— Машунь, правки по "Апельсинов вай" видела? — кричит с рабочего места Разумовская.

— Уже переделываю.

— Ты мое солнце! Руслан, что там с результатами по пылесосам?

— Сейчас гляну, — раздается у меня за спиной.

— Че, дорогой, почему ты не работаешь на опережение? Посмотри на Ромашкину, я только увидела письмо, а она уже работает.

Че молчит. И я клянусь, мне слышно, как он скрипит зубами.

— Десять минут, — наконец произносит он и начинает бешено щёлкать мышкой.

— Другое дело! — подтрунивает Разумовская и переключается на Кононову.

Смотрю через плечо на Руслана, он смотрит на меня. Его черная бездна пронзает ненавистью. Тело покрывают мурашки от такого пристального взгляда. Яркие картинки ночных фантазий взрываются краской на моем лице. Маша, соберись, это был только сон.

Спустя десять минут Руслан встаёт с места и направляется к Инне, попутно задевая мой стол так, что с него сыпятся бумаги, сложенные аккуратной стопкой на краю. Я гневно выдыхаю, понимая, что это всего лишь провокация. Не поддавайся, не поддавайся!

Опускаюсь на пол, чтобы поднять документы, сверля спину чертовому Че. Чтоб ты споткнулся, чудовище! Я всегда знала, что мысли материальны, и что вселенная слышит наши запросы, и ещё подозревала, что у меня в роду были ведьмы, — потому что, клянусь, со мной такое не впервые! — Че тут же спотыкается на ровном месте. Не могу удержаться от радостного смешка.

Руслан тут же оборачивается на меня с жаждой крови в глазах. А я шепчу одними губами: кар-ма… Вижу, как раздуваются его ноздри, когда он втягивает воздух, и жду, что же произойдет дальше. Перенесет, наконец, нашу вражду в новую плоскость, оповестив всех вокруг? Сорвется? Пойдет в наступление? Где-то в глубине души я даже жажду этого. Потому что тогда, я смогу, наконец, все ему высказать.

Но он делает то, что умеет лучше всего: уходит от конфликта. Я неплохо его знаю. Пусть он думает, что перевес на его стороне, но он не учел, как хорошо я его изучила за прошедшие годы. Даже тогда, стоя там, напротив меня с другой девушкой в объятиях, ему не хватило храбрости просто поговорить со мной. Он сделал самый трусливый шаг из возможных: позволил мне самой сделать все выводы. Удобно. Просто. Эффективно. Точно так же он пытается избавиться от меня и сейчас.

Никаких прямых контактов, все из-под палки, тихо, грязно, мерзко. Но я выведу тебя из зоны комфорта, Че, и на своей территории смогу победить.

К обеду напряжение между нами двумя накаляется до предела. Сначала он, будто бы случайно, толкает меня своим креслом, когда я пытаюсь пройти между нашими столами, затем я в отместку вытряхиваю картридж из принтера в его направлении, щедро засыпая черными точками его стол и белоснежную рубашку. Думала, он ударит меня, честное слово, но гад сдержался!

Затем он отключает мой комп, типа нечаянно, выдернув кабель из сети как раз, когда я почти закончила с эскизом, и, конечно, последние изменения не сохранились. Чтобы не оставаться в долгу, пока его нет в кабинете, приклеиваю его компьютерную мышку к столу. А что, суперклей у меня в сумочке оказался по чистой случайности! Зато сколько бранных слов и гневных взглядов за этим последовало, ммм.

Когда все уходят на обед, я как всегда, остаюсь одна на рабочем месте. Достаю яблоко и с удовлетворением, что смогла за себя, наконец, постоять, откидываюсь в кресле. Поворачиваюсь лицом к окну и, залипнув на набережную, громко хрущу сочным фруктом. Мой план прост — довести Че до такой грани, чтоб его окончательно понесло, чтоб он проявил свою подлую натуру во всей красе и все, наконец, поняли, что он за человек. Возможно, спустив пар, он отстанет от меня и мне не придется искать другую работу. Или его уволят. Это вообще стало бы идеальным выходом из ситуации!

За своими мыслями и громким хрустом яблока я не замечаю, что в кабинете уже не одна. От резкого разворота моего кресла яблоко выпадает из рук, а я с бешено колотящимся от испуга сердцем смотрю на мужчину напротив. Руслан возвышается надо мной огромной глыбой, с мерзкой улыбочкой наблюдая за моей растерянностью.

— Поговорим? — грубо предлагает он.

— Нет, — я встаю с места, желая сбежать от него и его давящей ауры.

— Сидеть, — огромной ладонью он усаживает меня обратно в кресло. Сам проходит к своему рабочему месту и садится напротив, вольготно устраивается, вытянув ноги и сложив руки на груди.

Вот нахал. Минуты тишины тянутся бесконечно долго. Он не произносит ни слова, давя на меня своей темной энергетикой. Я следую его примеру, принимаю максимально расслабленную позу, откидываюсь в кресле и начинаю барабанить пальцами по столу, вызывая у оппонента нервный тик. Он всегда ненавидел, когда я так делала.

Мы играем в гляделки — кто сдастся первым. Не я, дорогой, не я. Во мне такой резерв терпения, натренированный годами, тебе и не снилось! Беру паркер на столе и к барабанящим пальцам прибавляю ещё и щелканье ручки. Вижу, как дергается жилка на виске у Руслана. Но он держится, лишь прибавляя пламя во взгляд, призванный превратить меня в пепел.

Кладу ногу на ногу, принимая, как мне кажется, еще более расслабленную позу и замечаю, как Руслан впивается глазами в мои колени, показавшиеся из-под подола платья. Он наклоняется вперёд, упирается локтями в колени и шипит:


— Ненавижу тебя.

— Эти чувства взаимны, — не остаюсь я в долгу, хотя, слышать такие слова из его уст просто ужасно.

— Уволься, или…

— Или?.. — насмехаюсь я, держа бесстрастное лицо.

— Ты не захочешь узнать, Мышка, — зло ухмыляется он.

Я вскакиваю с места, как ужаленная.

— Я. Тебе. Не. Мышка. — выплевываю каждое слово и дрожу от гнева.

Этот человек невыносим! Почему ему так нравится портить мне жизнь? Почему он так ведёт себя, когда именно он здесь зло?

— О, я знаю, — нагло тянет Че, вставая с места, и вновь возвышаясь надо мной. Он стоит так близко, что мыски наших ботинок упираются друг в друга. — Ты совсем не мышка, ты чистый дьявол, лгунья, притворщица. Двуличная дрянь! — повышает он голос.

Я поднимаю ладонь, чтобы треснуть, наконец, мерзавца. За все, что он со мной сделал, за все, что он только что сказал. Пощёчина раздается гулким эхом в пустом кабинете. Лицо Че искажается маской ярости. Одной ладонью он больно сжимает оба моих запястья, запирая их в замок. Я пытаюсь вырваться, но он очень сильный мужчина. В один момент мне кажется, что он сейчас убьет меня, так горят его глаза, а в другой — он уже прижимается к моему рту.

Болезненно сильно он давит мне на губы, словно наказывая меня, насильно пытаясь сломать. Я не остаюсь в долгу и прикусываю его губу до крови. Он шипит и свободной рукой хватает мои волосы на затылке, запрокидывая голову назад. Из меня вырывается болезненный стон, чем пользуется мерзавец и проникает мне в рот.

Это поцелуй с кровью, болью и ненавистью. Это поцелуй возмездия. Это поцелуй ярости и желания. Я ужасно его хочу. Не меньше, чем в том, своем сне. Не смотря на всю гамму негативных чувств к этому мужчине, не смотря на то, какой он мерзавец, не смотря на то, как он груб и невыносим.

Я хочу его.

Глава 7. Руслан

Убить.

Единственное желание среди вороха мыслей — убить. Сжечь проклятую ведьму, способную одним движением изящной ножки разжечь адское пламя желания. Всего пара слов, одно движение и я в плену ее запаха, вкуса, тепла.

Чувствую привкус железа и яблока на языке, когда вторгаюсь в ее теплый ротик. Ужасно возбуждает. Тяну ее за волосы, заставляя подчиниться мне. Хочу причинить ей боль. Хочу ее.

Переворачиваю её к столу и жестко припечатываю к твердой поверхности. Она шипит мне в рот, но я затыкаю ее, одной рукой сжимая челюсть по бокам. Мы боремся языками и пальцами, стараясь причинить друг другу как можно больше дискомфорта. Наши зубы клацают, когда встречаются в страстном порыве. Ее маленькое мягкое тело впечатывается в меня всеми округлостями, вызывая болезненный стояк.

Больше всего на свете хочу жестко отодрать ее прямо на офисном столе, как последнюю шлюху, какой она и является. Строит из себя невинную овечку, но я точно знаю, что стоит за этим ангельским фасадом. У меня даже имеются доказательства. Ох, некоторые из картинок в ее блокноте я бы повторил!

Опускаю руку к ее бедру и нагло забираюсь под платье. Я должен проверить. О, да, дрянь потекла. Кладу ладонь на ее трусики, сильно сжимая, на что мелкая распахивает свои огромные глаза-малахиты. Мы больше не целуемся. Стоим нос к носу и пожираем друг друга взглядом. От нашего частого дыхания становится жарко, от искр между нами воздух просто раскаляется. Она бесстыдно трётся о мою ладонь.

Как же я хочу ее.

— И он, короче, все время называет кофе "эКспрессо", я уже задолбалась его переучивать! — в кабинет входят две девчонки со стратегического развития товаров. Благо они настолько поглощены разговором, что не замечают, как мы с мелкой отскакивает друг от друга.

— Идем, — я хватаю Мышку за запястье и тяну за собой. Нужно закончить то, что мы начали, сейчас же. Но та яростно вырывает руку и, больно наступив мне на ногу, выбегает из кабинета.

Я остаюсь стоять посреди кабинета маркетинга с адским стояком в штанах, устроившим шалаш в моих брюках. Сажусь на рабочее место, чтобы скрыть казус и пытаюсь отдышаться. Очень медленно в мозг снова начинает приливать кровь, и он возобновляет свои прямые функции. Меня, наконец, накрывает реальность — мы с мелкой только что…

Вот черт! Ведьма, настоящая ведьма, сожгу ее к херам!

Спустя пятнадцать минут кабинет вновь наполняется сотрудниками и рабочей болтовней. Мой член уже улегся в забытье, оставив лишь отголоски неприятных ощущений от неудовлетворенной потребности. Но мелкая так и не появляется. Довела меня и сбежала? Как это типично для нее!

Погружаюсь в работу над очередными маркетинговыми исследованиями, искренне проклиная час, когда я согласился на эту работу. Более тупых служебных обязанностей не сыскать. Но скоро все изменится. Как только я заполучу место главного специалиста, буду делать только то, что по-настоящему мне интересно и с теми с кем хочу. А от мелкой я избавлюсь. Воодушевившись этой мыслью, не замечаю, как за соседним столом вновь появляется Мышка.

Она прячет покрасневшие глаза за рабочими очками. Какой цирк, какое представление! И все ради меня, я даже польщен! Но не верю ни единому ее взгляду, ни единому ее слову, ни одной слезе. Я точно знаю, какая она.

Вечером мне на хвост цепляется Настёна, предлагая сегодня скоротать время в приятной компании. Смотрю на ее нескромный вырез, прижимающийся к моей руке и соглашаюсь. Отличное же предложение! Несколько часов прострации и снятие тяжёлого неудовлетворения, мне обеспечены.

Мы едем к ней, ужинаем шикарными блюдами из ее любимого ресторана, а потом жёстко трахаемся под Баха — ее личный фетиш. И пока я беру ее сзади, наматывая блондинистые волосы на кулак, представляю перед собой совсем другую девушку. Маленькую, мягкую, идеальную дрянь. Сильнее оттягиваю волосы девушке и сильно бью ее по ягодице. Она кричит от удовольствия, а я не могу остановиться, вбиваюсь в нее сильнее и сильнее, шлепая белую кожу до красных пятен.

— Ну ты сегодня и зверь, — удовлетворенно произносит Настёна по завершению. Она откидывается на постели и немного шипит.

— Слишком? — спрашиваю не перегнул ли, потому что откровенно говоря, это сейчас был скорее акт возмездия, а не удовлетворения.

— О, мне зашло, — улыбается блондинка и идёт в ванную.

Да, я почувствовал, как ее накрыло, но сам практически не получил удовольствия. К финалу прийти пришел, но того, что жаждало мое тело не получил. И так теперь будет всегда? Русоволосая бестия не отпустит меня из своих цепких лап, пока не исчезнет из моей жизни?

Иду в душ за Настёной, и затеваю там второй раунд, желая доказать самому себе, что мелкая надо мной не властна. Но итоговый счет сегодняшнего вечера — 2:0 не в мою пользу.

По возвращении домой сразу тянусь к блокноту, который стал моим вечерним чтивом. Почти все листы в нем разрисованы. Всего несколько несвязанных слов и предложений на нескольких страницах и множество зарисовок меж ними.

Увидев их впервые, я прошел все стадии принятия действительности: от отрицания до смирения. Интересно, сама мелкая осознает, кого изображает в этих набросках? Интересно, фантазирует ли она вечером в своей постели так же, как на страницах этого блокнота днём?

Я непременно это выясню. И, знаешь, мелкая, прежде, чем уволить тебя, я осуществлю несколько фантазий из этого списка!

Глава 8

"Отчаянием и болью был наполнен вечер того дня…" — почему-то всегда вспоминаю эти строки, стоит жизни сойти с колеи "нормально" на "полный трындец". Не так, чтоб я прям убивалась из-за того, что чуть не произошло у нас с чертовым Че прямо на рабочем столе — час рыданий и самобичевания в туалете на этаже не в счёт — но осадок отвращения к самой себе голосил до самой ночи.