Так Рейвен стала Р. Каннингемом и отправилась из Чикаго в далекий Канзас, и оказалась в стране, где преступники большей частью устанавливали свои правила, игнорируя закон. Теперь ей придется жить по законам Запада.

Взяв в правую руку «кольт», она прицелилась. Потом опустила пистолет и стала думать о деле, которое привело ее в Топику.

Через города Атчисон, Топика и Санта-Фе шла железнодорожная ветка, соединявшая Канзас с Эль-Пасо в штате Техас и переходившая далее в Южно-Тихоокеанскую железную дорогу. Обе эти дороги регулярно подвергались нападениям грабителей, пока за дело не взялось детективное агентство Каннингема. Железнодорожные компании хотели прекратить грабежи, но без широкой огласки, дабы не напугать пассажиров и товароперевозчиков.

Агентство Каннингема раньше никогда не получало столь ответственного заказа, так что отец Рейвен и его напарник Сэм Фэрфилд могли лишь удивляться, почему железнодорожная компания, имевшая возможность нанять любое агентство – даже знаменитое агентство Пинкертона, – выбрала их. Однако они пришли к выводу, что компания стремилась к тому, чтобы как можно меньше народу знало о готовящейся операции. И в этом смысле агентство Каннингема подходило идеально: оно состояло всего из трех человек – Рейвен, ее отца и Сэма.

Вспомнив о Сэме, Рейвен грустно улыбнулась.

Очень скоро после того как Сэм поступил к ним в агентство, они с Рейвен поняли, как много у них общего. Они полюбили друг друга нежной, трепетной любовью, а когда обручились, Рейвен была вполне этим удовлетворена, потому что Сэм не противился ее желанию продолжать работу в агентстве.

Рейвен практически выросла в конторе агентства. Ее мать была индианка из племени кайова. Отец встретил ее, когда в молодости какое-то время работал на Западе. Но когда она умерла, отец перебрался с Рейвен обратно в Чикаго.

Не желая расставаться с дочерью – она единственная, кто связывал его с покойной женой, – Роберт часто приводил Рейвен в свой офис, и очень скоро она постигла все премудрости сыскного дела, часто помогая отцу, а к шестнадцати годам уже вела все делопроизводство. Но ей не приходилось участвовать в раскрытии преступлений, пока не убили Сэма, а ее отец отправился по следам убийцы на Запад.

Сэм страшно не любил оставлять ее одну. Но он знал, как много значит для их агентства расследование грабежей на железной дороге. К тому же считалось, что он умеет выпутаться из любой ситуации, поэтому для Рейвен и ее отца оказалось страшным шоком известие, что Сэма убили в небольшом городке в Канзасе. Единственной информацией, которую сообщил им местный шериф, были свидетельства очевидцев о том, как человек, у которого вместо левой руки был крюк, поспешно скрылся с места преступления. Никто в конечном итоге арестован не был.

Сердце Рейвен было разбито, но ее отец пришел в ярость. Он немедленно отправился на Запад, чтобы найти убийцу и завершить дело об ограблениях. Рейвен не смогла отговорить его от поездки, хотя очень за него боялась.

После отъезда отца она продолжала работать в офисе, а вскоре начала принимать и заказы, не только потому, что им нужны были деньги, но и для того, чтобы отвлекаться от грустных мыслей. Она уверяла заказчиков, что расследует дела Р. Каннингем – ее брат, а она лишь занята бумажной работой. Ее хитрость удалась, и вскоре она уже весьма успешно вела все дела сама.

Рейвен очень хотелось поделиться своими успехами с отцом, когда он вернется, и она бралась за все большее число дел. От отца изредка приходили письма и телеграммы, в которых он сообщал, что подозревает двух видных представителей железной дороги в сговоре с грабителями. Но ей было ясно, что у него не хватает доказательств, подтвердивших бы его подозрения, а потому все его расследования заходят в тупик.

Рейвен беспокоили эти письма: она не хотела потерять еще и отца. Поэтому она отправила ему телеграмму, умоляя вернуться домой.

Но едва она отослала телеграмму, как сама получила очень короткую весть: Роберт Каннингем застрелен в Топике, штат Канзас. На ее запрос, не замешан ли в убийстве отца однорукий мужчина, ей сообщили, что такого человека видели в тот день в городе, но связать его с убийством не удалось.

Рейвен была твердо убеждена, что связь между этими двумя убийствами существует – и это было для нее единственной зацепкой. Чтобы заглушить боль от страшных потерь, Рейвен принялась разрабатывать свой план мести. Надо найти этого однорукого, доказать, что он убийца, отдать его в руки правосудия, закончить дело о грабежах и тем самым спасти детективное агентство. Ведь это все, что у нее осталось. Скорбь уступила место гневу, и она отправилась в Топику.

Главным было – никому не доверять. Два человека – ее отец и жених – были убиты, потому что они взялись за расследование. Она не собирается быть третьей жертвой. Опыта у нее маловато, но она сделает все, чтобы раскрыть преступление и остаться в живых.

Она отправила телеграммы Т.Р. Симпсону – специальному представителю железной дороги «Атчисон, Топика и Санта-Фе», а также Джереми Льюису Сентрано – представителю Южно-Тихоокеанской дороги. Именно они наняли детективное агентство Каннингема из Чикаго. Она сообщила обоим, что агентство работает и пошлет Р. Каннингема расследовать дело.

Она была уверена, что эти люди подумают, что Р. Каннингем – сын Роберта Каннингема, а она только на это и рассчитывала. Возможно, женщине будет легче достичь успеха там, где двое мужчин потерпели неудачу, потому что никому и в голову не придет, что это она ведет расследование. Но даже в этом случае она не могла доверять ни единому человеку, даже Симпсону и Сентрано. Эти двое обладали достаточной информацией, чтобы делиться ею с грабителями, так что и с ними она будет крайне осторожна.

Сегодня, по крайней мере, у нее появилась первая зацепка. У однорукого были сообщники, и это ее не удивило. Она также установила, что его недавно видели в Топике. Она была уверена, что он замешан в деле об ограблениях и именно поэтому убил ее отца и жениха.

Если ей удастся найти однорукого, она, возможно, выйдет и на человека, стоявшего за преступниками. Кто-то, а может, и несколько человек, разрабатывают планы грабежей на железной дороге от Канзаса до Техаса и на него – или на них – работает несколько банд. Это был единственный способ ограбить несколько поездов за такое короткое время и скрыться с награбленным. Именно такого мнения был ее отец, и она полностью была с ним согласна.

Теперь только она могла остановить преступников, отомстить за отца и жениха и помочь восторжествовать правосудию. Она сжимала в руках «кольт» отца, и слезы застилали ей глаза. У нее никого не было, кроме отца и Сэма, а теперь она осталась совсем одна. Но она не позволит себе быть слабой, не станет плакать или жалеть себя. У нее есть дело, и она не отступит.

Положив «кольт» под подушку, Рейвен начала раздеваться. Было уже поздно, и ей очень хотелось спать. Стягивая красное шелковое платье, она вдруг вспомнила о ковбое по имени Слейт Слейтон.

И не просто о нем, а о его поцелуе. Поцелуи Сэма и его нежные объятия не вызывали у нее ничего подобного тому, что она испытала от поцелуя Слейта. Она, видимо, переутомилась, иначе он не подействовал бы на нее таким образом. Этому человеку нельзя доверять, его вообще лучше избегать, в конце концов, решила она.

Рейвен расстегнула крючки корсета, вздохнула с облегчением и посмотрела на себя в зеркало над умывальником. Ее глаза неестественно блестели, на щеках пылал румянец, красные губы были приоткрыты. Она покачала головой. Это просто усталость, вот и все. И человек по имени Слейт Слейтон, высокий ковбой, который, возможно, все еще ждет ее в салуне «Голубая птица», здесь ни при чем.

Глава 2

Рейвен довольно поздно вышла из отеля. Надо найти место, где можно позавтракать. Она была полна энергии и решимости, которых не чувствовала уже месяц. И все потому, что вчера у нее наконец-то появилась первая зацепка. Только сейчас она поняла, какого напряжения и силы воли ей потребовалось, чтобы принять решение приехать на Запад одной и попытаться раскрыть дело, стоившее жизни ее отцу и жениху.

Если ей повезет, эта зацепка выведет ее на правильный след. Конечно, опасность была велика, а она была слишком неопытна, но настойчивость и кое-какие навыки, приобретенные за время работы в агентстве, могут привести ее к успеху.

Впервые за этот месяц Рейвен заметила, что наступила весна и все вокруг зазеленело. На улицах Топики царило оживление: с грохотом проезжали груженые повозки; лошади, привязанные возле лавок, ржали, били копытами и отгоняли хвостами мух; множество людей сновали мимо нее по своим делам.

Неожиданно даже для самой себя она остановилась у бакалейной лавки. Если однорукий в городе, ему и его дружкам наверняка потребовалась провизия, когда они уезжали из города, особенно если они должны были где-то прятаться. Может, какой-нибудь торговец запомнил однорукого или даже его сообщников.

Волнуясь, Рейвен вошла в лавку. Аккуратно причесанная продавщица в очках с металлической оправой приветливо ей улыбнулась:

– Чем могу помочь, дорогая?

Рейвен огляделась и остановила взгляд на полке, где стояли большие стеклянные банки с конфетами.

– Мне бы хотелось две мятные палочки. Пожалуйста.

Продавщица достала конфеты и ловко обернула в бумагу каждую с одного конца.

– Не заходил ли к вам за последние два месяца покупатель, возможно, ковбой, у которого вместо левой руки был крюк?

Продавщица немного замешкалась, а потом внимательно посмотрела на Рейвен.

– Нет, не заходил, но я удивлена, что такая приятная молодая леди, как вы, интересуется подобным человеком.

– Он… знал моего отца. Я подумала, что смогу найти его в городе.

– А-а… В таком случае я вас понимаю, но должна предупредить, что молодой девушке надо быть очень осторожной в Топике. Может пострадать ее репутация. Я не стала бы говорить об этом кому попало, но у меня самой есть дочь и…

– Спасибо. Я это запомню. – Рейвен взяла конфеты и быстро покинула лавку.

Какое значение имеет сейчас ее репутация! После всего, что случилось! В свои двадцать пять лет Рейвен вообще не была такой уж леди в обычном смысле этого слова и никогда не задумывалась над тем, чтобы сделать «приличную» партию. Она выросла в офисе отца и для своего возраста была слишком независима и прямолинейна. Но Сэму именно это в ней нравилось. Слейт Слейтон тоже, видимо, был не против этого, но скорее всего потому, что не считал ее приличной леди.

Рейвен вздохнула и, засунув в рот конец красно-белого леденца, вышла из лавки на дощатый тротуар. Интересно, подумала она, какой бы была ее жизнь, если бы в Чикаго она получила воспитание, приличествующее молодой леди?

Она осознавала, что ей следовало быть более утонченной и благовоспитанной, но этим качествам в ее жизни просто не было места. И она вряд ли приехала бы сейчас в Топику одна в качестве частного сыщика, расследующего убийства и дело о грабежах на железной дороге. Конечно, нет. И если бы ей пришлось выбирать – быть приличной леди или сыщиком, – она выбрала бы второе. Правосудие должно восторжествовать.

Рейвен собралась перейти улицу и вдруг остановилась. Ей показалось, что в дверь того самого салуна, где она вчера вечером расспрашивала бармена, вошел Слейт Слейтон. В этом, конечно, не было ничего необычного, если не считать, что день только начинался.

В первые дни своего пребывания в Топике она узнала, что приезжавшие со своих ранчо ковбои обычно тратили свои деньги в ночных заведениях, а днем отсыпались. Утром в салунах дела шли плохо, посетителей почти не было. Пока Рейвен в нерешительности стояла на тротуаре, Слейтон вышел из дверей салуна. Совершенно очевидно, что он туда заходил не для того, чтобы выпить. Тогда зачем? Ей вдруг стало смешно: она поймала себя на том, что у нее сложилась привычка все анализировать. Какое ей дело до того, что делает Слейт Слейтон? У нее есть дела поважнее!

Постояв еще немного, она двинулась в опасный путь через дорогу. Пыль стояла столбом, так что почти ничего не было видно. Ей пришлось увернуться от нескольких карет и лошадей. В толчее леденец упал на дорогу, и она остановилась, размышляя, стоит ли его поднимать. Но тут сильные руки подхватили ее, прижали к твердой груди и перенесли на другую сторону.

В изумлении она подняла глаза и встретилась с серо-голубым взглядом Слейта Слейтона. Она попыталась освободиться, но безуспешно.

– Пустите меня!

– Да тебя чуть не убили! Зачем ты остановилась прямо посередине улицы? И вообще, что ты здесь делаешь в такую рань?

– Я проголодалась, а леденец выпал у меня изо рта прямо в пыль.

– Я тебе куплю еще леденцов, – улыбнулся он. – Они не стоят того, чтобы из-за них ты попала под колеса. – Потом его тон резко изменился: – Пришлось поработать ночью?