Твой любящий отец.

Чайка закричала и, захлопав крыльями, нырнула в воду. У Марины опять началась головная боль.


В городе Марина отыскала пустую скамейку на рыночной площади Лас Рамблас. Вокруг нее бушевал карнавал красок: от тележек, наполненных цветами, до киосков с изделиями ремесленников. Туристы, смешавшись с толпой, торговались, покупали и щелкали «кодаками». Старик жонглировал тремя апельсинами перед небольшой подбадривающей его толпой, молодой художник рисовал мелом на панели распятого Христа. Марина всматривалась в кипевшую вокруг жизнь Барселоны, рынка, порта и пыталась влиться в нее, подчиниться ее ритму. Но сколько она ни старалась, все было напрасно, ее душа не принимала веселья. Веселье было для других, но не для нее.

Молодая женщина с ребенком села на скамейку рядом с ней. Марина закрыла глаза и подставила жгучим лучам июльского солнца свое тело под тонким платьем. Она не могла избавиться от нарастающего сознания, что идет ошибочным путем. Годы бессмысленных метаний вдали от родины не спасли ее от страданий, она все еще находилась в поисках счастья, и Генри был жар-птицей на конце радуги. Но поможет ли он ей забыть свою вину перед покинутыми ребенком и родиной?

Марина почувствовала слезы, набежавшие на глаза, скрытые темными очками. Слезы, которые так легко текли по утрам, когда солнечный свет озарял неприглядность ее жизни, и только новые сумерки могли скрыть лживость происходящего. Но сейчас она плакала от стыда. Она стыдилась, что эксплуатирует обожание Генри, использует его для того, чтобы заполнить пустоту в своей душе.

Непонятный причмокивающий звук привлек ее внимание. Марина повернулась и увидела крошечного темноволосого младенца, с удовольствием сосущего грудь матери. Зависть проснулась в ее душе. Одно имя всплыло в памяти: Дженни. Имя, которое Марина запретила вспоминать, имя, которое не смела произносить, разве только в те редкие ночи, когда она была одна и когда алкоголь или таблетки не туманили ее разум.

Марина быстро встала и направилась к киоску, увешанному множеством железных и деревянных клеток, в которых сидели птицы с ярким оперением. Она подошла поближе, стараясь отвлечься и успокоить свое бьющееся сердце.

– Привет, птичка, – сказала Марина.

– Алло, алло, – получила она в ответ.

Марина коснулась прутьев клетки.

– Ты в тюрьме, – сказала она птице. – А тебе хочется на волю?

– Алло, алло...

Словно в поисках истины, Марина смотрела в маленькие черные глазки. Птица соскочила с жердочки и начала клевать корм, довольная своей судьбой и своей клеткой.

– Добрый день, принцесса, – сказал голос за ее спиной.

Марина обернулась и увидела самые зеленые на свете глаза на классически правильном, чисто выбритом мужском лице.

Мужчина протянул руку.

– Йорге Густавсон, – представился он. – Я никогда не имел удовольствия вас встречать, но мы всегда были соседями.

– Соседями? – удивилась Марина; люди редко узнавали ее на улице, если только ее не окружала толпа друзей, как всегда увешанных золотыми украшениями и драгоценностями.

Йорге улыбнулся, и на его щеках появились ямочки.

– Моя родина Финляндия, – пояснил он.

Марина высвободила руку. Только этого ей не хватало. Навязчивый турист, которому не терпится поговорить о Новокии и пробудить в ней воспоминания. Йорге Густавсон уже не казался ей таким привлекательным.

– Рада была познакомиться, – холодно произнесла Марина. – Извините, я должна идти, мне нужно сделать кое-какие покупки.

– Вот уж не думал, что вы занимаетесь покупками в такой день, – с улыбкой заметил Йорге Густавсон. – А жениху известно, что вы сбежали с яхты?

До сих пор Марина не знала, что слухи о ее свадьбе просочились в прессу. «Мне некуда скрыться, – подумала она. – Все равно они меня найдут».

– Простите меня, – продолжал финн, – я пытался с вами встретиться сегодня утром. Это я доставил письмо на яхту.

Ничего не изменилось. Жонглер продолжал жонглировать, художник рисовать на асфальте, птицы в клетках кричать.

– Не согласитесь ли вы выпить со мной чашку кофе? – спросил Йорге.

– Зачем?

Он рассмеялся. Его белые зубы блеснули на солнце, выделяясь на загорелом лице.

– Хорошо, – сказала Марина и бросила последний взгляд на женщину с ребенком на скамейке. – Пожалуй, я не прочь выпить кофе.

Если его прислал король, пусть он передаст ему, какая она счастливая. Возможно, она и сама в это поверит.

Они подошли к маленькому кафе и сели за столик снаружи. Йорге заказал кофе для них двоих, а себе еще булочку с шоколадом. Марина отказалась от булочки и попросила клубнику со сливками. Йорге свободно объяснялся с официантом по-испански.

Уличный музыкант расположился на углу напротив, пока они ждали заказ, и начал настраивать свою мандолину.

– Я люблю барселонцев, – заметил Йорге, – они такие жизнерадостные. И вообще, бедные или богатые, в этом городе все улыбаются. – Он посмотрел на Марину. – Кроме вас, конечно.

Официант принес им завтрак, а человек с мандолиной хриплым голосом запел песню, слов которой Марина не понимала.

– Почему отец прислал вас? – спросила она.

Йорге вытер рот салфеткой.

– Он меня не присылал. Я сам предложил поехать.

Марина снова взяла чашку.

– И вы так просто на меня тут наткнулись?

– Нет. Я следил за яхтой, чтобы незаметно встретиться с вами.

Марина откинулась на спинку стула и положила ногу на ногу.

– Завтра у меня свадьба.

– Король говорил мне об этом.

– Вот как, – сказала Марина и принялась за спелую, сладкую клубнику. – А теперь откройте мне, для чего вы предприняли столь долгое путешествие. Ведь можно было обойтись и почтой.

– Случилось так, что я оказался в Новокии, у меня там были дела с вашим отцом.

Марина положила ложку.

– Я высказал королю одну идею, а он предложил мне обсудить ее с вами. Он сам попросил меня доставить письмо.

Марина водила пальцем по краю чашки. Она не хотела слышать ни о каких идеях.

– Меня сейчас не интересуют дела моего отца.

– Но ваш отец точно знал, что вас заинтересует моя идея.

Марина больше не сдерживалась.

– Послушайте, мистер Густавсон, если вы еще не слышали: у меня завтра свадьба. Я начинаю новую жизнь. – Она съела еще одну ягоду, которая на этот раз оказалась кислой и горькой. Марина запила ее кофе. – Скажите мне правду, отец послал вас, чтобы остановить свадьбу?

– Поверьте, принцесса, мне неизвестны намерения короля, – пожал плечами Йорге.

– Да, вы правы, но мне хотелось бы кое-что вам объяснить. Я покинула Новокию, не обещая вернуться. Отец это знает. – Она перегнулась через стол и посмотрела в удивительные зеленые глаза Йорге. – Мне неизвестно, в чем заключается ваше предложение, и, откровенно говоря, оно меня мало интересует. Уверена, что и моего отца тоже. Скорее всего он использовал вас как приманку, чтобы вернуть меня домой.

– Возможно, вы несколько преувеличиваете свою важность, принцесса, – заметил Йорге и спокойно принялся за булочку.

Марина смутилась.

– Бульварные газеты называют меня «реактивной принцессой со сверхзвуковой репутацией». Не думаю, что отец стал больше любить меня за это.

Йорге взял чашку и неторопливо отпил из нее. Марина готова была вылить кофе ему на голову.

– Новокия испытывает серьезные трудности, – сказал он.

– Какие трудности? – переспросила Марина.

– В последние два года наблюдается экономический спад. Люди потеряли работу. Они страдают.

Марина комкала салфетку на коленях.

– Им необходима помощь. Ваш отец счел мой план хорошим началом. Он сказал мне, что вы единственный человек, способный его осуществить.

Марина подумала о короле, таком добром и честном, столь снисходительном к ее легкомысленному поведению. Она подумала о его жизни рядом с беспомощной королевой и утомительной Алексис, а теперь еще и с обнищавшим народом. Отец нуждался в помощи, и ему негде было ее искать. «Я буду продолжать молиться о твоем счастье», – написал он в письме.

Марина представила себе, что ждет ее в браке с Генри: снова веселье, снова развлечения, снова путешествия из одного порта в другой. Но Марина уже побывала во всех портах и знала, что веселье не бесконечно и что труднее всего заполнить те промежутки, которые отделяют одну вечеринку от другой. Марина оглянулась на скамейку, где сидела женщина с ребенком, но она была пуста: женщина накормила ребенка и ушла с заснувшим довольным малышом. Внезапно Марина ощутила непреодолимую тягу к покою, тишине и родному дому.

Йорге встал.

– Наверное, король ошибся, – сказал он.

– Сядьте, мистер Густавсон, – предложила Марина, – и расскажите мне, в чем состоит ваш план.


Генри пришел в отчаяние, когда узнал, что Марина его покидает, но заметил, что этого надо было ожидать.

– Я с самого начала не мог понять, что ты во мне нашла. – Он моргнул, скрывая слезы. – Но ты не беспокойся обо мне, дорогая. У меня целый погреб шампанского, да еще какого! Настоящая «Вдова Клико»! Так что будет чем заливать тоску.

Марина поцеловала Генри на прощание и поклялась себе, что это конец. Больше никаких соблазнов и никаких иллюзий относительно того, что именно в мужчинах ключ к счастью. Никаких разочарований и вообще никаких мужчин. Конец.


Король Андрей искренне обрадовался возвращению Марины. Королева улыбкой встретила дочь в своей спальне, но не имела ни малейшего представления о том, кто такая эта темноволосая женщина. В тот же вечер Марина сидела в гостиной у отца и оплакивала потерянную мать.

– Уверяю тебя, королева была бы недовольна, если бы понимала, что ты оплакиваешь ее, – заметил король. – Она хотела бы, чтобы ты была сильной и высоко держала голову. Чтобы ты сохраняла достоинство. – Он закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. – Ты совсем вернулась домой, Марина? Ты вернулась навсегда?

Марина смотрела на глубокие морщины, избороздившие его лоб.

– Да, отец, – ответила она. – Если ты простишь меня, я останусь здесь навсегда.

Неожиданно дверь гостиной распахнулась.

– Господи, не могу поверить, блудная дочь вернулась домой.

Алексис, сестра, стояла в дверях в элегантном белом длинном платье и с бриллиантами на шее.

– Рада видеть тебя, Алексис, – приветствовала ее Марина. – Ты прекрасно выглядишь.

– Если учесть, что я родила всего три недели назад, то это действительно неплохо, – заметила Алексис, входя в комнату и явно гордясь своей стройной фигурой. – У нас с Джонатаном родился еще один сын.

– Поздравляю.

– Тебе следует поторопиться, Марина, – засмеялась Алексис. – Счет теперь три ноль в нашу пользу, напоминаю тебе, если ты забыла. А ты уже в возрасте.

– Тебе что-нибудь надо, Алексис? – спросил король.

– Я узнала от слуг, что сестра приехала нас навестить, и пришла поздороваться. Кто знает, когда мы еще увидимся.

Марина бросила взгляд на отца.

– Думаю, что теперь ты будешь ее часто видеть, – сказал король Андрей и улыбнулся Марине. – Она приехала домой навсегда. – Он снова посмотрел на Алексис. – Так что ты хочешь, дорогая?

Руки Алексис легли на бедра.

– Ничего, отец. Я просто хотела показать тебе мое новое платье. Если ты его одобришь, я надену его завтра на обед с эмиром. Но теперь, наверное, тебя будет сопровождать Марина.

Алексис повернулась, чтобы уйти.

– Завтра у тебя обед? – спросила отца Марина.

– Эмир посещает северные страны, и, наверное, как наследнице престола, тебе следует...

– Замечательно, просто замечательно, – вмешалась Алексис. – Все эти годы я трудилась, заменяя мать, и в придачу занималась воспитанием детей... Разве ты можешь попрекнуть меня, отец? Разве я не выполняла свой долг?

– Не представляю, что бы я без тебя делал, – согласился король.

– Так-то, – усмехнулась Алексис. – А теперь мы больше не нуждаемся в ваших услугах, спасибо и до свидания.

– Прекрати, Алексис, – остановила ее Марина. – Я считаю, отец, что завтра Алексис должна идти с тобой на обед. Она это заработала. К тому же я очень устала, а ей очень идет это платье. Надеюсь, вы учтете мое мнение.

– Я не нуждаюсь в одолжении, – пролаяла Алексис и схватилась руками за голову. – Почему бы тебе не отправиться обратно к своему любовнику и не оставить нас в покое?

– Алексис... – начал король.

Марина встала и подошла к сестре.

– Я не буду вмешиваться в твою жизнь, Алексис. Да, я остаюсь, но у меня свои планы.

Сестра с вызовом подняла голову.

– Ты не можешь отобрать у меня Николаса. Он теперь мой телохранитель. Мой и моих сыновей. – Она повернулась к королю. – Она ведь не отберет Николаса у меня, папочка?

– Может быть, он будет охранять вас всех.