине ее ночные приключения. Поверить было невозможно, что в замке, где столько народу снует туда-сюда, мог находиться человек в заточении, да без ведома хозяев.

Разумеется, без их ведома не мог. Вот ведь Урсула знала же о Гвен. А кто знал еще? Кто держал ее взаперти, кто терзал и мучил?

Марина спустилась в сад и с тщательным безразличием принялась ходить туда-сюда по парку, постепенно сужая круги и подбираясь к зарослям шиповника, на которых кое-где торчали почерневшие прошлогодние ягоды. Да, кажется, та самая башня. Вот по этой лужайке носился брауни. А вот за тем узеньким окошком…

Она задрала голову, едва не сломав шею. Да, окно как раз на высоте галереи, по которой они с Урсулой вчера скакали как угорелые. Как же вошел в башню этот злодей? О! Да вот через эту дверь!

Не веря глазам, Марина уставилась на полукруглую, вросшую в землю дверь. Hичего себе! Как все просто! Даже замка здесь нет: так, заложен засов, и все. Ну, тяжелый какой, небось и не поднимешь: проржавело все. Забытое, заброшенное место.

Марина с безразличным видом подошла к башне, воровато обернулась – вокруг никого, ниоткуда ее невозможно углядеть, и вцепилась в засов. Он легко ушел в сторону, дверь бесшумно приотворилась. Марина мазнула пальцем по петлям: ого, сколько масла! Кажется, и впрямь кто-то хаживает сюда украдкой, а раз так, она на верном пути.

Говорили, будто в башне нечто вроде кладовой, однако помещение было пусто, ни мешков, ни бочонков, ни ящиков, только две какие-то доски прислонены к стене. Посередине комнатки винтовая лестница. Да какая крутая! Марина едва переводила дух, когда наконец одолела ее и стала на площадке. Перед ней было окно, ведущее на галерею, забитое крест-накрест устрашающими ржавыми гвоздищами. В щель Марина разглядела нишу, где пряталась вчера, каменные плиты, где лежала Урсула…

Что-то там было не так. Мелькнула мысль, будто нет чего-то… чего-то важного! Но Марина тут же упустила мысль, потому что подумала: теперь понятно, почему, хоть и глухо, но можно было расслышать голос Гвен. В двери, выходящей на площадку, тоже видны щели. Странно, что узница не кричала, не звала на помощь: кто-нибудь из обитателей замка непременно услышал бы ее, помог. Или… или некому было помочь? Значит, получается не так, как сначала думала Марина, а наоборот: все в замке знали об узнице – все, от хозяина до последней горничной. И кричи она, не кричи, никто не пришел бы ей на помощь. Почему? Что толку голову ломать – не проще ли спросить у самой узницы?..

Марина припала к щелястой двери. Перед ней была комната – очень узкая, с низким потолком, напоминающая шкатулку, едва освещенная решетчатым окном в массивной стене. Это была темница, настоящая темница, но вот незадача: в ней не было узника.

Да, да! Комната оказалась пуста. Марина обшарила в ней каждый уголок (дверь легко открылась), и она смогла войти, надеясь отыскать хоть какое-то подтверждение вчерашним событиям. Мебели ни следа, нет даже жалкого топчана, на котором вчера, судя по жутким звукам, неизвестный мужчина зверски насиловал Гвендолин. Стоит под окном колченогий табурет, и Марина устало оперлась на него коленом, пытаясь поглядеть сквозь решетку.

Она увидела лес на горизонте, изгиб реки, очертания гор – наверное, где-то там и море. Она увидела вдали крыши деревенских домов, поляну вокруг замка, темно-зеленые лавровые кусты… и человека, который поспешно прошел между ними по узкой тропе.

Несмотря на расстояние, Марина узнала его сразу – не столько взором, сколько дрогнувшим сердцем. Это был Десмонд, мелькнул – и скрылся, будто очень спешил куда-то. Они не виделись дня три, Марина успела забыть, как он красив… красив и строен, какой у него властный, надменный вид. Если бы она задержалась в своих поисках на полчаса и сейчас только подходила к башне, они с Десмондом вполне могли бы встретиться вон за теми кустами. Он шел так быстро, что они, пожалуй, налетели бы друг на друга, и… Марина охнула, представив, как ударилась бы в твердую грудь Десмонда, а он, чтобы поддержать, схватил бы ее за руку или за талию. Схватил бы, прижал к себе, ощутив близко-близко бешеный стук сердца, уловив запах ее волос, ее кожи, увидев, как трепещет в глубоком вырезе грудь… Что, если та сила, которая несколько дней назад едва не бросила их в объятия друг друга, сейчас восторжествовала бы над ними?

Внезапно колченогий табурет, на который Марина в волнении слишком сильно оперлась, треснул и развалился, и она упала на колени, взвыв от боли.

Вскочила, смахнув злые слезы. Десмонда и след простыл. А Марина наконец вспомнила, зачем пришла сюда, в башню.

Хороша спасительница! Хороша исследовательница! Весна, вот в чем дело. Близка весна! Вот она и мечтает о мужчине, не зная даже и сама, о каком. Похоже, ей все едино: Десмонд ли, Хьюго… Нет, забудь, забудь о зове плоти, не то недолго и до беды! Марина несколько раз весьма чувствительно стукнула себя по лбу, и, вдруг, словно эти удары сбили некие путы, вспомнила, чего не обнаружила на галерее.

Разбитого фонаря там не было! Осколков стекла!

Но как же это могло статься? Марина вернулась на площадку, припала к щели.

Каменный пол совершенно чист, лишь кое-где валяются какие-то веточки, сухие прошлогодние листочки. Урсула убежала сама не своя, Марине тоже было не до сбора осколков. Что же получается? Урсула потом спохватилась и вернулась подобрать их? Или – Марина вздрогнула – вернулся кто-то другой? Тот, кто держал здесь Гвендолин и почуял чужой глаз?..

Ей сделалось жутко. В панике ринулась вниз по ступенькам, споткнулась, еле удержалась на ногах – да и замерла, пораженная внезапной догадкой. А что, если никто не возвращался убрать разбитый фонарь? Что, если и фонарь этот, и разговор узницы с Урсулою, и крики Гвендолин, и вообще все ночное приключение – не более чем кошмар, призрак… такой же несуществующий призрак, как леди Элинор, и старик на деревянной ноге, и прочие призраки Маккол-кастла?

В панике Марина сбежала вниз, толкнула уличную дверь. Та не поддалась: заело что-то, наверное. Толкнула еще раз, другой – и отошла, бессильно прислонилась к стене.

Все-таки ей судьба была найти в этой башне хоть одну запертую дверь. Ту самую, через которую она сюда вошла, а выйти – не может.

Конечно, дверь запер Десмонд. Нет, не нарочно. Хозяйский глазок, как говорится, смотрок! Заметил приотворенную дверь – да и закрыл покрепче. Небось еще и замок навесил!

Поднимать крик Марине не хотелось. До чего же глупо будет она выглядеть, когда ее выпустят! Представился холод в глазах Десмонда, его презрительно изогнутая бровь: «Вечно вас куда не надо заносит, не в баню, так в башню!» Ох, нет. Крик она оставит на потом, когда уж точно не останется иного способа выбраться отсюда, как звать на помощь.

Окно, ведущее на галерею и забитое крест-накрест, встало перед ее глазами. Если бы расшатать гвозди и вытащить хотя бы две доски, она смогла бы выбраться и вернуться в замок совершенно незаметно, той же лестницей, которой они с Урсулою бегали ночью… или во сне.

Она вернулась в окошку и принялась за дело. В ход пошла ножка сломанного табурета, потом вторая, третья, четвертая… Все они сломались одна за другой, но не то что вытащить – даже расшатать хотя бы одну доску Марине не удалось. Пожалуй, придется кричать…

Но что толку орать в небеса? Лучше вернуться к нижней двери: там, глядишь, хоть кто-то мимо пройдет. О господи, да ведь, кажется, уже темнеет! А тьма – прибежище призраков! Надо скорей звать на помощь!

Марина со всех ног понеслась вниз и уже открыла рот, готовясь закричать, но едва не рухнула без чувств от страха: тишину башни взрезал не ее перепуганный вопль, а хриплое:

– Мя-а-у!

У своих ног Марина увидела огромного бело-рыжего кота.

Макбет!

– Ты, дурак, чего орешь? – спросила сердито. – Напугал меня до полусмерти.

На круглой, сытой, усатой морде выразилось совершенно человеческое возмущение. Очевидно, он не привык, чтобы с ним разговаривали в таком тоне. Марина, впрочем, уже устыдилась своей грубости и, решив исправить содеянное, потянулась его погладить. Да не тут-то было! Макбет оказался с характером. Отскочив, он повернулся к Марине спиной, брезгливо тряхнул сперва одной, потом другой задней лапкой, выражая свое глубочайшее презрение неприветливому человеческому существу, а потом скользнул в узкую щель между досками и стеной. Наверное, там был какой-нибудь кошачий лаз.

– Макбет, ради бога! – в панике воззвала Марина, поняв, что сейчас останется одна, и, с неожиданной силой отшвырнув одну доску, потом другую, так и ахнула, увидев перед собой этот самый «кошачий лаз»: в пол-аршина шириной и не меньше, чем в два, длиной. Не самое просторное отверстие, однако вполне достаточное, чтобы мог протиснуться человек. Это Марина и проделала незамедлительно, думая сейчас даже не о том, что перед ней открывается возможный путь к спасению, а о том, чтобы не оставаться одной.

Пробежав несколько шагов на полусогнутых ногах, она ощутила, что потолок уходит вверх, и осторожно распрямилась, пытаясь проникнуть взором сквозь тьму. Похоже, она оказалась в настоящем подземелье, причем настолько влажном, что вода сочилась по стенам. О господи, не вернуться ли? В башне хотя бы сухо и не так промозгло. Куда он ее завел, этот чертов Макбет?

– Мяу! – раздалось у ног, и Марина с трудом подавила желание схватить кота на руки и ощутить его живое, успокоительное тепло.

– Вот что, друг, – сказала она почтительно и в то же время сдержанно. – Ты меня сюда завел – ты и выводи.

Макбет немедленно ринулся вперед, и Марине, чтобы не потерять его, пришлось припустить со всех ног.

Белый клок тумана мелькал впереди; она бежала, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не оглянуться. Ну что там, сзади? Ход в башню, только и всего. Марина старалась не думать, что этого хода больше не видно, и даже захоти она – не найдет дороги назад. Вот уж правда что, у нее теперь оставался только один путь – вперед, и один проводник…

– Макбет!!! – заорала она.

– Мяу! – отозвался кот, а почудилось, будто он сказал: «Не бойся, я здесь».

Надо отдать должное Макбету: он откликался всякий раз, когда Марина начинала пугаться, и дело свое проводническое делал исправно: уже вскоре под ногами стало сухо, потом пол начал повышаться, и наконец Марина споткнулась о ступеньку. Лестница!

Это была такая же винтовая лестница, как та, по которой она столько раз пробежалась сегодня. Может быть, кот привел ее во вторую башню? Хорошо бы: она обитаема, там комнаты Джессики и, кажется, Джаспера. Там-то уж, если Марина начнет кричать, ее наверняка услышат.

И вдруг она осознала, что Макбета впереди нет. Pастворился в темноте?

– Кис-кис! – окликнула Марина, на нелепое мгновение вдруг озадачившись размышлением, понятен ли английским котам этот русский призыв.

– Мяу! – услышала она насмешливый отзыв и облегченно вздохнула: понятен.

Огляделась: а где же Макбет? Его по-прежнему не видать, и голос его стал глуше, словно из-за стены доносится. А вот и стена! Марина зашарила по камню руками и ничуть не удивилась, когда наткнулась на две доски. Их удалось раздвинуть и протиснуться в образовавшееся отверстие.