Баланс остался позади, и перед путниками выросли старинные стены Монтелимара. Здесь, как рассказал Аксель Верните, в шестнадцатом веке было посажено первое во Франции миндальное дерево. Теперь из монтелимарского миндаля производится лучшая в мире нуга.

Аксель купил немного нуги, и они съели её на следующий день в фаэтоне, смеясь, словно дети, над своими липкими, перепачканными пальцами.

К вечеру они достигли Оранжа и въехали в город через Триумфальную арку, построенную римлянами в 495 году до Рождества Христова в честь победы Цезаря над галлами.

«Если мы благополучно доберёмся до Англии, поставим в поместье Триумфальную арку в честь нашего побега», — пообещала себе Вернита.

Впрочем, к чему тратить средства на величественный, но совершенно бесполезный монумент? Не лучше ли основать больницу или детский приют — что-нибудь, что позволит в полной мере выразить их благодарность Богу?

В первый раз Вернита подумала, что они с Акселем ещё ни разу не говорили о деньгах.

Он выглядел как состоятельный человек, поэтому Вернита без долгих размышлений решила, что он богат. Да и виконтесса говорила, что у него великолепный дом… Но больше Вернита ничего не знала. И сейчас, в экипаже, она решилась заговорить об этом:

— Мы с тобой никогда об этом не говорили, но теперь, когда папа умер, я унаследовала его поместье в Букингемшире.

— Неужели судьба ко мне так благосклонна? Значит, моя жена не только красива, но и богата? — с улыбкой спросил Аксель.

— А это важно? — ответила вопросом Вернита.

— Ничуть, — ответил Аксель, — у меня хватит средств на нас обоих.

— Почему мы никогда раньше не говорили о своём материальном положении? — удивилась она.

— Потому что у нас найдётся множество более интересных тем для разговора — особенно когда ты не спишь, — ответил Аксель.

Вернита покраснела и прижала его ладонь к своей щеке.

— Когда у нас появится время, нам о стольком надо будет поговорить!

— Да, о многом, — согласился он.

— Мы так мало знаем друг о друге.

— Я знаю о тебе всё, что нужно знать, — ответил Аксель. — Ты — моя прекрасная, добрая, нежная, юная, отважная маленькая жена. Подумать только: в таком хрупком тельце умещается столько достоинств!

От его слов, а ещё больше — от выражения глаз — Верниту охватил сладкий трепет. Собравшись с духом, она ответила:

— Надеюсь, их достаточно, чтобы ты никогда… Чтобы я тебе не надоела.

— Ты мне не надоешь и за десять тысяч лет, — улыбнулся Аксель.

— Однако я о тебе почти ничего не знаю.

— Ты знаешь, что я тебя люблю-по-моему, этого достаточно.

— Конечно, это единственное, что для меня важно. Ах, Аксель, — воскликнула Вернита, — я так счастлива!

Аксель рассмеялся её словам. Вскоре он заметил, о Вернита дремлет со счастливой улыбкой на лице, прикорнув на его плече.

Когда они въехали в Марсель, сгущались сумерки. Улицы были переполнены не только каретами, но и толпами гуляющих горожан.

Аксель, с трудом лавируя между экипажами и пешеходами, направлял фаэтон в порт.

Где-то здесь ждал корабль, готовый унести беглецов на побережье Гибралтара. Виконт назвал Акселю имя капитана и сказал, что это человек надёжный.

Однако прежде всего надлежало избавиться от фаэтона, верховых и лошадей.

Притворяться виконтом и виконтессой де Клермон здесь было нельзя, известие, что виконт с женой покидают Францию, сразу вызвало бы подозрение.

Пока Аксель и Вернита отдыхали и перекусывали в роскошном отеле, верный Анри переносил их багаж из фаэтона в наёмную карету.

Один из верховых сел в фаэтон, двое других вскочили на коней. Попрощавшись с ними, Аксель и Вернита отправились в меблированные комнаты, тоже рекомендованные виконтом.

Комнаты были скромными, но опрятными. Хозяин, не спрашивая имён постояльцев, проводил их в спальню и в столовую, откуда открывался вид на порт.

Анри, распаковав необходимые вещи и постелив постель, отправился на поиски ужина.

— Боюсь, милая, тебе здесь будет не слишком удобно, — извиняющимся тоном заметил Аксель.

— Уверяю тебя, это настоящий дворец по сравнению с чердаком, где я жила в Париже, — ответила Вернита.

— Ты так прекрасна и элегантна, что, глядя на тебя, я забываю, как бедствовала ты совсем недавно, — улыбнулся Аксель.

Вернита придвинулась к нему ближе.

— Какая разница, где? Главное, что с тобой, — прошептала она.

— Это я и хотел услышать, — ответил он. — Однако мне хочется окружить тебя роскошью и комфортом и обращаться с тобой, как с королевой.

Вернита рассмеялась.

— У меня есть всё, что мне сейчас нужно, — вздохнула она и положила голову ему на плечо.

Аксель приблизил губы к её губам — и комната вокруг закружилась каруселью, а сама Вернита взлетелa куда-то под облака. В мире не было никого, кроме двоих влюблённых, и ничего, кроме их любви.

Поцелуй был прерван стуком в дверь: горничная принесла ужин.

Еда здесь была простая, но хорошо приготовленная, а вино в отличие от большинства гостиниц, вполне приемлемое.

Вернита уже лежала в постели, когда вернулся Анри. Из спальни Вернита слышала их с Акселем разговор.

— Что ты выяснил? — спросил Аксель.

— Милорд, корабль, принадлежащий Антуану Буэ, ушёл в море, и никто не знает, когда он вернётся.

— Значит, нам остаётся только сидеть здесь и молиться, чтобы на нас никто не обратил внимания!

— Милорд, я не вижу иного выхода, — согласился Анри. — Завтра я снова отправлюсь в порт и попытаюсь что-нибудь разузнать. Надеюсь, что Буэ скоро появится.

— Больше ты ничего не узнал? — нетерпеливо спрашивал Аксель.

— Очень немного, милорд. Только то, что англичане овладели Средиземным морем и военные корабли, стоящие в Марселе, готовы выйти в море в любую минуту.

— А где основной французский флот? — поинтересовался Аксель.

— Завтра попробую это выяснить, милорд.

В первый раз за время пути Вернита могла спать допоздна.

Солнце уже залило комнату золотистым светом, когда Верниту разбудили нежные руки и губы Акселя — и никогда она ещё не была так счастлива!

Однако днём Вернита заметила, что Аксель озабочен. Он подолгу стоял у окна, глядя в море, и Вернита без слов понимала, о чём он думает: чем дольше они задерживаются в Марселе, тем больше риск попасть в лапы ищейкам Фуше.

Сердце Верниты разрывалось от беспокойства, но она старалась скрыть свою тревогу и выглядеть весёлой, как обычно.

Наступил вечер, и Аксель совсем потерял покой. Он метался по комнате, словно зверь в клетке: Вернита догадывалась, что ему хочется отправиться в порт самому. Бездействие невероятно угнетало его.

Уже стемнело, когда Аксель, не выдержав, сказал Верните, что ненадолго отлучится. Она похолодела от тревоги, но не стала отговаривать мужа.

Как она смела его удерживать — ведь только из любви к ней Аксель весь день оставался в четырех стенах!

Усилием воли Вернита подавила рвущиеся из груди рыдания и сказала почти спокойно:

— Не задерживайся надолго — а то я засну, а потом буду жалеть, что не встретила мужа поцелуем.

Аксель нежно обнял её и взглянул ей в глаза. Он прекрасно понимал, что она чувствует, и видел, каких усилий ей стоит сдержать себя.

— Ты — само совершенство, — тихо произнёс он наконец. — Не бойся, любовь моя, теперь мы не потеряем друг друга.

Он поцеловал её и вышел за дверь, а Вернита в порыве бессильного отчаяния сжала кулаки и впилась ногтями в ладони.

Ей казалось, что страх парализует её и она умирает. Однако агония длилась мучительно долго. Час проходил за часом, и каждая минута казалась Верните вечностью.

Что, если Аксель не вернётся? Что, если его арестуют на улице и заточат в тюрьму — а она даже не будет знать, что с ним?

«Нет! — говорила себе Вернита. — Такого не может быть! Если я буду думать плохое, то сама накличу беду на свою голову!»

Настало время ложиться — но Верните было не до сна.

Она мерила комнату шагами, то и дело выглядывая в окно, где свет звёзд и бортовые огни кораблей отражались в тёмной прибрежной воде.

Где сейчас Аксель? Что он делает? С кем говорит? Почему так долго не возвращается?

Наконец за дверью послышались быстрые шаги. Аксель открыл дверь, и Вернита с громким криком радости бросилась ему навстречу.

Аксель молча прижал её к себе, и Вернита также без слов, все ещё дрожа от пережитого страха, покрыла его лицо поцелуями.

— Любовь моя, я думал, что ты спишь! — воскликнул он.

Но, заметив её бледность и плещущийся в глазах страх, произнёс:

— Прости, любимая, я не хотел тебя расстраивать!

Он подхватил её на руки и сел на диван, посадив её, словно ребёнка, к себе на колени и согревая своим теплом. Вернита прижалась к нему, словно испуганное дитя к матери.

— Любовь моя, у меня хорошие новости, — заговорил Аксель.

— Хорошие новости?

— Да. Сегодня ночью в гавань пришёл корабль Буэ. Я ожидал возможности поговорить с ним, вот почему меня так долго не было. Мы обо всём договорились: отплываем завтра на рассвете.

— В Гибралтар?

— У меня появилась другая идея.

— Какая же?

— Буэ узнал, что лорд Нельсон, командующий военно-морским флотом Британии, покинул Мальту и плывёт сюда. Мы встретимся с ним в море.

— Встретимся с адмиралом Нельсоном? — переспросила Вернита. — Но куда он ведёт английский флот?

— Как рассказал мне Буэ, ходят слухи, что французский флот, соединившись с испанским, двинулся к Вест-Индии. Если это так, Нельсон последует за ним.

— А… что же будет с нами?

Аксель улыбнулся.

— Милая, если мы попадём на английский военный корабль, все остальное будет неважно. Мы будем в безопасности, а Нельсон уничтожит французский флот так же, как и в битве на Ниле.

Верните вовсе не хотелось оказаться на военном корабле во время жестокой морской баталии.

Но в следующий миг Аксель приник к её губам — и Вернита забыла обо всём на свете, кроме своей любви.

Пролетела ещё одна короткая ночь.

Когда Аксель и Вернита вышли на улицу, было ещё темно, и в тишине предутреннего города слышалось лишь шарканье метёлок по тротуарам — Марсель прихорашивался к началу нового дня.

Анри вместе с заспанным и хмурым хозяином гостиницы несли чемоданы.

Впрочем, когда Аксель вручил хозяину горсть золотых монет, хмурая физиономия его разгладилась и он со всей искренностью пожелал постояльцам доброго пути.

Корабль Антуана Буэ, который, как вскоре узнала Вернита, уже не раз вывозил из Франции беглецов, направляемых виконтом, оказался больше, чем она ожидала.

Изначально он был скромным рыбачьим судном, но Антуан Буэ, в котором жажда быстрого заработка была сильнее страха, переделал его в нелегальное пассажирское судно и начал промышлять контрабандой людей.

Этот грубый, просоленный морем капитан объяснил Акселю, что до политики ему никакого дела нет: пусть короли и императоры занимаются чем хотят, а его оставят в покое и дадут спокойно зарабатывать себе на жизнь!

— Все они только и делают, что суют нос в частные дела честных людей! — ворчал моряк. — Паразиты, живущие за наш счёт — вот они кто!

Аксель знал, что также думает большинство простых французов — вся разница в том, что обычно простые люди боятся открыто выражать свои мысли.

На рассвете Антуан Буэ вывел судно из порта. Оно беспрепятственно выскользнуло в открытое море, и только теперь Вернита смогла вздохнуть свободно.

Они с Акселем стояли, обнявшись, на носу корабля и смотрели вдаль. По лицу Акселя Вернита видела, что и с его плеч упала тяжёлая ноша.

— Мы свободны! — прошептала она. — Неужели это правда?

— Ещё не совсем, — ответил он. — Мы ещё можем попасться на глаза берберским корсарам или какому-нибудь французскому фрегату, который захочет узнать, что делает рыбачье судно так далеко от прибрежных вод.

Однако по блеску в его глазах Вернита догадалась, что Аксель сам не очень верит в такую опасность.

Крепче обвив рукой её стан, он продолжал:

— Теперь будем искать британский флот.

— А ты уверен, что он здесь, в Средиземном море? — спросила Вернита.

— Я не только слышал об этом — я в этом не сомневаюсь, — ответил Аксель. — Если французский флот направился в Вест-Индию, Нельсон погонится за ним.

К несчастью, погода заметно ухудшалась.

Порывы ветра становились все сильней. Судно раскачивалось на волнах, как на гигантских качелях, и Вернита поблагодарила Бога за то, что не страдает морской болезнью.

Однако Аксель настоял, чтобы она пошла в каюту и прилегла — он боялся, что ветер может сбить Верниту с ног.

Вернита с радостью подчинилась — она просто шилась от усталости. И, пока Аксель на палубе вглядывался вдаль, высматривая на горизонте британские корабли, Вернита крепко спала, восстанавливая силы.

Просыпаясь, она благодарила Бога за то, что волны с каждым часом уносят её все дальше от ненавистной Франции, и засыпала снова.