Это была правда.

Я уже говорила, что в письмах к своему старому приятелю стала лаконичной, дойдя до грани обмана. Проблема заключалась в том, что с момента изобретения электронной почты у меня уже больше не было повода отправлять по одной открытке в год с неясной фразой о том, что «все в порядке».

Со Всемирной паутиной меня познакомил Толстый Джо еще в те дни, когда я делала попытки получше узнать своих соседей и иногда отваживалась зайти в его берлогу, чтобы принести ему чашку чая. Он был только рад оторваться от записи шумов, которые скачивал с сайта лондонского метрополитена. Он показал мне, как находить людей в Сети. И я быстро нашла Брайана.

С тех пор мы с Брайаном стали друзьями по электронной почте, почти каждый день стремительно обмениваясь посланиями (когда я могла попасть в спальню к Джо; к счастью, он был постоянен в своих привычках, и у меня обычно было пятнадцать минут после его первой чашки кофе). И каждый день, заполняя киберпространство, я от мелких недомолвок быстро перешла к старомодной, большой черной лжи, которая, как предупреждала меня моя мать, помогает нажить врагов.

Ну а что я могла поделать, когда Брайан сообщил мне по электронной почте, что только что обедал в новом модном ресторане рядом с Мадонной? Прислать ему список бутербродов, которые лучше не есть в кафе «Жирный Фред» в Баттерси? Нет, мне пришлось написать, что я занималась вместе с Мадонной в одном женском фитнес-центре в Ковент-Гарден. С тех пор все примерно и пошло в этом духе.

Когда Брайан прислал мне сообщение, что он собирается в Хэмптонс с младшим Кеннеди, я ответила, что улетаю на юг Франции погостить у влюбившегося в меня арабского принца, с которым я встретилась на светской вечеринке в ночном клубе «Аннабель». Когда Брайан радовал меня рассказами о тратах в магазине «Ральф Лоран», я тут же отвечала ему, что «Дольче и Габбана» готовят кое-что к моему двадцатишестилетию, которое будет праздноваться в зале отеля «Гросвенор Хаус».

Но самую большую ошибку я совершила, когда он угощал меня подробным описанием своей новой шикарной квартиры…

Брайану было известно, что я съехала из своего сарая в Балхэме, как только мы сменили перо и бумагу на электронную почту. В эти дни у меня появилась своя собственная великолепная квартира с видом на Гайд-парк, купленная после удачной многомиллионной сделки по недвижимости, которую провела лично я, будучи старшим партнером компании «Корбетт и дочь» (та, конечно же, была одной из самых крупных коммерческих компаний по недвижимости в Англии, а не однокомнатным офисом с непонятным штатом сотрудников из трех человек и невоздержанным спаниелем породы кавалер-кинг-чарлз).

Мои электронные письма пестрели названиями закрытых клубов и именами известных людей, с которыми я там бывала. В моей тайной кибержизни я всегда прикупала себе что-нибудь шикарное от Тиффани или Картье в награду за тяжелый труд и наряжалась в эксклюзивное платье от Донны Каран, когда среди моих клиентов были звезды кино, которые доверяли только мне.

Среди моих друзей были художники, писатели, модели и принцы, а не студентка без гроша в кармане с работой на неполный день в видеосалоне «Блокбастер» (Сима) и не будущий компьютерный хакер, который никогда не выходит из спальни (Толстый Джо). Брайан знал, что по вечерам я развлекаю мегазвезд сцены и экрана рецептами, которые придумала под руководством известных поваров, а не ем на самом деле холодные спагетти прямо из консервной банки в компании черно-белого телевизора.

Все казалось таким безобидным. На самом деле это было что-то вроде развлечения. Иногда я брала свои истории целиком из колонки Арабеллы Гилберт в газете «Дейли», ничего в них не меняя. Мне и на секунду не приходило в голову, что наступит день, когда придется доказывать достоверность всей той чепухи, которую я три года отправляла ему по Сети. Брайан был явным трудоголиком. Он никогда не брал отгулов и, возможно, даже не ходил в туалет в рабочее время. Не было никакой опасности, что ему вдруг взбредет в голову приехать ко мне в Лондон. Невероятно.

– Нет, нет, нет! – рыдала я в грязный рукав своего потертого махрового халата.

– Что ты собираешься делать? – спросила Сима, когда я завершила свой скорбный рассказ.

– Я действительно понятия не имею, – призналась я в отчаянии.

– О боже! – сказала она.

Мы сидели рядом на диване и смотрели в камин, словно могли найти ответ на мою дилемму в оранжевом мигании раскаленных электроспиралей, которые всегда пахли так, словно вот-вот разгорятся настоящим огнем.

– А с чего ты вдруг нагородила ему такое количество вранья? – неожиданно спросила Сима.

– А как ты думаешь почему? Он живет там в Нью-Йорке великосветской жизнью, в то время как мое социальное положение в Лондоне находится на уровне одноногого голубя с Трафальгарской площади. Нет. Еще хуже. По крайней мере, голуби сейчас находятся под защитой. Я нагородила Брайану всю эту кучу вранья, потому что не хотела сообщать, как все отвратительно складывается у меня после колледжа.

Сима обняла меня. Она иногда кажется ужасно милой, когда не пользуется моим лосьоном для тела «Эсте Лаудер» или не стирает свои спортивные носки моим порошком.

– А почему это ты считаешь себя неудачницей? – серьезно спросила она.

– А как ты думаешь почему? – Я взмахнула рукой, указывая на запущенную убогую комнату почти так же, как это сделала она несколько минут назад, пытаясь убедить меня, какой у нас изумительный дом под слоем запекшейся грязи.

– Так, – завела она голосом начинающего адвоката, изо всех сил старающегося говорить убедительно и уверенно. – Я живу в том же доме, что и ты, в твоем настоящем доме, но я не считаю себя из-за этого неудачницей. Конечно, оказалось, что движение к золотой кредитной карте занимает больше времени, чем я предполагала, да, но я не неудачница. Ни в коем случае. Тебе всего двадцать семь лет, Лиза. Будь ты проще. У тебя ведь неплохая работа, так?

– Ага! Я секретарша в агентстве по недвижимости. Я даже не на постоянном договоре. Черт возьми, я зарабатываю себе на жизнь печатанием этикеток. Ты знаешь, что у меня диплом по английской литературе?

– Ну и что? Я собираюсь получать степень магистра экономики, а работаю в магазине по продаже видеокассет, – ласково напомнила она мне.

– Я ни с кем не общаюсь, – снова попыталась я.

– Зато у тебя есть верные друзья, – ответила Сима, ничуть не обидевшись. – Хочешь, мы будем почаще куда-нибудь ходить? Можем пойти сегодня в клуб. Потанцевать. Выпить коктейль.

– У меня нет денег на клубы.

– Послушай, Лиз. – Сима уже теряла терпение, потому что, несмотря на отсутствие денег, я всегда зарабатывала больше, чем она. – Перестань грызть себя. По-моему, ты не так уж плохо зарабатываешь. Да и почему у тебя уже должен быть пентхаус?

– А у Брайана есть.

– Ты его видела?

– Нет.

– Вот именно. Что ты знаешь о нем? Может, он живет в Нью-Джерси в каком-нибудь трейлере на безнравственным путем полученные доходы своих младших сестер. – Я слабо улыбнулась. Но только очень слабо.

– Его сестры старше его, – безжалостно поправила я.

– Хорошо. Старших сестер. Все, я просто хочу сказать тебе, что не стоит так беспокоиться о том, чтобы произвести на него впечатление. Все в письмах что-то преувеличивают время от времени. Я потратила две недели на человека, который утверждал, что он брат Билла Гейтса, а оказался обычным наборщиком из газеты «Далтон уикли». Возможно, что Толстый Джо сейчас наверху сообщает какой-нибудь школьнице, загружающей данные для своего домашнего задания, что он высоченный Адонис с торсом микеланджеловского Давида.

– Я знаю. Знаю… Но Брайану не нужно врать. Поверь, если Брайан говорит, что он сделал что-то удивительное, то так оно и есть.

– Он действительно такой образец добродетели, что никогда ничего не приврал?

– О, Сима, – вздохнула я. – Он действительно такой. Он, наверно, самый честный до мелочей человек, каких я только встречала. Представь себе, что, когда мы играли в «Правду или смерть» в баре колледжа, он даже признался, что нюхал свои газы.

– Это откровенно, – пришлось согласиться Симе. – Может быть, тогда тебе надо все рассказать. Я уверена, что для него все это будет невероятно смешно, и даже, возможно, он испытает облегчение, что ему не придется платить каждую ночь за шампанское в «Мирабель», пока он здесь.

– Нет, – торжественно покачала я головой. – Кому-нибудь другому я тут же бы призналась. Правда. Но не Брайану. Просто не могу. Ты не знаешь его, Сима. Это будет для него смертельная рана, если он узнает, что я столько наврала ему. Он американец, не забывай. У них там совершенно другой моральный кодекс. Некоторые из них все еще живут по десяти заповедям. Я просто не могу представить это все в виде большой хохмы. Он подумает, что я сошла с ума.

– Ну тогда я ничего не могут придумать, – сказала Сима, подвинувшись и вытаскивая из-под подушки, на которой она сидела, сливочный кекс. – Боюсь, мне трудно придумать, куда мог испариться твой пентхаус. Ты действительно полная дура, Лиза.

Я и так это знала. Мы опять замолчали, глядя на электрический огонь. Я размышляла о единственном выходе из создавшейся ситуации – сделать себе харакири кухонным ножом (если бы только все ножи не были такими тупыми). О чем думала Сима, я не знаю. Но потом выдала перл:

– Я знаю. Скажи, что в пентхаусе случился страшный пожар и тебе временно пришлось переехать ко мне – твоей секретарше, если хочешь, – пока там все уберут и отремонтируют. По-моему, отличная идея. Как ты считаешь?

Да. Идея казалась отличной. Примерно секунд десять, пока в комнату не ввалился Толстый Джо, похожий на гигантскую личинку, одетый, как всегда, в армейский комбинезон с накинутым поверх пуховым одеялом (бледно-желтые пятна которого никогда не были скрыты покрывалом). Он втиснулся на диван между нами, не отрывая взгляда от колонки писем читателей в конце последнего номера «Выбирай хай-фай», но заметив засохший кекс, который Сима только что вытащила из-под подушки, собираясь выбросить, тут же запихал его в рот.

– Что-то интересное? – вежливо спросила Сима, указывая на журнал.

– Тут один кретин написал, что не может понять разницу между «Аудиолэб» и аналогичными продуктами бренда F3, – возмутился Джо, рассыпая крошки по всему ковру. – Ну и козел!

– Да, действительно! – ответила Сима.

Мы очень редко могли понять, что хочет сказать Толстый Джо.

– Никто не возражает, если я включу телевизор? – спросил Джо, одновременно оглушительно пукая. Сима и я покачали головами, но в это же мгновение я поняла, что план с пентхаусом никуда не годится. Брайан просто не мог ступить в эту помойку, пока в ней обитало это человекоподобное животное. У него это вызовет отвращение. У меня оно было постоянно.

Мы с Симой соскочили с углов дивана и отправились на кухню продолжить посиделки.

– Я не могу привести Брайана сюда, пока здесь есть Толстый Джо, – сказала я.

– Я понимаю. Может, попросим его временно съехать?

– Сима, ты знаешь не хуже меня, что за последнее время для него сюда-то спуститься из комнаты уже большое событие. Отправить его насильно в отпуск можно только под дулом пистолета.

Сима нахмурилась.

– Ну, это нечестно. Я так хотела познакомиться с твоим американским приятелем. У него голос человека красивого… богатого.

Я положила три пакетика в три облупленные кружки сомнительной чистоты.

– Если кто-то и имеет на него виды, так это я, – напомнила я. – А тебе жениха найдут родители.

– Но у тебя уже есть приятель, – пожаловалась она. – Ты не можешь встречаться с двумя.

Именно в этот момент раздался голос моего друга из гостиной:

– Лиза, сделай еще четвертую чашку.

Это пришел Ричард.

Глава восьмая

Ричард. Мой парень. Я совершенно забыла, что он собирался прийти сегодня вечером, чтобы принести мне подарок на день рождения. Услышав его голос из гостиной, я почувствовала, как мой желудок скрутило, словно меня поймали на предательском желании произвести впечатление на Брайана. На самом деле я уже предала Ричарда. Важно не то, что я сказала Брайану, что у меня есть отличная квартира, а то, что я ему не сказала про своего замечательного парня.

Неделю назад я с радостью называла Ричарда «мой новый парень». Мы встречались почти семь месяцев. Во всяком случае, прошло семь месяцев, как наши языки сплелись на заднем сиденье такси, и с тех пор он приходил ко мне почти каждый вечер, поэтому мне осталось только признать, что мы встречаемся как полагается. Когда тебе за двадцать, ты не спрашиваешь, как в девятнадцать: «Ну что, значит, мы теперь встречаемся?», как бы тебя ни подмывало это сделать.

Я встретила Ричарда в печально известном туристском баре в центральном Лондоне – месте, где тоскующие по дому и окосевшие от алкоголя австралийцы и новозеландцы собираются вместе и обычно пытаются завязать разговор, цитируя рекламу пива. Я бы и не сунулась туда, но был день рождения Симы, твердо решившей начать свой двадцать второй год жизни на земле со случайного секса, особенно после того, как родители объявили ей в постскриптуме поздравительной открытки, что если Сима не найдет себе подходящего мужа к двадцати трем годам, то они найдут его сами.