— Поехали ко мне, Люси, — прошептал он в самое ухо.

— А как же твоя жена? — услышала я свой голос.

— Ее сейчас нет, — ответил он. И мы начали целоваться, тиская друг друга на заднем сиденье, как подростки; его колено оказалось между моих ног, а его рука у меня в брюках, даже еще глубже. Я попыталась оттолкнуть его, заметив, что водитель такси с удовольствием наблюдает в зеркало за происходящим. Но устоять было невозможно, и я позволила себе насладиться этим моментом.

— Меняем направление? — спросил шофер с сильным акцентом: босниец или серб.

— Да, — ответила я, называя по памяти его адрес. И мы провели эту ночь вместе. Вскоре после этого он написал свой первый сценарий фильма и ушел из «Вечерних новостей». Я успокоилась. Он обещал поддерживать связь, но я знала, что этого не будет, и много лет мы не виделись. Опасность памяти о хорошем сексе в том, что, как и в любимом ресторане, здесь всегда есть искушение вернуться и попробовать снова то же самое блюдо, чтобы посмотреть, естьли возможность его усовершенствовать. Если бы Марк узнал об этом, он, возможно, больше бы сомневался относительно моего статуса как полевки прерии.

Поэтому, когда Роберт Басс протягивает руку и дотрагивается до моих бровей, мне становится интересно, что произойдет дальше. По счастью, брови не являются достаточно эрогенной зоной, а кроме того, он слишком уж внимательно вглядывается в мое лицо. Здесь теория Марка о визуальном контакте не срабатывает, думаю я с облегчением.

— Забудьте о Люси Суини, это Денис Хили[65], — удивленно произносит он.

Я нагибаюсь, чтобы посмотреть на себя в боковое зеркальце стоящего поблизости автомобиля. Мои брови больше не имеют бледного оттенка. Они возродились вновь в виде лохматых черных гусениц. По моему лицу сбегают вниз соленые полоски краски вперемешку с потом. Как это будет реагировать с перекисью водорода? Останутся ли на лице полосы? Я представляю себе девушку в аптеке, с жадностью читающую заметку обо мне под названием «Эксперимент с окрашиванием в домашних условиях сделал меня похожей на тигра». Я в отчаянии тру брови, но от этого они выглядят еще более дикими и независимыми. Моя рука в черной краске.

— Определенно более южное направление. Думаю, джунгли Борнео, — чудесно произносит Роберт Басс.

Наша привлекательная мамочка переходит дорогу, чтобы поприветствовать нас. Подойдя поближе, она останавливается как вкопанная, замерев на месте с поднятыми руками.

— Мне нужно отбелить их, — говорю я в отчаянии.

— Я бы не стал этого делать, — говорит Роберт Басс. — Иначе вы будете выглядеть как леопард. Или лев-альбинос, или…

— Я представляю картинку, — прерываю я его.

— Больше никаких доморощенных решений, Люси, — говорит Само Совершенство, беря ситуацию под свой контроль. — Вспомни 1930-е. Вспомни юбку-карандаш. Подумай о Ролане Мюре[66] и Скарлетт Йоханссон. Подумай, что элегантность — это новое качество богемы. — Роберт Басс слушает, сгорая от любопытства. — Подумай о Марлен Дитрих и тоненьких дугообразных бровях. Мы сделаем их при помощи моей скромной домашней машинки. Она сделает из тебя Фиону Брюс. Я тебя жду на следующей неделе.

Роберт Басс и Само Совершенство защищают меня с флангов, пока мы идем в школу, а их почтенные отпрыски идут на пару шагов сзади, как преторианская гвардия. Они встречают ошеломленные взгляды и покровительственные улыбки. Я должна буду пересмотреть свое отношение к привлекательной мамочке. Несмотря на естественную тягу к особям своего биологического вида, в кризисной ситуации она проявляет правильные инстинкты.

Подойдя к толпе родителей, ожидающих своих первоклашек, мы чувствуем в воздухе волнение. К счастью, оно не имеет отношения к моим бровям. Обычно к этому времени родители уже покидают школу.

— Что происходит? — шепотом спрашиваю я привлекательную мамочку. — Все опоздали?

— А разве вы не слышали? — говорит она, заговорщицки понизив голос. — Среди нас появилась знаменитость. Все ищут предлог, чтобы тут задержаться.

Как только январь стал холодным и серым, Знаменитый Папа присоединился к классу Джо. Точнее, его сын. Я не могу раскрыть настоящее имя Знаменитого Папы из страха воодушевить папарацци начать скрываться в засаде у школьных ворот. Достаточно сказать, что он американский актер, печальный и задумчивый, типа «секс в лифте», мужчина и, если верить желтой прессе, скандально известный волокита, несмотря на наличие третьей жены.

— Я предвижу детские праздники, включая домашнее кино, бассейны внутри дома и снаружи, шанс пообщаться с богатыми и знаменитыми, в как бы случайно надетом платье «Исса», — говорит Само Совершенство. Я мгновенно проникаюсь сочувствием к Сыну Знаменитости: он всегда будет жить под сенью своих родителей и, даже если сумеет преодолеть эту неприятность, никогда не почувствует, что сделал это по собственной инициативе.

Феромоны парят над детской площадкой. Я замечаю, что привлекательная мамочка избавилась от всех ограничителей. В руке она держит белую сумку «Хлоэ Паддингтон», на ней пальто из искусственного меха в стиле рок-чик-фэшн.

Должна признаться, что я не узнаю с первого взгляда Знаменитого Папу, потому что он выглядит совсем не так, как на фотографиях, которые я видела в журналах. К тому же на мне только одна контактная линза. Смазанная сцена разворачивается приблизительно следующим образом.

— Мама, мама, Фред собирается писать на ноги вон того дяденьки, — теребит меня Сэм.

Мы ждем Джо. Фред перенял от его старшего брата этот уникальный способ — использовать момент, когда внимание родителей чем-то отвлечено. Прежде чем я успеваю вмешаться, его штаны уже спущены до щиколоток и он писает. Туда, куда и указал Сэм.

Знаменитый Папа наклоняется к своим дорогущим кроссовкам. Я бросаюсь вперед и начинаю вытирать его ногу газетой «Тайме» — ох, я не из тех добропорядочных мам, которые на всякий случай носят с собой салфетки.

— Фред, как это гадко! — приговариваю я. — Извинись!

— Извините, — гордо улыбается Фред.

— Не стоит беспокоиться. — Знаменитый Папа старается казаться спокойным, однако вид у него очень встревоженный. — Вообще-то я думаю, что от газетного шрифта та останутся пятна.

Слишком поздно. Газетная краска сделала свое дело. Эксклюзивное изделие испорчено. Я знаю, что кроссовки эксклюзивные, потому что привлекательная мамочка, которая за всем этим наблюдает, сообщает мне позже с благоговением в голосе, что «эти кроссовки равнозначны Хлоэ Паддингтон. На них цена не ставится».

Подходит Роберт Басс и протягивает пострадавшему платок. У него всегда при себе носовой платок! Он мнется некоторое время, но, не найдя никаких предлогов остаться, уходит.

— Мне действительно очень жаль, — говорю я Знаменитому Папе.

— Действительно… ничего страшного, — настаивает он. — На самом деле это достаточно мило, что кто-то заговорил со мной. Никто не замечает меня, за исключением вон той женщины. Предполагаю, что таков английский обычай? — Он указывает на Буквоедку. — Она предложила мне войти в родительский комитет, чтобы организовать вечеринку для родителей.

— Но мы не устраиваем вечеринку, — изумляюсь я.

— А ведь я согласился, — отвечает он.

На его лице недоумение.

— Ну, возможно, тогда только вы и она, — шучу я.

— Что случилось с вашими бровями? — спрашивает он.

— Неудачная домашняя окраска, — сообщаю я.

Крупный план, даже будучи близорукой, я могу оценить сполна. Великолепный эффект. Знаменитый Папа забирает своего ребенка и уходит. Матери бросаются ко мне.

— О чем вы разговаривали? — любопытствует Само Совершенство.

— О его супружеских проблемах, о том, не следует ли ему сменить агентов, и почему бы ему не нанять няню, ну и разные внутренние дела, — небрежно делюсь я достоянием.

— Он снимался в одном из фильмов, о котором я пишу, — говорит Роберт Басс.

Но никто его не слушает. На его положение доминирующего самца незаконно посигнули. Он смотрит на меня с непривычным выражением в глазах, с которым я не сталкивалась уже много лег. Ревность!

Я решаю, что беседа с Томом может пару недель подождать. Потеря самоконтроля Робертом Басом даже больше, чем моя собственная, и это в данный момент ставит меня в выигрышную позицию. Новый семестр начался многообещающе. Возможно, я была не в состоянии избежать этой границы, но, по крайней мере, я была из тех, кто вряд ли стал бы пересекать ее. И мне кажется заманчивым зависнуть в таком положении.

На той же неделе, немного позже, я объявила Тому, что собираюсь уединиться в кабинете, чтобы отправить несколько писем по электронной почте. Тема: «Вечеринка для родителей и учителей», о чем Буквоедка, как председатель родительского комитета, попросила меня, исполняющую роль ее секретаря, чтобы помочь ей с организацией этого мероприятия.

— Не понимаю, почему ты связалась с этим, — говорит приглушенным голосом Том. — Это определенно кончится неприятностями.

Даже не глядя на него, я знаю, что он в разгаре происходящей раз в две недели инспекции холодильника.

— Посмотри, — произносит он, торжествующе держа в руках две полупустые банки соуса песто. — Как это случилось? — Он сверяется с напечатанным на листе перечнем содержимого холодильника, прикрепленным к его дверце, — наследство, оставленное нам Петром во время ее последнего уик-энда в Англии.

«Думаю, ты согласишься, что намного легче делать покупки, если ты отметишь галочкой то, что кончилось», — сказала она. Я вежливо кивнула, потому что знала, что какое-то время она не будет к нам приезжать.

Я стараюсь быть терпеливой с Томом: вследствие отъезда матери он чувствует себя брошенным на произвол судьбы.

— Нет никакой записи о второй банке песто, оставшейся в холодильнике, — говорит он.

— Может быть, это имеет смутное отношение к спагетти?

Он бормочет про систему, а я плотно прикрываю кухонную дверь и поднимаюсь наверх, чтобы начать сочинять электронные письма для родителей.

Но едва я начала, как мне это быстро надоело. И я решила сначала отправить письмо Кэти, которая, как мне известно, все еще должна была находиться в своем офисе, и описать в нем подробности одного важного события, которое имело место под крышей этого дома чуть раньше на этой неделе.

«Время поста закончилось, — сообщила я ей. — Наступила разрядка сексуальной напряженности. Ура!»

И далее я в деталях описала ей, что прошлой ночью я натолкнулась на Тома в спальне Фреда, около трех часов ночи.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я.

— Ищу тигра, — устало ответил он.

— Вот так совпадение! Вот она я. А где Фред?

— Он спит в нашей кровати.

И тогда я спросила, почему мы оба не спим в эти предрассветные часы, а ищем тигра?

— Странно, но эти ужасные времена, — рассказываю я Кэти, — месяцы голодовки — закончились, остаток ночи мы провели в кроватке Фреда, под одеялом с машинками. Том развивал одну из своих любимых посткоитальных тем.

— Если бы к твоей голове приставили ружье и принудили бы заняться сексом с кем-то из родителей из класса Джо — с мужчиной или женщиной, — кого бы ты выбрала?

— Почему из класса Джо? — спросила я.

— Эти родители как-то получше выглядят, — сказал он, внимательно глядя на меня.

Я отказалась отвечать, заявив, что устала, и тогда он сказал: «Мне весьма нравится та мама с восхитительной задницей». Он имел в виду нашу привлекательную мамочку, как сообщила я Кэти.

— Но она легкомысленная и поверхностная! В ней нет глубины! — запротестовала я.

— Она не более поверхностная, чем некий… э… Мелководьем, — вяло откликнулся он. — Вся эта его тщательная небрежность слишком вычурна. Могу поспорить, при всем при этом он стрижет свои лобковые волосы ножницами для ногтей. И тот способ, каким он примеривает на себя роль писателя-мученика, вызывает смех.

— Ради Бога, о ком ты? — спрашиваю я, уже зная ответ.

Я нажимаю кнопку «Отправить» и бесцельно сижу некоторое время, оттягивая написание школьной почты. Несколько минут спустя мое сердце подпрыгивает — письмо от Роберта Басса. Впервые за все время. Поскольку это не нарушает ни одно из правил, я чувствую себя бесшумно ликующей.


«Очень рад слышать хорошие новости, — читаю я, — озадачивает лишь то, что вы желаете разделить это со всем классом, если только вы не готовите вечеринку с темой семидесятых, включая ключи от машины. Могу лишь предположить, что мученик — это я. И это не очень хорошо для моего чувства собственного достоинства».

Потрясенная, я таращусь на экран, но времени на размышления нет, потому что вслед за этим, почти сразу же, следует письмо от привлекательной мамочки: