На дороге, ведущей от школы, появляется Прирученный Неотразимец. Он идет своим мягким неторопливым прогулочным шагом. Гипса на его руке нет.

— Проблемы? — интересуется он, подходя ближе и заглядывая под капот. Он напоминает мне ковбоя. Вернее, не только он, на ковбоев бывают похожи все городские мужчины, когда им представляется редкий шанс проявить свои мужские качества. Он даже одет в клетчатую рубаху. С его языка слетают такие слова, как «прокладка», «свеча зажигания» и «карбюратор». Однако его руки остаются глубоко в карманах джинсов, которые настолько свободны, что я могу видеть краешек выглядывающих сверху серых трусов. Я отвожу взгляд, мы оба таращимся под капот.

Само Совершенство присоединяется к нам с другой стороны.

— Это бессмысленно, — говорю я, сама еще не поняв, по какому поводу.

— Что? — поднимает голову Неотразимей.

— «Ригби и Пеллер»[34], — сообщает мне поверх капота Само Совершенство, выразительно глядя мне в глаза.

— Это юридическая фирма? — озадаченно уточняет Прирученный Неотразимец. Его, кажется, не тронул этот осмотр. Он начинает снимать грязный чехол с распределительной цепи двигателя. Я по-прежнему не убеждена, что он знает, что делает. Но, по крайней мере, я могу за ним спрятаться. Он протягивает что-то вымазанное маслом нашей помощнице. Ее наманикюренные пальцы все в смазке.

— Немного похоже на одно из парафиново-масляных средств «Мишлен», — умозаключает Само Совершенство, подозрительно глядя в мотор.

В зоне видимости появляется Буквоедка. Она пытается придать чертам своего лица выражение лицемерного сочувствия — между бровями морщина, рот слегка приоткрыт, но ей так и не удается сделать незаметным откровенное самодовольство.

— О, бедняжка! — восклицает она, оглядывая образовавшуюся из-за нас пробку. — Вы живете так близко, что могли бы ходить пешком.

— А каблуки? — живо реагирует наша привлекательная мамочка, в раздражении постукивая каблучками туфель от Кристиана Лабутена.

— Как же вы тогда водите машину? — озадачивается Буквоедка.

— Очень просто. В тапочках. А туфли надеваю здесь, — отвечает Само Совершенство.

Появляется директриса, чтобы разобраться, из-за чего шум и всеобщее столпотворение.

— Здравствуйте, миссис Суини, — приветствует она меня. — Я уже издали узнаю вашу машину.

— Что ты делаешь, мама? — кричит Сэм, опуская стекло.

Ох, я и забыла, что у меня в машине дети.

— Я нашел ключи! Они были за спинкой сиденья! Здорово, правда? — кричит Джо из другого окна.

— Замечательно, дорогой! — кричу я в ответ.

Дорога наполняется звуками песни «Никто не делает это лучше тебя».

— Скажи «Бэби, ты самый лучший»! — кричит в ответ Джо.

— Какие услужливые дети, — холодно произносит Буквоедка.

Могу поклясться, мысленно она составляет опись всех этих происшествий.

— Приглуши музыку, мы не слышим друг друга и не можем обменяться мыслями! — кричу я нарочито весело.

— Но тебе не нужно обмениваться мыслями, тебе нужно просто пойти и принести из гаража бензин, — возражает Сэм. Он всегда отличается здравомыслием.

Все застывают на своих местах.

— Ты хочешь сказать, что у вас кончился бензин? — спрашивает Прирученный Неотразимец, хватаясь за голову выпачканными в масле руками.

— Это именно то, о чем я говорила, — с сарказмом произносит Буквоедка. — Будет катастрофа, если ее изберут в родительский комитет. Никакой надежности!

— Послушайте, я отведу детей в школу, — говорит Прирученный Неотразимец.

— Спасибо, — бормочу я, пока Сэм и Джо наперегонки вылезают из машины.

— А я довезу вас до гаража, — предлагает Само Совершенство.

— А я организую людей, чтобы откатили машину к обочине, — завершает благотворительный список директриса.

— А я пойду готовить мою победную речь для сегодняшнего вечера, — задирает нос Буквоедка и оставляет нас стоять на тротуаре.

— Мой голос вы все равно получите, — улыбается мне Само Совершенство, пока я закрепляю детское кресло с Фредом на заднем сиденье ее автомобиля. — Школьная жизнь была бы намного менее скучной, если бы за нее отвечали вы.

Двусмысленный комплимент! Но я слишком поглощена изучением задней части кабины, чтобы возразить. Прежде всего тут есть телевизионные экраны, вмонтированные в спинки кресел, и целая коллекция дисков, каждый лежит в соответствующем футляре в небольшом отсеке позади ручного тормоза. За каждым сиденьем — прозрачный кофр с карманами различной формы и разного размера. В одном лежат ручки. В другом — бумага. Есть тут и книги. Все размещено в строгом порядке и симметрично. Очень приятно для глаз.

— Думаю, это, скорее, Пит Мондриан[35], чем Трэси Эмин, — говорит она, продолжая мне улыбаться, когда я забираюсь на пассажирское кресло рядом с водительским. — Но только это работа моей няни.

Я захлопываю дверь, и наступает молчание. Мне кажется, что я в другой галактике, здесь даже пахнет по-другому! Я глубоко вдыхаю и закрываю глаза. Еще даже нет девяти.

— Смесь розмарина и лаванды, — слышу я. — В зависимости от настроения я использую разные ароматы. Этот, например, называется «Чашка ароматного чая по дороге в Марракеш».

Я фыркаю от смеха, но гостеприимная хозяйка не шутит.

Она вынимает из перчаточного ящичка и вручает мне «Рискью ремеди»[36] от доктора Баха. Если бы она достала оттула завод по производству кастрюль или тарелку засахаренного желе, как из пещеры Аладдина, я бы не сильно удивилась.

— Хотя не думаю, что найдется кто-то, знающий противоядие от этой женщины, — усмехается она.

Мы едем в ближайшую автомастерскую, я покупаю канистру бензина, и она отвозит меня назад к машине. Все очень просто. Если бы только был кто-то, кто бы меня организовывал, все могло бы быть совсем по-другому.

Позже в этот же день я запираюсь в ванной комнате, чтобы подготовиться к предстоящему вечеру. Я размышляю о том, каким образом это утреннее несчастье может повлиять на события. С одной стороны, оно дало повод Буквоедке распространять обо мне ложные слухи, в которых я представала бы в анекдотических ситуациях, демонстрирующих мою некомпетентность. С другой стороны, оно указывает на мою человеческую обычность, чего в ней-то как раз и нет.

Когда Том отсутствует, я могу сколь угодно долго предаваться омовениям. Сегодня я к тому же размокала в лавандовом масле, которое любезно вручила мне утром Само Совершенство со словами: «Вам оно требуется больше, чем мне». Я чувствую, как оно пропитало мою кожу, так что, если вспотею, стану сладкой, а не соленой от пота. Внизу моя свекровь Петра занимается детьми.

Пока наполнялась ванна, я поговорила с Томом. Его голос звучал бодро и весело. Он уже побывал на объекте, и подрядчики наконец-то приступили к земляным работам для закладки фундамента под его библиотеку. Он сообщил также, что читает сейчас небольшой рассказ какого-то аргентинского писателя — ему дал его коллега.

— Невероятно! Рассказ об идее строительства библиотеки в образе вселенной: несколько сомкнутых шестиугольников! Именно так я и задумал это здание!

Я предприняла попытку выслушать его монолог, отчасти потому что уже целую вечность не слышала, чтобы Том с таким энтузиазмом говорил о проекте, но большей частью из-за того, что это могло бы оказаться полезным в разговоре с Неотразимцем.

— А рассказ этот не был экранизирован? — спросила я с затаенной надеждой.

— Нет, — ответил Том, видимо, удивленный моим вниманием. — Это короткий рассказ, и главное действующее лицо — сама библиотека. Как бы то ни было, желаю тебе удачи сегодня вечером, Люси, если ты уверена, что это именно то, чего ты хочешь!

Я моментально лишаюсь мужества и не знаю, что ответить.

— Послушай, я уверен, что бы ни случилось, это будет незабываемо! Мне пора, мы собираемся совершить налет на мини-бар перед обедом.

Всякий раз, когда я начинаю волноваться из-за предстоящего, я подставляю ноги под горячий кран и держу до тех пор, пока это становится настолько невыносимым, что любые проблемы отступают. Моя кожа сморщивается, следы от растяжек на животе краснеют так сильно, что я приобретаю пятнистость расплавленного сыра стилтон. Я давно отреклась от своего живота. Он обречен на существование в темноте, навсегда спрятанный от посторонних глаз. Теперь я понимаю, почему пожилые леди имеют обыкновение закутывать себя во всякие бельевые приспособления с молниями и шнуровками, чтобы лишить свободы отбившиеся от рук части тела.

Под водой мои груди приятно упруги. Это мои надежные подруги, заслуживающие доверия союзницы в случаях, когда мне необходимо возродить уверенность в себе и ощущение молодости. Остальные части моего тела пошли против меня, и потребуются годы, чтобы обуздать эти революционные элементы и взять под контроль. Наиболее вероятный сценарий — медленное падение моей власти. Иногда я изо всех сил пытаюсь восстановить форму и сбросить несколько фунтов. Но избавление от излишков плоти требует такой степени самоконтроля, которой мне просто не достичь.

Когда я выплываю из ванны и бросаю взгляд на электронные часы, то понимаю, что в запасе у меня осталось менее получаса. За это время я должна собраться и дойти до школы. Электронный будильник Тома выглядит бесконечно одиноким и покинутым, сиротливо тикая на прикроватном столике, отвергнутый в пользу стареньких металлических часов с кроличьей мордой и истрепанными ушами, которые Том взял с собой. Осталось светлое овальное пятнышко на слое пыли на том месте, где они стояли, и я представляю себе их нелепое водворение в номере минималистского отеля в Милане. Том и не подумает спрятать их в шкаф, если к нему зайдут его коллеги. Скорее всего, они решат, что очень мило со стороны средних лет мужчины путешествовать с будильником восьмилетнего сына. А на тех молодых одиноких женщин, о которых он упомянул однажды вечером, это произведет особое впечатление.

Одна из величайших головоломок жизни такова, что формула «мужчина плюс дети» неизменно означает нечто большее, чем просто сумму этих слагаемых, увеличивая значение обеих составляющих, тогда как в уравнении «женщина плюс дети» первая обычно теряет в цене. Чаще всего она непривлекательна — внешне, внутренне, сексуально.

Может быть, это звучит неправдоподобно, но я никогда не беспокоилась относительно того, что Том будет обольщен и собьется с пути истинного во время подобной поездки. Размышлять о таких перспективах мне кажется занятием мелочным, тогда как есть множество более насущных забот. Кроме того, он вообще столь поглощен своим проектом, что все постороннее воспринимает как досадную помеху. «Дьявол в деталях», — всегда говорит он. Планы должны быть досконально проработаны, и в них должны быть учтены мнения инженеров-проектировщиков и клиентов, а их требования отнюдь не редко бывают диаметрально противоположны. Так что Том в последнее время никогда не бывает охвачен страстью больше, чем когда занимается таким вот крупным муниципальным проектом, как этот. Несколько лет назад двухэтажные стеклянные расширения и перестройка чердаков еще могли бы его удовлетворить, но для такого архитектора, как мой муж, размер определенно имеет значение; сейчас его внимание мог привлечь лишь дом в целом — не меньше.

Вот бы и мне ритм повседневной жизни доставлял такое же удовлетворение! Возможно, немного ответственности несколько освежит во мне ощущение смысла жизни.

Три минуты, ушедшие на вытирание, истекли, и мне нужно принять решение, что надеть. Я выбрала из разбросанной на полу одежды черный с длинным с рукавами и V-образным вырезом топ, правда, не сразу — он оказался под кроватью, и я долго искала его. Облачившись, наконец, в желаемое, я натягиваю привычные джинсы и чувствую себя готовой; накрашусь уже по дороге.

Мне звонит Петра:

— Люси, ты можешь опоздать.

Я несусь по лестнице, прыгая через две ступени. Она стоит внизу, окруженная внуками. Лицо у нее укоризненное. Она не одобряет уход невестки вечером без супруга, даже если та идет на школьное собрание. Я тихо радуюсь, что еще не успела наложить косметику.

— Не разобрать ли мне белье? — осторожно спрашивает она. — Или погладить? Что делает Том, если не находит утром готовой рубашки?

— Ну, он либо гладит ее сам, либо, если действительно нет времени, покупает по дороге новую. — Я не особенно вдумываюсь в то, что говорю. — И в самом деле, будет здорово, если вы покорите эту вершину. Не помню, когда я в последний раз видела дно бельевой корзины.

— Люси, думаю, если бы ты могла назначить один день для стирки, а другой — для глажки, все проблемы бы отступили, — говорит мне свекровь.

Интересная теория! Но не та, которую хочется немедленно реализовать, думаю я про себя.

— Она выиграла очко, мама! — Это, как всегда, Сэм, в попытке мне помочь.