Джорджетт Хейер - Тайные наслаждения

Ошеломленная столь бурным потоком красноречия, мисс Бекклз смогла лишь вновь присесть в реверансе и заверить Френсиса, что его пожелания будут в точности исполнены. Он с поклоном вышел из дому, и Кроули подсадил его в карету, укутал несколькими пледами, а в ноги положил горячий кирпич, коим его снабдили на кухне.

– Скатертью дорожка! – проворчал Барроу, глядя вслед экипажу, удаляющемуся по подъездной аллее. – Как же мне осточертели его ужимки! А для чего ему понадобились те старые часы, мисс?

– Чтобы починить их для миссис Шевиот. Это крайне любезно с его стороны, и она будет очень рада!

– Починить их! – чрезвычайно неодобрительным тоном воскликнул Барроу. – Эти старые часы не ходят вот уже бог знает сколько лет! Я уж и не припомню, когда в последний раз слышал, как они тикают!

Было совершенно очевидно – ему не по душе мысль о том, что столь прекрасное положение вещей может быть нарушено. Мисс Бекклз сочла спор с ним бесполезным делом и лишь повторила: со стороны мистера Шевиота это было очень любезно. Гувернантка добавила, что, если миссис Барроу сможет приготовить чай, она будет ей чрезвычайно признательна, и Барроу отправился на кухню, ворча что-то себе под нос насчет незваных, да еще и навязчивых гостей.

Облегчение от осознания того, что Френсис наконец покинул Хайнунз, оказалось столь велико, что, выпив чаю и съев несколько бутербродов с маслом, мисс Бекклз позволила себе задремать перед камином. Ее разбудил Никки, вернувшийся домой около трех часов с печальным известием: ему пока не удалось отыскать Баунсера, несмотря на то что он обшарил всю территорию заповедника сэра Мэттью Кендалла и дважды столкнулся с его смотрителями.

– Однако я решил, что должен вернуться, дабы удостовериться, все ли здесь в порядке, – заявил он, – и не выкинул ли этот тип Шевиот какой-нибудь очередной фокус!

– Но ведь он уехал, дорогой мастер Никки! – заявила мисс Бекклз, поспешно поправляя капор на голове. – Какое счастье, не так ли?

– Уехал! – воскликнул юноша, словно громом пораженный.

– Да, и знаешь что? Я не думаю, что это он ударил бедную миссис Шевиот, ведь именно факт нападения на нее и укрепил его в решимости покинуть нас немедленно! Но я была сама не своя от счастья, потому что он мне не нравился, да и миссис Барроу начала выражать недовольство оттого, что ей приходилось регулярно готовить ему желе, так что я даже не осмеливалась показаться на кухне!

– Ну что ж, прекрасно! – заявил Никки, пожимая плечами и тут же морщась от боли, – полагаю, отныне это забота Карлайона, а не моя! Безусловно, я ужасно рад тому, что он уехал, так как теперь могу без помехи продолжить поиски Баунсера, чем и займусь с превеликим удовольствием, вместо того чтобы навязываться там, где моя помощь совершенно не требуется!

Мисс Бекклз в смятении подняла на юношу глаза.

– Боюсь, ты чем-то недоволен, дорогой Никки! – запинаясь, проговорила она.

– Недоволен? Ничуть не бывало! Я просто счастлив, мадам! Право же, я ценю Баунсера несколько выше Френсиса Шевиота! А если Карлайон будет спрашивать обо мне, можете передать ему, что я отправился по своим делам и понятия не имею, когда вернусь, но пусть он обо мне не беспокоится, потому что со мной ничего не произойдет!

Завершив свою исполненную горечи речь, он вышел из комнаты, оставив мисс Бекклз в трепетном предчувствии грядущих неприятностей, но решительно неспособную угадать, в чем они могут заключаться.

Было уже четыре часа пополудни, когда вниз сошла миссис Шевиот. Она по-прежнему выглядела бледной, однако мужественно заявила, что с ней уже все в порядке.

– Мне кажется, я проспала целый день! – сказала она. – Нет, правда, Бекки, голова у меня больше не болит – или, точнее, болит совсем немного, а это уже совершеннейшие пустяки!

– Любовь моя, тебе лучше бы оставаться в постели! И ты сняла повязку! Ну разве так можно, моя дорогая миссис Шевиот? Где же ваше благоразумие?

– Неужели тебе хочется, чтобы я расхаживала по дому в таком виде, словно пугало огородное? – запротестовала Элинор.

– Ничего подобного! И вовсе ты не была бы похожа на пугало огородное! Кроме того, тебя бы никто не увидел, кроме меня, любовь моя, потому что Никки отправился на поиски бедного Баунсера и сказал, что не знает, когда вернется. Я решительно теряюсь в догадках относительно того, какая муха его укусила, но он был явно чем-то сильно огорчен, когда заходил сюда примерно час назад.

– Вот как? Никки огорчен? Быть может, это мистер Шевиот разозлил его? Это несносное создание опять улеглось в постель? Я намерена сказать миссис Барроу, чтобы она больше не варила для него овсянку! Возможно, хотя бы это заставит его поскорее покинуть Хайнунз!

– Любовь моя, но в том нет никакой необходимости! Он и так уже уехал!

Элинор уставилась на старую гувернантку так, словно не могла поверить своим ушам.

– Бекки! Ты меня разыгрываешь!

– Я никогда не позволила бы себе такого глупого розыгрыша! Он заявил, что больше не может оставаться здесь после того, что произошло с тобой нынче утром. Должна сказать, я сочла это малодушием с его стороны и недостойным мужчины поступком, но при этом была так рада распрощаться с ним, что не стала чинить ему ни малейших препятствий!

– Только этого еще не хватало! Однако это же прекрасно! Это все – заслуга Карлайона! Он сам сказал мне, что мистер Шевиот может уехать куда раньше, чем я ожидаю! Интересно, как ему это удалось? Положительно, он начинает мне нравиться!

– Любовь моя, прошу тебя выбирать выражения! Не стоит подобным образом отзываться о нем, когда его светлость проявил такую уступчивость и рассудительность, явив себя настоящим джентльменом! В отличие от мистера Шевиота, кстати! Это не может не бросаться в глаза!

Элинор пристыженно зарделась, но ответила вполне беззаботно:

– Достаточно мужчине оказаться симпатичным и начать помыкать тобой, как ты тут же обожествляешь его, Бекки! Но как вышло, что мистер Шевиот покинул Хайнунз в такой спешке?

– Знаешь, любовь моя, пожалуй, мы были несправедливы к нему и он не виноват в том, что случилось с тобой. Я не думаю, будто это его светлость отправил кузена восвояси, потому что сам он уехал из дому часом ранее. Мистер Шевиот просил передать тебе его наилучшие пожелания и очень извинялся, что не может попрощаться с тобой лично, однако задерживаться не стал из опасения, что не успеет вернуться в город до ужина. Хотя, признаюсь тебе, он мог спокойно поужинать в гостинице, но у него такие странные фантазии!

– Да он же ест одну только овсянку! Я, конечно, благодарна ему за учтивость, однако искренне надеюсь, что больше мне никогда не придется развлекать его.

– Да, любовь моя, между тем я все-таки думаю, он хотел помириться. Он был очень любезен и заявил – желает выказать тебе свое почтение и уважение, и, к счастью, ему пришла в голову отличная мысль забрать с собой эти злосчастные часы, отремонтировать их и подарить тебе.

Элинор сидела, откинувшись на спинку кресла, но при этих словах старой гувернантки резко выпрямилась и воскликнула:

– Забрать с собой часы?! Какие часы?

– Те самые, из библиотеки, любовь моя, которые так страшно тебя раздражали! Он собрался отдать их в починку своему часовщику и…

– Бекки, как ты могла отдать их ему?! – в отчаянии вскричала Элинор и побледнела.

– Но, моя дорогая миссис Шевиот, какие у тебя могут быть возражения?

– Возражения! Когда ты прекрасно знала о том, чего мы все так боялись! И зачем он сюда приезжал!

– Элинор, прошу тебя, успокойся! Не стоит настолько нервничать из-за сущих пустяков! Ну какое отношение старые часы могут иметь к секретным документам?

Однако Элинор, похоже, не слушала ее. Она прижала к вискам пальцы, словно стараясь сосредоточиться и разобраться в собственных мыслях.

– Часы были закрыты, – проговорила Элинор наконец. – Я пыталась открыть их. Затем поставила их на место и… Да-да, именно тогда я вновь взяла с каминной полки опись, куда перед этим положила ее! А потом, увидев, что часы стоят немного криво, поправила их, держа бумаги в руках! И тогда меня ударили сзади по голове! Бекки, Бекки, какой же глупой я была, что не догадалась об этом раньше! Вот почему он оглушил меня! Он решил, будто я сумела открыть заднюю стенку часов и обнаружила внутри бумаги! Теперь я все поняла, однако уже слишком поздно! Он знал, что они там и, наверное, только и ждал подходящего случая, чтобы забрать их оттуда! Почему, ну почему ты отдала ему часы? Но это я во всем виновата! Что же теперь делать? Мы должны вернуть их! Никки… – Она оборвала себя на полуслове. – Нет, только не Никки! Он тут же бросится в погоню и наверняка пострадает, и я никогда не прощу себе, да и Карлайон тоже! Бекки, что же мне делать?

Мисс Бекклз, встревожившись не на шутку, заявила:

– Право же, мне очень жаль! Но я не знаю, что здесь можно сделать, и ты, любовь моя, явно пребываешь не в том состоянии, чтобы предпринять что-либо! Сядь и успокойся, прошу! У тебя опять заболит голова, если ты начнешь нервничать!

Однако Элинор, нетерпеливо отмахнувшись, сказала:

– Голова! Какое это имеет значение перед лицом такой катастрофы – потому что это именно катастрофа! Быть может, уже поздно надеяться вернуть документ, но я хотя бы должна предупредить Карлайона и рассказать ему о том, что случилось! О, ну почему он опять уехал из Хайнунз? Он же должен был догадаться, что все пойдет насмарку, стоит ему уехать! Как это на него похоже! Невыносимый, несносный человек! Бекки, беги разыщи Барроу и скажи ему, пусть подаст для меня экипаж как можно скорее! Если же у него не найдется ничего, кроме брички, я поеду и на ней, пусть только грум будет готов сопровождать меня. Не сиди так, Бекки, и не смотри на меня такими глазами, а поспеши, умоляю тебя! Я же пока поднимусь наверх за своей шляпкой и накидкой!

– Миссис Шевиот! – ахнула мисс Бекклз. – Неужели вы настолько сошли с ума, что готовы отправиться в путь в таком состоянии? Да еще на бричке! Элинор!

Миссис Шевиот едва не топнула ногой.

– Делай, как я прошу, Бекки, потому что я нисколько не шучу! А если появится Никки, не говори ему ни слова о том, что мистер Шевиот забрал с собой часы!

Стоило Элинор принять решение, и все мольбы вкупе с уговорами мисс Бекклз, коих девушка выслушала великое множество, не могли заставить ее отказаться от мысли выехать на поиски Карлайона. Ландо, принадлежавшее покойной миссис Шевиот, по-прежнему стояло в каретном сарае, но оказалось настолько покрытым пылью, что было бы напрасно ожидать, будто его успеют привести в порядок за столь короткое время, что еще оставалось в распоряжении Элинор. Посему она согласилась на предложение Барроу воспользоваться фаэтоном Евстасия Шевиота, экипажем, который куда более пришелся ей по вкусу, нежели бричка. Грум, весьма довольный тем, что наконец-то для него нашлась настоящая работа, помимо садоводства, к которому он не имел ни малейшей склонности, побежал надевать ливрею и запрягать в коляску одну из лошадей все того же Евстасия. Узнав, что его хозяйка намерена править сама, а от него требуется лишь смирно восседать рядом с ней да показывать ей дорогу, он, правда, преисполнился сомнений и пожелал сообщить ей, что кобыла, не имея достойной практики на протяжении вот уже нескольких дней, может оказаться прискорбно свежей для нее. Миссис Шевиот не ответила ему, умело разобрала вожжи и послала лошадь с места в карьер. И только когда она вот так на ходу выбрала вожжи и, не глядя, поймала кончик хлыста, грум проникся уважением и стал обращаться к ней с тем почтением, коего она заслуживала.

Хайнунз находился всего лишь в семи милях от Холла, но дорога была узкой, изобиловала поворотами, так что прошло почти три четверти часа, прежде чем миссис Шевиот подкатила к крыльцу Холла. Поездка позволила ей успокоиться, и посему о том, дома ли его светлость, она осведомилась уже вполне ровным голосом. Дворецкий и ливрейный лакей, вышедшие ей навстречу, были слишком хорошо вышколены, чтобы позволить себе удивление по поводу столь необычного визита, и немедленно препроводили миледи в уютную гостиную, где и предложили присесть, пока его светлости будет доложено о ее прибытии. Впрочем, долго ждать девушке не пришлось; вскоре до ее слуха донеслись звуки твердой, решительной поступи, которую она уже начала узнавать, и не успела Элинор подняться со стула, как дворецкий распахнул дверь, и в гостиную широким шагом вошел Карлайон.

– Моя дорогая миссис Шевиот! – сказал он и шагнул ей навстречу, протягивая руку. – Вам следует лежать в постели! Что случилось?

Ее обтянутая перчаткой ручка крепко стиснула его ладонь.

– Милорд, я обязана была приехать! Со мной все в порядке: свежий воздух пошел мне на пользу. Но я все равно должна была приехать, пусть даже чувствовала бы себя в два раза хуже!

– Можете не сомневаться в том, что я счастлив приветствовать вас в своем доме, сударыня. И лишь осознание того, что вы подвергли свое здоровье недопустимому риску, омрачает мою радость. Но, прошу вас, пройдемте в библиотеку. Здесь прохладно, а, как мне кажется, вы уже замерзли.