– В Нашвилле, Джубал, у меня никого нет. Все, кто там был, – это так… Несерьезно.

Вздох облегчения вырвался из его груди. Он крепко прижал к себе Террил.

– Если б только можно было вычеркнуть из твоей памяти день нашей первой встречи, – проговорил, наконец, он, обращаясь к Террил, доверчиво склонившейся ему на грудь. – Это никак невозможно забыть?

Она подняла на него глаза:

– Когда мы с тобой вдвоем, вот так, как сейчас, я забываю обо всем, и об этом тоже, – дрожащим голосом призналась она. Положив руки ему на грудь, Террил робко добавила: – Но, Джубал, милый, мы можем с тобой встречаться только тайком. Я-то знаю, какой ты на самом деле, а другие – нет. Тетушка Тэнди и Генри прибьют меня, или запрут крепко-накрепко, или отправят куда-нибудь подальше, если только узнают обо всем. Нам надо быть очень осторожными. После того как мама… Когда мамы не станет, все будет по-другому. Тогда мне уже будет наплевать, что они все думают, чего они хотят, – задыхаясь от волнения, прошептала Террил.

– Ладно. Переживем как-нибудь, – ответил Джубал. – Лишь бы знать, что иногда у нас будут вот такие мгновения. Главное – знать, что ты со мной. Все остальное неважно.

Им надо было продержаться какое-то время. Рано или поздно настанет момент, когда никто и ничто не сможет ее остановить. Если только, конечно, ей самой не расхочется быть с ним рядом. Он все сделает, чтобы ей никогда не расхотелось.

Осторожно взяв ее за подбородок, Джубал внимательно посмотрел Террил в глаза. В неясном мраке ночи они казались совсем черными. Он провел пальцем по ее точеному носику, прикоснулся к губам. Затем Джубал прижал ее к себе и поцеловал.

Ему хотелось большего. Он готов был приоткрыть ее рот своим языком, упасть с ней на спальное место, обвить ее руками и ногами – если б только это помогло раз и навсегда избавить ее от сомнений. Если б так можно было навсегда остаться в ее памяти и пленить ее сердце.

Но он просто целовал ее. Снова и снова, пока она не отстранилась от него.

– Мне пора домой, – с нескрываемым сожалением проговорила она.

Джубал не стал возражать ей. Он спрыгнул вниз, обошел машину, чтобы поддержать ее, когда она спускалась с подножки. Не давая ей коснуться ногами земли, он тихо спросил:

– А ты не забудешь меня до завтра? Ты будешь думать обо мне?

– Да, – ни секунды не колеблясь, пообещала Террил. – И не только завтра.

– Ну, в таком случае, – пошутил он на прощание, – я в понедельник буду летать в конторе как на крыльях.

Глава 16

Уснула она не сразу. И дело было не в том, что она одна находилась в темном пустом доме. Спать просто-напросто не хотелось – хотелось совсем другого: Террил без конца вспоминала, какими сладкими, страстными и безрассудными были его поцелуи, она вспоминала приятную тяжесть его руки, тепло его тела и стройную талию, когда она сомкнула на ней свои ладони. Эти новые, необычные ощущения так будоражили и пьянили ее.

Закрыв глаза, Террил как будто наяву увидела перед собой точеные черты его лица. И услышала его слова: такие дразнящие, такие пылкие, такие молящие. Их уже невозможно было забыть, они остались в сердце, замирающем от сладкой муки. Как невозможно было забыть вкус его губ и запах его волос. Может, она уже никогда не уснет?! Ну и пусть. Ей есть чем занять эту ночь – она будет думать о Джубале.

На следующее утро Тэнди пришлось довольно долго стучать в дверь ее комнаты, пока, наконец, племянница не проснулась.

– Рила! С тобой все в порядке?

– Да, тетя, – пробормотала Террил, щурясь от яркого солнца, светившего ей прямо в окно.

– Ну и слава Богу, – в голосе Тэнди прозвучало неподдельное облегчение. – А то мы приехали, а тебя нигде нет. Я уж где только не смотрела. А ты, оказывается, еще и не вставала. Вот уж не думала, что ты у нас такая соня. Спускайся завтракать, пока мама спит и я свободна.

«О чем это она?» – подумала спросонья Террил, пытаясь собраться с мыслями.

И тут вдруг все встало на свои места – ее будто холодной водой окатили. Как же она могла забыть? Матери сделали операцию, сейчас она дома и спит.

– Иду, тетя Тэнди, – закричала Террил, сбрасывая покрывало. – Который час?

– Ну для сна не самый подходящий, – с ехидцей отозвалась Тэнди. – Уже десять.

Террил задержалась у себя в комнате, разыскивая запропастившиеся куда-то тапочки. Неудивительно, что проснулась она так поздно, да и то не без помощи тетушки. Ведь вернулась домой уже под утро.

В ванной она придирчиво изучила собственное отражение в зеркале, словно боясь, что поцелуи и прикосновения Джубала могут оставить след на ее коже. Она несколько раз плеснула себе в лицо ледяной водой, стараясь не встретиться взглядом с отражением собственных глаз.

Внизу, на кухне, возилась с завтраком Тэнди, терпеливо дожидаясь, когда спустится племянница. При ее появлении Тэнди ничего не сказала, позволив себе лишь один весьма выразительный взгляд, брошенный на часы.

– А где же?.. – Террил как всегда старалась по возможности не называть его имени.

– Генри с утра пораньше отправился на лесопилку. У него там, кажется, назначена какая-то встреча. Я толком не знаю. Ты, должно быть, проголодалась. Поешь.

Террил нехотя съела несколько ложек каши.

– Что-то аппетит у тебя не очень, – заметила наблюдательная Тэнди.

– Да мне просто сейчас что-то не очень хочется.

– Надеюсь, ты не дуешься на нас из-за того, что тебя не взяли в больницу?

Террил едва не вспылила: я, мол, уже не ребенок, чтобы дуться. Но по заботливому лицу Тэнди она поняла, что тетя и в самом деле переживает за нее, и в душе опять шевельнулось чувство вины. Чем занималась она этой ночью, в то время как тетя сидела в больнице около Кэтрин?

– Я просто легла э-э-э… несколько позже обычного, – отрывисто проговорила Рила, – из-за этого и проспала. Вот и все. Я просто есть не хочу. А как мама сейчас?

– Спит. Ей сделали укол перед отъездом, чтобы легче было перенести дорогу.

Лишь теперь чуть повнимательней приглядевшись к Тэнди, она поняла, что тетушке минувшая ночь далась не так-то просто.

– Может, я с ней посижу сегодня ночью? – предложила девушка.

– Посмотрим, как она будет себя чувствовать. Возможно, что и тебе придется подежурить, – ответила Тэнди.

– Вот только ему эта идея скорее всего не понравится.

– Зато Кэтрин понравится, – спокойно ответила Тэнди. – Он сделает все, как она захочет. И потом, что тут такого, если одну ночь с ней проведешь ты? Так что я поставлю там для тебя раскладушку. Моя комната рядом, и если вдруг возникнут какие-то проблемы, тебе легко будет позвать меня.

Террил и сама не смогла бы объяснить, почему ей лишь сейчас пришло в голову, что Тэнди готова с благодарностью принять любую помощь, а мать будет рада, если дочь побудет с ней. Но кажется, это внезапное прозрение, это осознание взаимной привязанности, а значит, и определенных обязательств, не наступило бы – не будь этой ночи и тех новых ощущений, которые она принесла, не будь ее чувств к человеку, само имя которого было в этом доме под запретом.

Нежность порождает нежность. Эта мысль неотступно преследовала Террил – даже когда пришел Генри. Она откровенно игнорировала его – с той самой ночи, когда Генри ударил ее. Генри, по-прежнему не говоря ни слова, с мрачным видом удалился в свой кабинет, где и просидел запершись до утра в ту ночь, когда Террил дежурила у постели матери.

Прежде чем она уснула, Террил все же набралась смелости и задала вопрос, не дававший ей покоя весь день.

– Мама, – не без робости окликнула она Кэтрин, – вот если любишь кого-то – сильно любишь, по-настоящему, – значит ли это, что ты просто перестаешь замечать его недостатки? Он для тебя самый лучший, даже если целый мир думает по-другому?

Кэтрин, не без удивления выслушавшая вопрос дочери, на минуту задумалась.

– Не уверена, – задумчиво проговорила она. – Может, тебе и не очень приятно подмечать какие-то недостатки, но они все же существуют, и никуда от них не деться. Почему ты спрашиваешь об этом, Рила? Ты готова смириться с его недостатками или это не позволяет тебе полюбить его? Но, – она взглянула на дочь, сидевшую на раскладушке, – для тебя этот человек значит одно, а для меня – совсем другое…

Речь, как выяснилось, шла о Генри, а вовсе не о Джубале – с некоторым опозданием поняла Террил.

Когда после паузы Кэтрин заговорила вновь, голос ее был спокоен и тверд.

– Надо просто взвесить все, Рила. На одной чаше твоя к нему любовь и его – к тебе, на другой – то, что он сделал для нас. Я эти годы…

– Мама, – Террил вскочила с раскладушки, протестующе вытянув перед собой руку. – Я уже говорила тебе, что между нами все предельно ясно.

– Да, и я рада этому.

Несколько минут в комнате царила тишина, пока Кэтрин вновь не заговорила с некоторым беспокойством:

– Операция, похоже, немного помогла. Только вдруг ночью случится приступ удушья? Мне не хотелось бы, чтоб ты испугалась. Ни сейчас, ни… когда все кончится.

– Не говори так! Не думай обо мне, – успокаивающе сказала Рила, но сердечко у самой при этом екнуло. – Спи, мама, я здесь, с тобой.

Кэтрин стиснула руки дочери и притянула ее к себе.

– Ты только запомни… когда наступит… этот момент… это буду уже не я… Это будет лишь мое тело. А я… я ухожу. Туда… к тому самому счастливому утру, когда я удрала с Люком из дому и мы расписались в маленькой комнатушке судьи в Джорджии. Где-то, я как сейчас помню, по радио крутили песню «Без ума от любви к тебе».

Кэтрин улыбнулась дочери в полумраке комнаты.

– Вот там я и буду. Мы будем стоять с ним в том самом месте, где когда-то услыхали эту песню.

Когда мать, наконец, уснула, Террил упала лицом на подушку, не в силах сдержать рыдания.

Усилием воли она заставила себя думать о чем-нибудь другом. О ночной прохладе и жарких поцелуях Джубала. Эти воспоминания позволяли ей хоть немного забыться.

До понедельника Террил просто не находила себе места – так ей хотелось поскорей увидеть Джубала. Уже придя в контору, она с тревогой подумала, сумеет ли сдержаться и не выдать своих чувств, когда увидит его. Время тянулось медленно как никогда. Террил все никак не могла сосредоточиться и заняться делами.

Ровно в два распахнулась дверь. Террил не решалась поднять на него глаза, ожидая увидеть равнодушное или даже насмешливое выражение на его лице. Вдруг она все это нафантазировала, а для него их поцелуи – очередное любовное приключение?

Но он смотрел только на нее. Войдя в дверь, замер на пороге и стоял как вкопанный.

Щеки Террил тут же порозовели, сердце учащенно забилось. В ответ на его радушную улыбку она несмело улыбнулась и тут же опустила глаза.

Как только Джубал подошел к своему столу и положил на него бумаги, он протянул ей руку, и их пальцы сплелись. Террил казалось, что сердце ее остановилось.

Как же ей хотелось, чтоб Розали ушла поскорей в банк или по другим делам. Дверь в кабинет Генри была закрыта, так что она вполне смогла бы прикоснуться к Джубалу, переброситься с ним хоть парой слов.

Но что-то не похоже было, что Розали вообще намерена покидать сегодня контору. Она будто приросла к этому компьютеру. Томительное ожидание стало невыносимым. Джубал поднялся, явно намереваясь уйти.

Террил в недоумении подняла глаза и увидела, как он что-то пишет на листке бумаги. Затем он подвинул этот листочек к ней.

«Автостоянка», – успела прочитать она до того, как листок исчез в его кармане.

На лице Джубала было явно написано нетерпение. Он быстро сложил документы в папку и, оставив ее на столе для Генри, направился к выходу.

Через окно Террил могла наблюдать, как он, выйдя из конторы, зашагал в сторону склада, за которым как раз и располагалась стоянка. Не спеша, как бы с ленцой, но он шел именно туда, в этом не могло быть никаких сомнений.

Она перевела взгляд на Розали, по-прежнему поглощенную своей работой.

– Мне можно уйти пораньше? – спросила Террил. – Я закончу отчет в среду.

Розали, оторвавшись от компьютера, с недоумением посмотрела на нее и тут же перевела взгляд на настенные часы.

– Господи! Уже три? – изумленно воскликнула она. – Я же опаздываю в банк. Террил, милая, уберешь все эти бумаги?

Десять минут понадобилось Розали, чтоб собраться и, наконец, уйти. А Террил, с деловым видом, зажав под мышкой папку с бумагами, направилась через двор. Глядя на нее, никто бы не догадался, что она спешит на свидание к Джубалу Кейну.

Едва свернув за угол, где ее уже никто не мог увидеть, она сломя голову понеслась вперед. Полы незастегнутой куртки развевались у нее за спиной, а щеки раскраснелись, неизвестно от чего больше: то ли от волнения, то ли от бодрящей осенней прохлады. У высокой ограды, в самом дальнем конце стоянки, где разрослась жимолость, стоял грузовик Джубала. Его самого поблизости не было!