Ксавье Монтепен - Тайные страсти принцессы Джеллы

— Что ты хочешь сказать, Скиндия? — спросила ее Мария, опасения которой внезапно рассеялись при появлении молодой девушки.

Скиндия отвечала на ломаном английском языке:

— У вашего дома стоит паланкин, весь в золоте…

— Паланкин у нашего дома! — повторила изумленная Мария.

— А в паланкине богатая дама в роскошном платье.

— Кто она?

— Не знаю, я спросила ее об этом, но она не захотела отвечать. Ее лицо закрыто вуалью.

— Что ей нужно?

— Видеть вас, мисс…

— Нас! — в изумлении воскликнули обе сестры.

— Да, вас. Она выразила желание видеть мисс Марию и мисс Эву.

— Сейчас мы не в силах принять кого бы то ни было, — заметила Мария.

— Я знаю это, поэтому и сказала ей, что вас нет дома, но она настаивала.

— Может быть, у нее есть известия для нас? — проговорила Эва.

— Известия? О ком? — спросила Мария.

— Об Эдуарде и Джордже.

— Скорее всего ты права, сестра. Другая причина не могла бы привести сюда эту даму.

— Тогда примем ее.

— Проси ее сюда, — обратилась Мария к индуске.

— Сейчас! — проговорила Скиндия, выбегая из комнаты.

— Только бы эта женщина не оказалась вестницей скорби, — сказала Эва таким тихим голосом, что Мария с трудом смогла ее расслышать.

— Не следует преждевременно расстраиваться, подождем: время объяснит все.

Дверь снова отворилась, и Скиндия ввела в гостиную богато одетую женщину. Густая вуаль, наброшенная на голову, полностью скрывала ее лицо, однако даже сквозь нее виднелись сверкающие черные глаза.

Незнакомая женщина медленно направилась к молодым девушкам и, остановившись в нескольких шагах, поклонилась им. Мария сделала Скиндии знак, чтобы та вышла, и обратилась к незнакомке:

— Вы настойчиво желали видеть нас, хотя знаете о нашем горе. Наверное, для этого у вас есть важные причины? Но позвольте сначала спросить у вас…

Молодая девушка остановилась.

— Конечно, вы хотите, мисс Мария, спросить, кто я?

— Совершенно верно.

— Сейчас вы узнаете.

Произнося эти слова, незнакомка откинула вуаль. Молодые девушки, одновременно взглянув на нее, остановились в недоумении: не обманывает ли их зрение, не мерещится ли им?

— Вы не ошибаетесь, — отвечала женщина, грустно улыбаясь. — Это я!

— Принцесса Джелла! — воскликнула Мария.

— Принцесса у нас в доме, — сказала Эва.

Марии пришла в голову мысль, что ее самые мрачные опасения, самые тревожные предчувствия начинают осуществляться.

Принцесса в течение нескольких секунд совершенно безмолвно смотрела попеременно то на одну сестру, то на другую. На ее лице выражалось самое теплое участие к этим молодым девушкам. В ее взоре чувствовалось добродушие. При взгляде на нее можно было подумать, что это старшая сестра, сердце которой исполнено умилением при виде двух младших, с которыми она долго находилась в разлуке.

Наконец принцесса заговорила.

— Милые, бедные девушки, — начала она трогательным голосом. — Наверное, мой визит очень удивляет вас, даже тревожит?

Она взяла руки Марии и слегка пожала их. Затем, как бы не замечая, что это пожатие вызвало у девушки нервную дрожь, продолжала:

— О, соберитесь с силами, мои дорогие, успокойтесь! Одно лишь искреннее участие и теплое сочувствие к вам обеим заставило меня настаивать на немедленном свидании.

Если бы кто-нибудь во время речи принцессы стоял у окна и вглядывался бы в сгущающийся мрак, то заметил бы среди лиан, заполнивших сад и образовавших зеленый свод над входом в дом, промелькнувшую фигуру невысокого роста. Чтобы не обнаружить себя, человек пробрался по карнизу веранды до первого из открытых окон и, прижавшись между двух ваз японской работы, пробормотал едва слышно:

— Отсюда мне будет все видно.

Это был Казиль.

— Почему вы молчите? Почему не отвечаете мне? — спросила принцесса Джелла, стараясь придать своему голосу самый нежный, исполненный ласки оттенок.

— Мы благодарны вам, принцесса, — заговорила Мария, — за ваше расположение и внимание, оказанные нам, однако…

— Однако, — договорила Джелла, — вы все-таки удивлены, потому что видите во мне чужую. Не это ли вы хотели сказать?

Мария не умела лгать.

— Вы правы, принцесса.

— Тем не менее, — продолжала Джелла, — я вам друг, и друг искренний. Мною руководят только порывы сердца. Каждый раз, когда несчастье обрушивается на человека, я прихожу к нему, чтобы утешить и защитить его. Я покровительствую вам.

Эва с гордостью подняла голову.

— У нас есть покровитель, принцесса, который нам не изменит, а сила и власть его не вызывают сомнений, — сказала она.

— Покровитель? — удивилась принцесса. — Кто же это?

— Наш соотечественник, губернатор Бенареса лорд Сингльтон.

— Лорд Сингльтон! — воскликнула Джелла. — Я приехала от него. Именно он и послал меня к вам.

— А! — успокоились молодые девушки. — Значит, вы видели сэра Эдуарда и сэра Джорджа и можете сообщить нам причину столь длительного их отсутствия?

— Они сейчас у губернатора, и исполнение печального долга, вероятно, задержит их еще на некоторое время.

— Слышишь, сестра? — обратилась Эва к Марии. — Мы зря волновались.

— Да, — ответила Мария, — предчувствия могут быть обманчивы.

Джелла продолжала:

— Я разговаривала с вашим другом лордом Сингльтоном о вас и вашем беспомощном одиночестве, которое меня глубоко смущает и огорчает.

— Мы вовсе не одиноки, принцесса, — сказала Мария. — Сэр Джордж и его брат Эдуард живут вместе с нами в этом доме, который принадлежал нашему дорогому опекуну.

— Да, я знаю это. Но в том-то и дело…

— О чем вы, принцесса?

— Лорд Сингльтон, которому я высказала кое-какие соображения, вполне согласился со мной.

— Мы не понимаем вас, принцесса.

— Сейчас я выскажусь яснее. В течение некоторого времени я жила в Англии, правда недолго, но вполне достаточно, чтобы изучить нравы и обычаи страны, а поэтому мне хорошо известно, что там, в этой свободной стране, девушки наравне с мужчинами и женщинами пользуются полной свободой и независимостью. И никому не приходит в голову, считать эту свободу неприличной.

— Что вы хотите сказать? — спросила Мария.

— А вот что: как ни беспредельна свобода молодых англичанок, она не простирается до того, чтобы молодые девушки жили в одном доме с мужчинами, которые не являются их братьями. А вы после смерти вашего опекуна оказались именно в таком положении. Вот здесь-то и заключается опасность, разумеется, не для вас, а для вашей репутации.

— Мы не знаем за собой дурных поступков! — заметила Мария. — В чем же, в таком случае, могут обвинить нас?

— Конечно, вас обвинить не в чем. Но разве не могут говорить про вас ложь? Оклеветать вас? Добрая слава о молодой девушке составляет главнейшее ее сокровище. Молва не должна чернить ее, и если не ради ее самой, то, по крайней мере, ради любящего и любимого ею человека.

— Мне кажется, что рассуждения принцессы, в общем, справедливы, сестра, — сказала Эва. — Мы просто не думали об этом.

— Да, я согласна.

— Зато я подумала, потому что люблю вас, — ответила Джелла.

— Как же поступить нам? — почти в один голос спросили сестры.

— Как поступить? Всего лишь исполнить желание лорда Сингльтона, вашего покровителя.

— Каково же его желание?

— Он считает, что лучше всего было бы вам пожить у меня во дворце.

Сердца девушек опять наполнились страхом и подозрением.

— Зачем это? — едва выговорили они, запинаясь.

— Сначала лорд хотел вам предложить свой собственный дом, но затем, поразмыслив, пришел к выводу, что рука женщины с большей заботливостью сумеет утереть ваши слезы горести. Кроме того, он не захотел лишать меня удовольствия, которое я получу, приняв вас у себя в доме. Ведь я всем сердцем, всей душой предана вам, мои дорогие! Когда я отдаю свое сердце, я не требую его возвращения, а во время бала у губернатора вы всецело завладели им. С первого взгляда я почувствовала расположение к вам, даже дружбу. Но так как заметила некоторое отсутствие взаимности с вашей стороны, то я дала себе слово всеми путями добиться вашего расположения.

Принцесса взяла руки Марии и Эвы и, сжав их, продолжала:

— Разве вам так трудно хоть немного полюбить меня?

В голосе Джеллы слышалось непреодолимое обаяние. Взор ее был сродни взору сирены, а в улыбке было что-то материнское. Мария и Эва почувствовали, что их холодность растаяла, сомнения и подозрения исчезают.

Наконец Эва ответила предельно откровенно:

— О! Теперь нам понятна ваша доброта, принцесса!

— Разве любить вас значит быть доброй? Мои милые, хорошие ангелочки, кто же не поддастся вашему обаянию?

Затем, обращаясь к Марии, принцесса добавила:

— Мисс Мария, понимаете ли вы меня? Неужели я еще внушаю вам страх и сомнение?

— Я вполне согласна с сестрой, — ответила Мария.

Джелла с нежностью обняла ее, прижала к груди и поцеловала.

— О, благодарю, благодарю! — вскричала она. И принялась обнимать и целовать Эву.

— Так, значит, решено, — проговорила принцесса после выражения нежных чувств, которым, как казалось, она могла предаваться безгранично. — Пусть мой дворец в Шагабаде станет вашим временным убежищем. Сэр Джордж и сэр Эдуард ежедневно будут навещать вас.

Во время этих слов Джеллы портьера, закрывающая вход в гостиную, приподнялась, и на пороге показался Эдуард.

«Она здесь, — подумал он. — Какая дерзость!»

Между тем Джелла продолжала начатый разговор.

— Не правда ли, милочки, вы согласны поехать со мной?

«Ехать с нею?» — мысленно повторил Эдуард.

— Вполне согласны, принцесса, — ответила Мария, — завтра мы будем готовы.

— Вы сказали — завтра, — удивилась Джелла, — а почему не сегодня?

«Теперь я все понимаю», — подумал Эдуард.

— Почему же завтра? Почему не сейчас? — продолжала принцесса. — Внизу дожидается мой паланкин. Поспешите!

— Это невозможно, принцесса! — заметила Мария.

— К глубокому нашему сожалению, мы не можем выехать из дома, не сообщив об этом сэру Эдуарду, — добавила Эва.

— Я уже предупрежден! — сказал Эдуард, входя в комнату с высоко поднятой головой и руками, скрещенными на груди.

— Он! — прошептала Джелла. — Он! Я опоздала. Если бы я приехала на пять минут раньше, я достигла бы цели!

— Я предупрежден, мои милые Мария и Эва, но вы не уедете, — повторил Эдуард.

Затем, обращаясь к Джелле, он сказал с горечью, которую не старался в себе подавить:

— Я не понимаю вас, принцесса! Что заставило вас приехать сюда? Ведь вам хорошо известно, что воспитанницы сэра Джона Малькольма и нареченные его сыновей не могут принять никаких благодеянии от принцессы Джеллы!

Принцесса в упор посмотрела на Эдуарда и проговорила:

— Почему же?

— В самом деле, Эдуард, почему? — спросили сестры.

— Мы не подумали, что нам невозможно оставаться в этом доме вместе с вами, — сказала Мария. — Почему же вы против предложения принцессы? Зачем платить отказом, равносильным оскорблению, за ее доброе отношение к нам?

— Вам угодно знать зачем?

— Да, сэр Эдуард. Я требую от вас объяснений, — сказала Джелла.

— Хорошо, принцесса. Я надеюсь, вы прекрасно поймете меня. Что может быть общего между принцессой Джеллой, единомышленницей раджи Дургаль-Саиба, и воспитанницами сэра Джона Малькольма? Ваше предложение ясно: это ловушка, подстроенная непонятно с какой целью… Но это ловушка! Я жив и постараюсь разрушить все ваши козни. От имени моего брата, после смерти отца главы семейства, я приказываю вам, принцесса Джелла, немедленно покинуть наш дом.

Мария и Эва сжались от страха.

Джелла сделала два шага по направлению к Эдуарду и устремила на него яростный взор, в котором выразились все страсти тамерлидов. Затем она с расстановкой произнесла:

— Вы прогоняете меня?!

Эдуард, не отвечая, поклонился.

Лицо Джеллы внезапно изменилось. Ярость мгновенно уступила место хладнокровию. Завернувшись в вуаль, она подарила молодому человеку коварную улыбку и прошла мимо сестер. У дверей она обернулась и проговорила тихим голосом:

— Мария, Эва, Эдуард, я говорю не «прощайте», а «до свидания», потому что надеюсь еще увидеться с вами.