Джин (Jean) Стоун - Тайные судьбы

Марина как раз вышла на веранду, когда ей навстречу попался Николас.

– Доброе утро, – поздоровался с ней ее преданный друг.

«Господи, прошу тебя, – взмолилась про себя Марина, – пусть все обойдется без мучений».

– Доброе утро, – отозвалась Марина. – Мне бы хотелось немного прогуляться до завтрака.

Николас кивнул и, пропустив Марину вперед, последовал за ней вниз по лестнице. Когда они достигли тротуара, Марина остановилась.

– Я попрошу вас, Николас, идти рядом со мной, – сказала она. – Мне надо с вами поговорить.

Они вместе направились к Райскому пруду.

– Давайте дойдем до Красного моста, – предложила Марина.

Николас шел рядом с ней вниз по холму, он подчинился желанию принцессы, да и как могло быть иначе, ее желание было для него законом.

На пешеходном мостике Марина остановилась и оперлась на красные перила. Внизу под ними, играя и сверкая на камнях, бежал переполненный весенними водами ручей, бежал всегда вперед и никогда не поворачивал назад. Как не было пути назад у нее и ребенка, которого она вынашивала. А потому она не могла больше прятать от Николаса свою тайну.

– Николас, – медленно начала Марина, по-прежнему глядя вниз на воду. – Сколько я вас помню, вы всегда были верным другом моего отца.

– Да, – подтвердил Николас.

– Он доверяет вам абсолютно во всем. Он доверил вам мою жизнь.

Вода журчала под мостом.

– В чем дело, принцесса? Что вы хотите мне сказать?

Марина с трудом отвела взгляд от воды и вздохнула, набираясь мужества.

– Мне нужна ваша помощь, Николас.

– Вы знаете, что можете рассчитывать на меня во всем.

– Даже если вам придется пойти против короля?

Николас нахмурился, сдвинув густые, уже поседевшие брови.

– Пойти против вашего отца? Что вы имеете в виду?

– Я хочу остаться на лето в Нортгемптоне. – Разговор оказался более трудным, чем она ожидала. – Под предлогом посещения летних курсов.

– Не понимаю. Вы хотите сказать, что собираетесь обмануть короля?

– Да.

Марине хотелось добавить, что это совсем маленькая ложь, что это святая ложь, от которой никому не будет вреда. Но она знала, что ее телохранитель не одобрит любую ложь, маленькая она или большая.

– Почему вы хотите обмануть короля? Если вы попросите, он разрешит вам остаться здесь на лето.

– А может, и не разрешит. Я не могу рисковать. Мне придется лгать.

Николас облокотился на перила рядом с Мариной.

– Я не могу настаивать на объяснении, но, поймите, я буду обязан лгать вместе с вами.

Марина сделала несколько шагов по мосту. Внезапно она устыдилась своей просьбы, ее охватила растерянность. Толстый дятел сел на перила, попрыгал и улетел, свободный в своем полете, свободный в своем выборе. Она же не смеет и помыслить о такой свободе. Как только она возвратится в Новокию, то перестанет распоряжаться своей жизнью. Но пока она на свободе и может обеспечить своему ребенку права, какими сама никогда не обладала и не будет обладать в будущем.

К ней снова вернулось ощущение силы и уверенности. Наконец все встало на свои места, наконец она поняла, почему забеременела, почему не спешила с абортом: она даст не только жизнь, но и свободу хотя бы одному ребенку, единственному из всех, которые, возможно, у нее появятся.

Марина повернулась к Николасу.

– Николас, – сказала она, и ее голос не дрогнул, – я жду ребенка.

Николас резко повернул голову. Он смотрел на нее непонимающим взглядом.

– Что вы сказали?

Марина опустила глаза.

– Я беременна, Николас. У меня будет ребенок.

– Нет. Это невозможно. Я был с вами...

– Но не все время, Николас. Боюсь, я сумела ускользнуть от вас пару раз.

– Нет. Этого не может быть.

– Это может быть, и это уже случилось. – Марина обтянула широкой рубашкой свой округлившийся живот. – У меня внутри ребенок, и он очень активный.

– Кто так с вами поступил? – возмутился Николас.

– Не имеет значения. Я беременна. Ребенок родится в августе, и я отдам его на усыновление. Он обретет свободу.

– Король должен знать.

– Нет, – покачала головой Марина.

– Этот ребенок...

– Наследник престола? – докончила за Николаса Марина. – Я помню об этом, Николас. Но я избавлю его от этого проклятия.

– Вы не можете так поступить, принцесса.

– Могу и поступлю, Николас, – твердо сказала Марина. – Мне нужна ваша помощь, но не преувеличивайте ее значение. Если вы донесете королю или попытаетесь мне препятствовать, я убегу, и тогда Новокия не только лишится первенца принцессы, но и ее самой. И когда умрет отец, королевой станет Алексис.

– Алексис! Нет, принцесса, ни в коем случае. – Ужас промелькнул на лице Николаса. – Это будет гибелью для Новокии. Алексис не способна решить проблемы, стоящие перед нами на пороге двадцать первого столетия. И тогда такие люди, как Виктор Коу, попытаются свергнуть монархию...

Марина вздрогнула, услышав имя Виктора. Если бы он любил ее, этот ребенок был бы их ребенком. Если бы только Виктор любил ее и не предал...

– Мне жаль, что перед моей страной встанут тяжелые проблемы. Но если отец или Алексис не смогут с ними справиться, то тогда, наверное, с монархией следует покончить.

Марина пошла прочь, но Николас преградил ей путь, протянув руку.

– Принцесса, люди все равно узнают. Где вы собираетесь скрываться? Вам придется лечь в больницу. Представляете, какой шум поднимет пресса.

– Я буду жить у Тесс. Она купила дом здесь, в Нортгемптоне. Меня никто не будет видеть, а когда придет время, ее подруга Делл Брукс примет роды. Никто ничего не узнает.

Марина была недовольна таким решением вопроса, но не видела другого выхода.

– Вы считаете, что можете больше довериться этим людям, чем своей семье?

– Я вынуждена так поступить, – ответила Марина. – Вы не оставите меня в беде, Николас?

Марина слышала в тишине громкий стук своего сердца. Если Николас не поддержит ее план, вряд ли у нее хватит мужества убежать и расстаться с привычной жизнью.

– У меня нет выбора, – наконец произнес Николас.

У Чарли был способ помочь Марине. Возможно, ей самой он грозил гибелью, но Чарли не собиралась отступать.

Чарли сняла телефонную трубку и вспомнила то прошлое Рождество, когда они были второкурсницами. Все предстало перед ней, как будто это было вчера: чулок с надписью «Папа», и в нем в самом низу кольцо с сапфиром и бриллиантами. Добрый поступок принцессы, который спас их семью. Чарли набрала номер Питера в Гарварде.

– Я думал, что уже никогда не услышу твой голос, – сказал он.

У Чарли задрожала рука, сжимавшая трубку. Голос Питера был таким же, как если бы они говорили с ним накануне.

– Я... – начала она и остановилась. Напрасно она ему позвонила. Наверное, теперь он встречается с другой девушкой, более подходящей для семьи Хобартов и способной дать отпор Элизабет. Но тут Чарли вспомнила о Марине. – Я скучаю по тебе, Питер, – сказала она.

Молчание, длившееся всего секунду, показалось ей вечностью.

– Боже мой, Чарли, – наконец простонал Питер. – Как мне без тебя плохо.

Слезы хлынули у нее из глаз, но она продолжала твердить себе: «Ты поступаешь правильно, Чарли. Ради этого стоит пойти на риск».

Питер приехал на машине из Бостона и ждал Чарли после последней лекции в четыре часа. Они молча подошли к его черному «корвету»; он открыл дверцу, и Чарли села на переднее сиденье. Она откинулась на кожаную спинку, закрыла глаза и вдохнула запах автомобиля, запах Питера, так хорошо знакомый ей после стольких ночей и уик-эндов, проведенных вместе.

Питер сел за руль и захлопнул свою дверцу. Он хотел вставить ключ в замок зажигания и остановился. Повернулся к Чарли, его карие глаза были полны любви. Он протянул к ней руки, и она упала в его объятия. Они сидели обнявшись, Чарли плакала и не могла остановиться.

– Я не понимаю, почему был с тобой таким жестоким. Я очень раскаиваюсь.

– Нет, Питер, это моя вина. Я тебя подталкивала, а ты еще не был готов.

Он осторожно коснулся ее мокрой щеки.

– Я вел себя как болван. Ты можешь меня простить?

Чарли, улыбаясь, кивнула, все еще не веря, что это происходит наяву. Исполнялись ее мечты, а она все еще не могла поверить.

– Так каковы наши планы? – спросил он.

– Не знаю. Мне кажется, все зависит от тебя.

– Как это от меня? Каким образом? Не могу же я силой тащить тебя в семью, которую ты считаешь по меньшей мере странной?

– Странной? Что ты хочешь сказать? – Чарли не понимала, что Питер подразумевал под словами «странная семья».

– Мы для тебя недостаточно хороши, Чарли. Я имею в виду себя и свою мать. Мы для тебя недостаточно хороши.

– Питер, ради Бога...

– Для моей матери важны одни деньги. А ты достойна значительно большего. Ты достойна великой любви.

– Питер, я люблю тебя.

– И я люблю тебя, Чарли. Но моя мать...

– Она меня ненавидит.

– Ты уже это говорила, – рассмеялся Питер. – Помнишь, в тот вечер.

– Помню. Возможно, в ней нет ко мне ненависти, но она ненавидит саму мысль обо мне. Я не пара ее сыну.

– Если она так считает, то она не права. Это я недостоин тебя, Чарли. Ты такая любящая, такая замечательная. – Он потянулся к ней и поцеловал медленным нежным поцелуем. – Клянусь тебе, ты заслуживаешь куда большего.

Чарли была удивлена. Неужели он действительно так думает?

– Ты хочешь сказать, Питер, тебе все равно, что я бедна? А мне кажется, я никогда не найду общего языка с твоей семьей.

– Ты ошибаешься, Чарли. Я много думал об этом последние месяцы. Мне кажется, я люблю тебя еще больше, потому что ты бедна. У тебя замечательная семья, у тебя замечательное происхождение, и вообще ты замечательная. Кроме того, ты единственная девушка из моих знакомых, которая не боится оставаться самой собой.

– Но я боялась, когда мы только познакомились.

– Когда это было...

– До встречи с тобой я назначала свидание поклонникам около «Квадрата». Я хотела, чтобы они думали, что я богатая.

Питер рассмеялся:

– Со мной ты так не поступала.

– Я опоздала. Ты уже знал, что я живу в одном общежитии с Тесс.

Он начал целовать ее в шею.

– А ты не думаешь, что нужен мне только из-за денег? Не сомневаюсь, твоя мать именно так и думает.

– Моя мать может думать что угодно. Это не она делает тебе предложение.

– Питер, – спросила Чарли, – а ты уверен...

Он посмотрел ей в глаза.

– Никогда в жизни я не был более уверен. Так ты согласна выйти за меня замуж?

У Чарли закружилась голова. Значит, все произойдет так, как она когда-то мечтала. Чарлин О’Брайан из рабочей питсбургской семьи выходит замуж за страшно богатого светского Питера Хобарта.

– Да! – воскликнула она. – Да, Питер Хобарт, я выйду за тебя замуж.

За день до церемонии выпуска был Университетский день. Сотни выпускниц прежних лет в белых платьях и с яркими лентами, обозначающими год их выпуска, съехались в Нортгемптон и приняли участие в традиционном шествии. Первокурсницы в бледно-зеленых платьях с лавровыми гирляндами сопровождали выпускниц этого года до места посадки плюща у Сили-Холл.

Чарли вместе с Мариной и Тесс ждали начала церемонии. Чарли крепко сжимала в руках розу, знак старшекурсницы, и смотрела на лица сотен выпускниц прошлых лет, верных членов одной семьи, семьи Смитовского колледжа, к которой теперь принадлежала и она.

Чарли взглянула на задумчиво-печальную Тесс, возможно, вновь переживающую свое горе, особенно потому, что ее матери нет среди гостей и что ее отец не увидит торжественной церемонии выпуска. Она посмотрела на Марину: голова гордо поднята, губы мужественно сжаты. Марина словно бросала вызов толпе в надежде, что никто не заметит значительной выпуклости под ее платьем-колоколом. Чарли поразилась тому, как уверенно Марина держалась, словно она не была принцессой, прячущей от всех свою позорную тайну.

Плющ был благополучно посажен, и выпускницы Чарли, Марина и Тесс отсалютовали событию, подняв вверх свои розы. Отовсюду неслись приветственные крики, и проливались обильные слезы. Чарли обняла Тесс, потом Марину. После некоторой заминки Тесс и Марина обнялись тоже. Чарли улыбалась. Прошлые обиды были забыты, все мысли теперь устремлялись в будущее.

– Послушайте, вы двое, – обратилась Чарли к Тесс и Марине, – мои родители приглашают нас всех на ужин до начала иллюминации.

Чарли гордилась тем, что родители приехали на церемонию выпуска, и предвкушала вечер, когда повсюду в студенческом городке загорятся мягким светом сотни цветных бумажных фонариков. Этот вечер она проведет с родителями и с любимым человеком.