— Настен, ты следующая, — бросает он ненавистной Кононовой.

Та противно цокает и закатывает глаза. Их вражда с Разумовской, которая обошла ее когда-то по карьерной лестнице, уже давно в зоне холодной войны. Пакт о ненападении подписан, но ненавидеть друг друга меньше от этого они не стали. Блондинка грациозно встает с места, захватив свой блокнот, и походкой от бедра вышагивает к двери, не забыв по пути стрельнуть глазами в Руслана. Карандаш с уже изрядно пожеванным кончиком ломается пополам в моих руках. Ну уж нет, Кононова, этого мужика тебе не заполучить в свою коллекцию.

Всем известно насколько любвеобильна наша Настена. Через ее бодрую тройку прошли все красивые мужики компании, исключением не стал даже будущий муж Разумовской, боготворящий эту неугомонную женщину. Все мы знаем схему, по которой работает Кононова: от неприступной царицы до офисной давалки, прости Господи. Но ее верно выстроенная схема раз за разом давала сбой и, в конце концов, все заканчивалось одинаково: мужик выбирал не ее.

Но на этот раз я не дам Настене даже шанса запустить свои ручки к моему мужчине. Если надо, сделаю то, что мечтает каждая из присутствующих: выдерну ей пару крашеных лохм.

На мой стол прилетает сложенная вдвое бумажка. Я оборачиваюсь и встречаюсь с озорным взглядом Руслана, подмигивающим мне. На душе сразу становится легче. Все хорошо. Он мой, только мой.

Раскрываю листок и сразу покрываюсь густым румянцем. Это же страница из моего блокнота. С очень откровенной зарисовкой, где Кави зажимает Конфетку в туалетной кабинке самолёта. Нет… ну, нет, мы не будем этого повторять.

Или?..

Глава 34

У нас новая игра. Нечаянные касания, томные переглядки, телепатические разговоры. Я, как бы случайно, приспускаю кардиган, давая Руслану оценить платье-футляр — обтягивающее грудь донельзя неприлично. На что получаю прерывистый вздох слева.

Он — проводит пальцами по моей шее, каждый раз, когда встает с места. Этот неуловимый со стороны жест отдается тягучим теплом внизу живота. Я тянусь через весь стол за совершенно ненужными мне бумагами, многообещающе выставив обтянутую тканью пятую точку прямо Русу в лицо. Он разговаривает с заказчиком низким сексуальным голосом, бросая мне многообещающие взгляды.

Воздух между нами можно резать ножом — такой он плотный, густой, наэлектризованный. К обеду мы оба часто дышим, нервно сжимая пальцы на коленях. Ждём, пока кабинет опустеет, чтобы броситься в объятия друг другу. Но как только последний человек выходит за дверь, начинается новая игра.

Руслан разворачивает кресло и впивается взглядом в мое лицо, при этом опираясь на локоть и проводя пальцами по губам. Я неспешно встаю, скидываю проклятый кардиган и присаживаюсь на край своего стола так, чтобы скрещенные ноги оказались аккурат перед лицом Че. Сердце грохочет в ушах, заставляя отключить мозг и здравый смысл. Стоит кому-то зайти, и мы будем раскрыты. Но это необычайно возбуждает.

— Ты точно не хочешь осуществить то, что на бумаге? — хрипло говорит он, сжигая меня своими черными глазами.

— Нам нужен другой план, — я сглатываю комок, поселившийся в горле. Туалетная романтика не для меня.

— У меня есть и такой, — Рус тянется к карману пиджака и выуживает оттуда ещё один сложенный вдвое листок.

Я узнаю бумагу. Кажется, мой блокнот уже не вернётся ко мне, его распотрошили на маленькие грязные фантазии. Руслан встаёт и медленно подходит ко мне. Его бедра касаются моих коленей, и я испускаю тяжелый, прерывистый вздох. Он зажимает листок с очередным наброском между пальцами и аккуратно кладет его на стол рядом со мной, не разворачивая. Его глаза не отрываются от моих, обещая многое: жар, адреналин, удовольствие.

Я тянусь к наброску, мысленно прокручивая в голове возможные варианты того, что увижу. Ах да. Выпуск 33. Гораздо более практичная фантазия. Я вкладываю свою руку в ладонь Че и спускаюсь со стола. Не говоря ни слова, мы идём к выходу. Он надевает пальто мне на плечи, нежно проводя пальцами по плечам, я помогаю застегнуть пуговицы на его. Спустя пару минут мы на улице, затем в его машине.

Он все предусмотрел заранее. Место парковки — идеальное. Закоулок возле черного хода бизнес-центра. Перед нашими лицами только бетонное ограждение, боковые стекла тонированные, а кресло водителя уже откинуто назад. Я забираюсь на него сверху, горя от желания. Мое узкое платье задирается вверх, оголяя ягодицы, и руки Руслана моментально впиваются в них. Мы наскоро сбрасываем верхнюю одежду, жадно исследуя друг друга пальцами, губами. Я трусь о жёсткую ширинку моего мужчины, разгоняя жар. Он рычит мне в губы, сжимая нежную кожу бедер до синяков. Расстегиваю молнию на его брюках, желая поскорее ощутить его в себе.

— Хорошая девочка, — шепчет он, проводя по кромке чулков. Отводит трусики в сторону и одним движением оказывается во мне. Я откидываюсь назад, и руль больно впивается мне в поясницу, но мне все равно, все равно. Начинаю раскачиваться, Рус прижимает меня к себе, укладывая практически сверху и помогает двигаться в удобном для нас двоих ритме. Он прерывисто дышит мне в губы, нашептывая грязные словечки.

Я ужасно возбуждена. Мы достигаем кульминации очень быстро, разогретые долгой прелюдией в кабинете. Оба потные, часто дышим, не можем оторваться друг от друга. Я долго не слезаю с него, а он долго не снимает с меня своих рук. Мы молчим, впитывая момент.

Когда возвращаемся в офис, народ уже подтягивается с обеда. На моих губах блуждает дурацкая улыбочка. Заявляю официально — секс гораздо лучше еды.

После обеда приходит моя очередь пообщаться с Разумовской. В ее кабинете побывали уже все, меня она оставила напоследок, как главное блюдо, и я понимаю почему.

Они с Летуновой сидят бок о бок, что-то жарко обсуждая. Когда я подхожу к ним, Инна хмурится и кивает на стул напротив. Блин, я так и не придумала, что скажу.

— Ну? — загибает она одну бровь. Мысленно я перебираю все оправдания мира для себя и Руслана, но пищу лишь жалкое:

— Что?

— Ромашкина, не тупи. Как прошла конференция? Общался наш объект с кем-нибудь подозрительным? — нервно бросает Разумовская.

— Нет, — вру я. — Он ни с кем не общался, все время был со мной, — и это уже рядом с правдой.

Инна ещё больше выгибает свою бровь, теперь уже с некой насмешкой поглядывая на меня. А я что, я делаю то, что умею лучше всего, сохраняю внешнее хладнокровие, хотя внутри грохочет пульс, грозя перевалить отметку здорового человека.

— Окей, — хлопает она по столу. — Значит, план "поймай крота" переходит в финальную стадию. Сегодня я всем раздала разное техническое задание. Они будут обращаться к тебе за эскизами для презы, Маш, твоя задача делать вид, что все работают над одним и тем же. Понимаешь?

— Понимаю, — бурчу я. Как тут не понять, работы сильно прибавится.

— Все твои старания будут вознаграждены, — словно читая мои мысли, говорит Летунова, одной ногой, находящаяся в декрете.

— Хорошо бы финансово, — тихо бурчу я.

Инна разражается громким смехом.

— Не ссы, Ромашка, будет тебе премия. Вот разберемся с этим кротом, и что хочешь проси, хоть прибавку, хоть отпуск в июле! Ты знаешь, мне для хорошего человека ничего не жалко! А для плохого… лишится кто-то яиц, короче!

— Так ты думаешь, это всё-таки Че? — нервно спрашиваю я.

— Слушай, ну, я надеюсь на это. Не хочется думать, что это кто-то из девчонок, с которыми бок о бок столько лет…

— Но он же просто на опросах сидит, разве мог он знать информацию по кампаниям?


— Маш, он же все презы пилит. И у него есть доступ к общей папке с материалами, мог тупо их скопировать.

Мог. Правда, мог. Но это не он, я не верю. Пусть, он общался с подозрительным Александром, но тот ведь даже не в маркетинговой компании работает. А то, что он явно на короткой ноге с организаторами конференции, крупными игроками маркетингового рынка, наверняка совпадение. Он же где-то работал до того, как устроиться к нам, так?

— Да и много совпадений, — продолжает Инна. — Сливы инфы начались как раз после его прихода, плюс, он со своим опытом, согласился на самую низкую должность в отделе. Хотя мы, конечно, умело его обработали на собеседовании, но если так подумать, он уже четыре месяца без малейших перспектив работает. Другой бы давно слился, а он сидит и ждёт призрачной надежды на повышение. Это странно, не находишь? И машина у него не из дешёвых… И одевается так, словно получает, как руководитель. И не нравится он мне, нервный какой-то все время. Короче, ставлю на него.

Я перевожу взгляд на Летунову, чтобы сыскать поддержки у нее. Она же так не думает, правда? Ну, домыслы, не больше.

— Я с Инной согласна, — отвечает она на мой беззвучный вопрос.

— Может, у него родители обеспеченные, — бросаюсь я на защиту, хотя глупо, понимаю.

— Ой, да брось! Отец врач, мать домохозяйка, все в анкете записано, — машет Разумовская.

А ведь правда, так и есть. Помню, мне в юности казалось, у них очень обеспеченная семья, но это по меркам моей было. Если так подумать, то живут они в обычном многоквартирном доме, не в самом лучшем районе. А где живёт Рус? По-прежнему с ними? Он ничего об этом не говорил. Если так подумать, то я знаю о нем настоящем ещё меньше, чем Инна. Я мрачнею и прикусываю губу от расстройства.

— Ромашкина, меня терзают смутные сомнения… — Разумовская смотрит на меня с прищуром. И я моментально возвращаю лицу непроницаемую маску. — У вас с Че мутки что ли?

— Нет, — твердо произношу я. Не знаю, что у нас, но точно не мутки.

— Ох, Ромашка, — вздыхает она. — Только не пади его жертвой. Ты слишком хороша для него.

"Поздно!" — проносится у меня в голове. Я уже у его ног, разлеглась ласковой кошечкой, чеши меня, чеши. Коротко киваю и встаю с места. Нам с Русом пора поговорить, и откладывать больше нельзя.

Возвращаюсь на место, но моего Ареса уже нет. Под клавиатурой записка: "Нужно было уйти сегодня пораньше. Я позвоню тебе вечером".

Черт. Я не хочу этого, но начинаю его подозревать. Во всех возможных грехах.

Глава 35

Он позвонит мне. Чудесно. Есть только одно "но" — телефон я так и не зарядила. Тщетно роюсь в сумке, уповая на свою предусмотрительность, в поисках зарядки. Но нет, кажется, мой мозг остался на белых простынях в подмосковной гостинице.

Опрашиваю весь отдел, не прихватил ли кто чудо-провод к андроиду, и прежде, чем получаю один утвердительный ответ, получаю ряд уничижительных взглядов. Из разряда: вот ущербная, без Айфона ходит. А мне не стыдно, мне удобно.

Включаю бедный телефон на зарядку, и как только загорается приветственный экран, трубку разрывает от потока сообщений. Вотсап, Вайбер, смски с пропущенными звонками, сообщения в соцсетях. Вау. Надо же, как я оказалась востребована именно в эти дни. Сроду такого не бывало.

Главной бомбилой оказывается Юлька. Судя по миллиону ее звонков и последним сообщениям в ВК, она собралась разворачивать кампанию по моим поискам. Едва телефон заряжается до удобоваримых 10 % набираю ей.

— Ты офигела? — с ходу орет мне в ухо подруга. — Я реально думала, тебя там, в лесочке прикопали. Я в полицию сегодня собиралась! Я на работу к тебе думала ехать, вытрясать у начальства, где и кто тебя последний раз видел!!! Ты какого лешего на три дня пропала?!

Я выслушиваю тираду молча, потому что мне становится стыдно. Юлька она же единственная, кто обо мне заботится. Мы с ней каждый день на связи, и случись что со мной, только ей есть дело. Только она и способна заметить мою пропажу.

— Прости, Юльк. Так вышло…

— Чего??? — орет она. — Так вышло??? Да я тебя собственными руками прикопаю, Ромашкина. Я поседела из-за тебя. У меня руки уже трясутся, я не сплю вторые сутки. А мне сейчас вообще волноваться нельзя!

— В смысле…

— Ага! Не просто так твоя подруга в постоянных переменах настроения в последнее время, — ее тон смягчается на йоту. — Звоню тебе, звоню, хочу радостной новостью поделиться, а вместо этого ромашкой заливаюсь уже третьи сутки, потому что даже винишком нельзя!!! Даже успокоительные нельзя, понимаешь? Я мамой скоро стану…

Юлька всхлипывает в трубку, и мое сердце щемит от радости за подругу. И от переживаний, что я заставила ее понервничать. На глаза набегают слезы.

— Юлька… — шепчу я. И комок в горле не дает дальше говорить.

— Что Юлька, что Юлька? Дуй давай к нам, будешь оправдываться. И тебе же лучше, чтоб история, которой ты будешь меня потчевать, была огонь. Иначе не видать тебе моего гардероба впредь! И крестной тоже не бывать!

— Хорошо. Буду к восьми.