Марина мстительно усмехнулась. Ей давно хотелось разделаться с Саймонсом, еще со времени гибели Агнесс, да Бог все воли не давал. А теперь эка удачно все сошлось! Отомстила Саймонсу, да и на свободу путь открыт!

Она шла и шла, и совсем скоро тайный ход вывел Марину прямиком на галерею для менестрелей, протянувшуюся над огромным нижним залом, где, говорят, прежде давали балы и устраивали празднества. Конечно, Марина отродясь не догадалась бы, что эти тяжелые складки гобеленов таят в себе такую тайну!

Холл был пуст, на галерее тоже ни души. Марина опрометью слетела по лестнице, стараясь елико возможно сохранять достойный и равнодушный вид: кто бы ни попался ей навстречу, он не должен был заподозрить, что мисс Марион не просто невинно прогуливается, а деру дает. Едва ли Десмонд и Джессика успели сообщить всем и каждому, что она пребывает в заключении. Только бы эта парочка не стала на ее пути! Остается надеяться, что они сейчас где-нибудь возле Урсулы, изображают скорбь, чая минуту остаться наедине и обсудить свои преступные планы. Или… а вот интересно знать, Джессика уже соблазнила Десмонда или еще строит из себя невинность? У Марины подкосились ноги от ревности. Нет, не думать… нельзя ни о чем таком думать!

Она без помех вышла из замка и со всех ног припустила к конюшне.

Сначала показалось, что здесь нет никого, кроме коней, жующих, вздыхающих в денниках, однако откуда ни возьмись вылез смертельно заспанный парень с соломою в волосах и только осоловело кивнул, когда Марина приказала ему седлать знакомого уже гнедого и взять мужское седло. Времени терять ни минуточки не следовало, а сидя на дамском седле, будешь заботиться лишь о том, чтобы не съехать с него, а не о скорости.

Вообще может статься, что она уже опоздала и не найдет ни Флоры, ни Элен, то есть Алана. У Джессики руки загребущие, и если она дотянулась до Гвендолин, почему бы ей не достать и сына этой несчастной? Нет, пожалуй, все должно быть в порядке. Хьюго ведь в заточении, а кто еще согласится на такое грязное дело? Не Десмонд же!

Джаспер?..

Марина призадумалась. Она много чего узнала нынче ночью от Урсулы о Джаспере. Ну что ж, хорошо, если Урсула была права и у него не достанет сил поднять руку на женщину, которая много лет была его верной подругой. Хотя кто их поймет, этих Макколов! Ладно, вон уже показались впереди окраинные домики деревни. Скоро, уже сейчас Марина узнает, что произошло – или, благодарение Богу, не произошло.

Она влетела в деревню на всем скаку, но сдержала коня, увидев, что люди, одетые в черное и толпящиеся тут и там, поглядывают на нее с недоумением и ужасом. Окна домов тоже были обвиты черными лентами, и Марина с трудом сообразила, что это значит. Деревня в трауре по Урсуле, и не диво, что люди на нее пялятся. Она ведь живет в замке, а почему-то явилась не в черном платье. И зачем-то примчалась в деревню как бешеная, не соблюдая торжественной неторопливости, приличной дню смерти такой важной особы, как леди Урсула.

Ох, дурища! Дело ее следовало делать как можно неприметнее, а она-то столько привлекла к нему внимания, что диво, если все не провалится.

Марина доскакала до хорошенького серого домика, увитого плющом, перемахнула через изгородь и лихо выскочила из седла. Чей-то белый чепец мелькнул за углом дома. Верно, не в меру охочая до новостей соседка.

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – буркнула Марина, не заботясь, что говорит по-русски, и, покосившись на черный бант над дверью, вбежала в дом, радуясь, что здесь все так тихо, мирно, чисто и, вполне может быть, еще ничего не…

Она пролетела через комнату прямиком в угол, где красовалась розовая колыбелька. Нагнулась и замерла: колыбель была пуста.

– Флора! – выдохнула Марион. – Алан!..

Что-то испуганно пискнуло за спиной. Круто повернувшись, она увидела Флорину матушку, которая, сидя на своем привычном месте у камина, в страхе глядела на нежданную гостью. Марина ее вгорячах-то и не заметила.

– Где Флора? Где ребенок? – воскликнула она, бросаясь к старушке так стремительно, что зацепила ногой какую-то корзинку; та опрокинулась и заплясала по полу. Хорошо, что оказалась пуста. А в прошлый раз, вдруг вспомнила Марина, там лежали клубки, будто кошка с котятами, и старушка все наматывала, наматывала нитки… Теперь клубков в корзинке не было, а старушка, вжавшись в спинку кресла, пыталась заслониться от нависшей над ней гостьи.

Марина выпрямилась:

– Прошу прощения, я не хотела вас напугать. Но мне очень нужна Флора.

– Флоры нет, мисс, – еще вздрагивающим голосом отозвалась ее матушка. – Не угодно ли выпить сидра? Помнится, в прошлый раз он весьма пришелся вам по вкусу.

– О, так вы меня помните, – пробормотала Марина, вглядываясь в невинные серые глаза, такие же, как у Флоры.

– Конечно. Вы русская мисс из замка, вы приезжали вместе с леди Джессикой. Леди была очень добра и подарила девочке чудесное яблоко, – улыбнулась старушка, и глаза ее стали еще прозрачнее и невиннее. – Так как насчет кружечки сидра, мисс? Только прикажите…

– Благодарю, – нетерпеливо сказала Марина. – Как-нибудь в другой раз. Мне нужна Флора, очень нужна! Где она?

– Где она? – Белые седые брови высоко поднялись. – Да где же ей быть, скажите на милость? Конечно, в замке.

– В замке?!

– Ну да, мисс! – закивала старушка. – Чему ж так удивляться? Леди Урсула, страдалица, померла – упокой, Господи, ее светлую душу, отвори ей врата райские! – Старушка молитвенно сложила руки.

Марина с досадой прикусила губу. Да, это очень похоже на правду. И получается, в то время, как Марина выбиралась из заключения и неслась сюда, непрестанно понукая гнедого коня, Флора была уже в Маккол-кастле. Такой поворот событий почему-то в голову Марины не пришел. Ну, стало быть, такая у нее неразумная голова! Делать нечего, придется обходиться тем, что есть, а потому…

– Очень жаль, – сказала она как могла спокойно. – Я ведь затем и ехала, чтобы позвать Флору в замок, а получилось, что мы с нею разминулись в пути. Ничего страшного, я вернусь – и мы повидаемся, однако мне хотелось бы взглянуть на красоточку Элен. Вы позволите?

– Так ведь Флора взяла малышку с собой! – выкликнула старушка, всплеснув руками. – Как принесли нам записочку от леди Джессики, мол, так и так, у нас несчастье, а потому приезжай, Флора, в замок и крестницу бедняжки леди Урсулы, маленькую Элен, с собой возьми, так Флора и…

Она осеклась.

– И – что? – тихо спросила Марина, но старушка не ответила, с преувеличенным вниманием схватившись за прялочку.

Марина покачала головой. Ох и ясные, ох и честные глазки у этой бабули – спасу нет! Мастерски врет она, а все же немножко перестаралась. Не скажи она, что Флора поехала по зову Джессики, Марина, может быть, и проглотила бы это вранье, столь похожее на правду. Но Флора ведь Джессику знает как облупленную, насквозь ее видит. Разве что в припадке безумия она отозвалась бы на ее зов, вдобавок потащив за собою Алана прямо в логово таких хищников, как Джессика и Десмонд. И сама бы в замок не сунулась. Так что нечего Марине сетовать на свою глупость: и в помине нет Флоры в Маккол-кастле, и Алана там нет. А вот где они?

Старушка крутила веретено с такой скоростью, что только пыль летела. И пальцы у нее ловкие, и язык. С такой бесполезно ходить вокруг да около, надо говорить все прямо.

Марина сунула руку в карман, выхватила оттуда сложенный вчетверо листок и протянула старухе:

– Вот, поглядите-ка.

– Что это? – Старушка опасливо взяла листок, повертела в сухих, скрюченных пальцах. – Письмецо, что ль? Но к чему оно мне, милая мисс? Я и читать-то не умею.

– Не важно, – отмахнулась Марина. – Я сама вам прочту. Слушайте!

Она развернула листок – и с трудом сдержала слезы, взглянув на дрожащие каракульки Урсулы. Чудилось, это писал ребенок, однако не детские, не веселые, не беззаботные слова были тут написаны!

«Дорогое дитя мое, Флора! – читала Марина. – Дела наши могут стать совсем плохи, а потому лучше бы тебе сейчас уехать и взять с собою Алана. Доверься мисс Марион – она твой и мой друг, а желает того же, чего желаем и мы: справедливости для Алана и счастья для Десмонда. Она знает о тебе все, что знаю я. Она согласилась сопровождать тебя в Брайтон, где ты поживешь у миссис Беркли. Эта дама тебе знакома; думаю, и она тебя не забыла. Когда-то она была мне единственным другом, пока в Маккол-кастл не поселилась известная тебе особа и все у нас не пошло кувырком! Сошлись на меня при разговоре с миссис Беркли, оставайся у нее, покуда я не позволю тебе вернуться. Храни Бог тебя и Алана. Урсула Маккол».

Марина закончила читать, а старуха все глядела на нее с тем же рассеянным выражением.

– Вы слышали? Урсула послала меня передать это Флоре, и вы должны…

– Одного я в толк не возьму, – перебила ее матушка Флоры, – как же леди Урсула сподобилась письмецо сие написать? Она ведь упокоилась, страдалица. А тут на тебе – письмо…

– Да вы что, не понимаете? – запальчиво вскричала Марина. – Леди Урсула написала это еще ночью, когда жива была! Она уже тогда чуяла недоброе, и…

– Спрячьте-ка письмецо, милая мисс, – приветливо изрекла старушка. – Складно да ладно вы все говорите, однако почем я знаю, в самом ли деле это письмецо леди Урсулы? А может быть, вы сами все насочиняли? Когда грамоте разумеешь, это дело нехитрое.

– Ну слушайте, – беспомощно пробормотала Марина. – Как это – я сама насочиняла? Нелепица получается! Откуда мне, к примеру, знать про мисс Беркли? Про Алана?

– Про Алана вы все выглядели да высмотрели, мне Флора сказывала, как из замка прибежала, холодно изрекла старуха, вприщур глядя на Марину, и ни следа прежней розовой и голубой невинности не обнаружила та в ее глазах и на лице. – Я сразу говорила: уезжай, мол, беда близко, а она отговаривалась так и этак. Ну а сегодня, как прошел слух, что вы с леди Урсулой расправились…

– Что? – слабо выдохнула Марина, а старуха горестно покивала в ответ.

– Да, да, что слышали. Хоть Флора и говорила, будто вы ни в чем дурном замешаны быть не можете, мол, глаза у вас ясные, а мне другое ясно: вы, мисс, ничем не хуже той мисс Джессики. Она тоже нынче записочку написала: так, мол, и так, поспеши, Флора, в замок, да дитя с собой прихвати… Всем, погляди-ка ты, наше дитя вдруг понадобилось! – ожесточенно всплеснула руками старушка. – Да только Флора, по счастью, не так глупа, как вы все думаете. Ее уже давно и след простыл! И вам, и этой наглой девчонке я сказала, что, мол, дочка в замок уехала, а больше знать ничего не знаю и ведать не ведаю! – И старушка вновь сердито вцепилась в свою прялку.

Марина стояла, будто в землю ее вбили.

– Что? – с трудом разомкнула она непослушные губы. – Наглая девчонка? Это вы о ком? Кому вы еще…

– Надо думать, обо мне речь! – перебил ее чей-то обиженный голос. – Неужто вы так про меня, матушка Смит? Вот не зря же я вам не поверила и решила погодить возвращаться!

Глаза старушки наполнились страхом, и Марина резко обернулась.

– Глэдис?! – вскричали обе разом.

– Она самая, – бывшая горничная Марины сделала свой книксен так стремительно, словно у нее подвернулась нога. – Ой… Стало быть, вы мне голову решили поморочить, матушка Смит? Ну, это вы зря. Ежели я скажу об этом в замке…

Она укоризненно покачала белым чепцом, и Марина поняла, кто подглядывал за ней во дворе. Но никак нельзя, чтобы Глэдис оказалась сейчас в замке. Все доложит своей хозяйке, Джессике, а та хитра и опасна!

Марина прикусила губу, чтобы отогнать слезы, которые, будто нанятые, так и прихлынули к глазам. Не до них! И она осторожненько переступила, пытаясь поближе переместиться к Глэдис, но в то же время стараясь сохранить на лице маску безграничного, отупелого недоумения.

Однако Глэдис была настороже и, чудилось, еще прежде, чем Марина предприняла свои военные действия, горничная вылетела на крыльцо. Марина ринулась за ней, но Глэдис улепетывала с невероятной скоростью. Правда, снова подвернула ногу и едва не вспахала носом землю.

Что-то мелькнуло в голове Марины… какая-то мысль… но тотчас же и исчезла, как водится.

– Что, под хозяйку свою хромоногую подлаживаешься? – в бессильной ярости выпустила Марина весьма жалкую, с затупленным концом и содранным опереньем парфянскую стрелу, однако та вроде бы и ушей Глэдис не достигла: подхватившись, горничная быстренько выбежала со двора и оказалась в полной безопасности среди людей. А Марине ничего не оставалось делать, как воротиться в дом.

Mатушка Смит глядела на нее с молчаливым страхом.

– Удрала, подлая! – буркнула Марина. – Теперь уж точно доложит своей хозяйке и про меня, и про Флору.

– Да, леди Джессика многих слуг переманила на свою сторону, – пробормотала старушка. – Она задаривает их своими обносками, вот некоторые и лезут из кожи вон…

– Что? – шепотом вскрикнула Марина.