Кейт Эмерсон - Тайные желания короля

Когда для приема королевы Маргариты все было готово, леди Анна получила вознаграждение. Теперь она должна была примкнуть к свите короля для встречи его сестры сразу же за пределами Лондона. Потом она въедет с ними в город и будет сопровождать ее величество по пути в замок Бэйнард. Когда это задание будет выполнено, Анна будет восстановлена в должности придворной фрейлины королевы Екатерины. Им с Джорджем уже выделили покои в Гринвиче.

Анна скучала по мужу, особенно во время долгих одиноких ночей в доме Гастингсов. Днем ее отвлекал Уилл Комптон. Пару раз, к своему огорчению, Анна поймала себя на мыслях о том, каков он в постели. Она решительно удерживала себя от искушения выяснить это на деле, но когда вошла в огромный холл его дома в Тоттенхэме, его взгляд, устремленный на нее, вызвал в ее душе трепет.

– Сэр Уильям! – воскликнула Анна, глядя в тот угол, где он стоял, сокрытый тенью. – Я и представить себе не могла великолепие этого дома!

Обнесенный рвом особняк, расположенный в двенадцати часах пути от Лондона, по всей видимости, был недавно перестроен.

Уилл пошел гостям навстречу с выражением равного почитания к обеим благородным дамам, приветствуя их мужей с одинаковой учтивостью. Однако вскоре он попытался увлечь Анну в сторону от остальных, чтобы побеседовать с ней наедине, но это ему не удалось. Джордж пошел вместе с ними, с собственническим видом держа Анну за локоть.

– Я получил это здание два года назад, – сказал Уилл, – в награду за службу королю Генриху, вместе с еще двумя особняками в Тоттенхэме. Самые новые его части я перестроил из кирпича, тот же материал я использую и в Комптон Уиниэйтсе. Как вы считаете, эти апартаменты достойны того, чтобы поместить в них королеву?

– Несомненно, они достойны особы королевской крови, – уверила его Анна.

– Поскольку королева Маргарита не будет здесь ночевать, – сказал Джордж Гастингс, – состояние дома не имеет большого значения.

– Джордж, – с упреком обратилась к нему Анна, – как ты можешь так говорить? Ее величество путешествует со своей шестимесячной дочерью. Условия проживания в любом месте, где она останавливается для отдыха, на час или на месяц, имеют огромное значение. – Она негромко, чуть нервно рассмеялась. – Иначе зачем я потратила столько времени, приводя в порядок замок Бэйнард?

– Действительно, зачем? – спросил Джордж, мрачно взглянув на Уилла.

– Не давайте воли своим эмоциям, Гастингс, – сказал Уилл негромко. – Король не желает, чтобы между нами возникла вражда.

– Тогда его величеству не следует пытаться разлучить меня с моей женой.

– Прекратите, вы, оба! – Рассердившись, Анна встала между ними. – Не важно, к чему стремится король. Последние недели я занималась исключительно обустройством покоев для его сестры, и ничем другим.

Уилл вздохнул.

– Ваша супруга говорит правду, Гастингс. К моему сожалению, не скрою. Ваша жена – воплощенное целомудрие. Жаль, что вы этого не цените.

– Как вы смеете!

– Джордж! – Теперь Анна крепко схватила его за руку и потащила к оконному проему. – Ты говорил, что доверяешь мне, – напомнила она свистящим шепотом.

– Доверяю. А вот Комптону нет, особенно учитывая то, что он не кто иной, как королевский сводник.

– В присутствии всех этих людей, полагаю, мне ничего не грозит.

Джордж со слегка смущенным видом признал ее правоту.

– Тогда дай мне минуту поговорить с ним с глазу на глаз. Можешь следить за нами с другого конца зала, если тебе угодно, но оставайся на расстоянии. Сейчас не время и не место для скандала.

– Джордж Гастингс не заслуживает того, чтобы обладать вами, – сказал Уилл, когда Анна вернулась к нему. – Я бы отдал все, что имею, за такую жену.

– Прекратите говорить ерунду! – бросила ему Анна. – У нас нет времени на подобные разговоры. Королева Маргарита может появиться с минуты на минуту.

Последние несколько дней ее величество пребывала в Энфилде, в доме сэра Томаса Ловелла, а это было совсем недалеко от Тоттенхэма.

Уилл не прикоснулся к Анне, даже не подошел к ней слишком близко – чересчур много людей смотрело на них, – но его голос обрел ту густоту, которая всегда подчиняла себе ее внимание.

– Если я не скажу этого сейчас, потом, возможно, у меня уже никогда не будет такой возможности. А я хочу, чтобы вы знали, какие чувства я испытываю по отношению к вам, Анна. Даже когда вы носили под сердцем ребенка другого мужчины, я не мог заставить себя не думать о вас, не желать вас. Ни одна другая женщина никогда не значила для меня столько, сколько значите вы.

Анна зажмурила глаза, качая головой из стороны в сторону. Но это, казалось, только еще больше воодушевило его.

– Вы не ударили меня, не закричали или, хуже того, не подняли на смех. Я знаю, это потому, что вы чувствуете то же, что и я. Возможно, вы уже любите меня, хотя, безусловно, не так сильно, как я вас.

Анна вдруг широко открыла глаза.

– Прекратите, я вас умоляю! Я люблю Джорджа.

– Наверное, это так, но и ко мне вы всегда были неравнодушны.

Судорожно сглотнув, она сцепила руки перед собой, пытаясь побороть дрожь.

– Ради всего святого, Уилл, перестаньте об этом говорить! Вы что же, хотите, чтобы меня снова сослали в обитель Литтлмор?

Встревоженный мыслью о том, что ее опять могут лишить свободы, Комптон сделал шаг назад. Анна глубоко вздохнула, стремясь обуздать свои чувства.

Она еще не вполне совладала с собой, когда фанфары огласили прибытие королевы Шотландии. Время для разговора с Уиллом наедине было исчерпано. Джордж снова появился рядом с Анной, и они вышли из зала.

На королеве Маргарите была прекрасная одежда, которой снабдил ее брат. Ее сопровождала свита, состоящая из благородных леди. За ними следовала приставленная к младенцу прислуга. Анна слышала плач несчастного ребенка, доносящийся из богато украшенного паланкина.

– Я счастлив снова видеть вас, ваше величество, – поприветствовал Уилл женщину, спешившуюся у него во дворе.

На его лице застыла улыбка, и Анна с удовлетворением подумала о том, что долгие годы, проведенные при дворе, их обоих научили владеть собой.

За те годы, что Маргарита Тюдор провела в Шотландии, она постарела и растолстела. От прежней красоты не осталось и следа, равно как и от легкомыслия, свойственного девушке, которую Уилл когда-то знавал. «Маргарита испугана, – заметила Анна, – но старается этого не показывать». Она не представляла, на какой прием венценосного брата может рассчитывать.

– Мастер Комптон, это вы? – спросила Маргарита.

Голос у нее был нежный и низкий, очень похожий на голос ее младшей сестры, Марии.

– Ныне сэр Уильям Комптон, ваше величество, но по-прежнему к вашим услугам.

Его учтивость, казалось, вселила в королеву некоторую уверенность. Анна прекрасно знала, какое воздействие производило общество Комптона на большинство женщин. Затем пришло время выйти вперед и быть представленной. Анна решительно отодвинула личные переживания, связанные с Уиллом Комптоном, на задний план.

После того как королева и сопровождающие ее лица подкрепились, они вновь отправились в путь. На этот раз королева Маргарита ехала на белоснежной кобыле, присланной ей королевой Екатериной. Заранее все было устроено так, чтобы король Генрих и прибывшие с ним вельможи въехали на рыночный перекресток в центре Тоттенхэма одновременно с его сестрой, которая появится с противоположной стороны. Их тщательно подготовленное прилюдное воссоединение прошло без малейшей запинки. Затем, бок о бок, венценосные брат и сестра отправились в Лондон, до которого было около восьми миль.

Аристократы, сопровождающие короля, соперничали между собой богатством одеяний и многочисленностью свиты. В соответствии с последней модой прислуга была облачена в ливреи: королевские слуги были одеты в униформу цветов Тюдоров – зеленую с белым, а слуги брата Анны – в черно-красные ливреи с серебряными вензелями Стаффордов в качестве эмблемы. Лакеи маркиза Дорсета, как и всех прочих графов и баронов, также имели свои отличительные цвета. Они представляли собой великолепное зрелище, когда все вместе ехали верхом.

На протяжении всего пути по обочинам дороги стояли толпы людей, восторженно глазевших на блистательную процессию и приветствовавших короля и его сестру радостными возгласами. Маргарита делала остановку каждый раз, завидев какого-нибудь ребенка, желающего преподнести ей цветы, из-за чего их торжественный въезд в столицу состоялся лишь тогда, когда день близился к закату. До замка Бэйнард, где их ожидал ужин, они добрались только к шести часам. Эта трапеза ознаменовала окончание миссии, которую выполняла Анна, но весь май ей предстояло провести в пирах, турнирах и прочих придворных увеселениях. И женщина намеревалась получить удовольствие от всего этого.

Джордж Гастингс в тот день не чувствовал особого желания принимать участие в развлечениях, но, тем не менее, изобразив на лице улыбку, принялся вместе с остальными аплодировать раскланивающимся четырем музыкантам и мальчику. Представление под названием «Четыре стихии» включало в себя как мелодию, так и танец, но Джордж был слишком занят своими мыслями, чтобы уделить внимание спектаклю.

Он твердил себе, что нужно радоваться возможности отлучиться из Лондона после проведенного там дня, поскольку пребывание при дворе он находил почти невыносимым. Да, его жена проводила ночи в его постели, но днем она, по своему обыкновению, смеялась и флиртовала с другими мужчинами, и Уилл Комптон всегда был среди них, наслаждаясь ее улыбкой. Джордж осознал, что стиснул зубы и кулаки, и заставил себя расслабиться, но сковывающее его денно и нощно внутреннее напряжение не уменьшилось ни на йоту.

Он искренне желал, чтобы герцог Букингем наконец перешел к делу. Шурин Джорджа не стал бы затягивать вечер без особой причины. Букингем никогда ничего не делал, не имея двух-трех тайных целей. А то, что в этот вечер присутствовал также отчим Джорджа, сэр Ричард Сэшеверелл, лишь усугубляло вероятность того, что герцог что-то задумал.

Наиболее правдоподобная догадка Джорджа состояла в том, что дело как-то связано с графом Нортумберлендом. Граф недавно провел двенадцать дней во Флитской тюрьме, а когда был освобожден, заплатил десять тысяч фунтов штрафа – умопомрачительную сумму – за то, что содержал больше ливрейных слуг, чем дозволялось законом. Два дня назад Нортумберленд встречался с королем в личных покоях его величества. Джордж не знал, о чем они говорили, но граф вышел оттуда с выражением облегчения на лице и немедленно отправился в свои владения на севере.

После окончания представления приглашенные на ужин джентльмены стали разъезжаться по домам, но Букингем выразил желание, чтобы Джордж и сэр Ричард задержались.

– Давайте выйдем в сад, – предложил герцог.

В отличие от комнат дома, сад давал бо́льшую уединенность, поскольку с одной стороны был отгорожен склоном, поднимающимся к церкви Св. Лоренца Паунтни. Букингем с не свойственной ему фамильярностью взял обоих гостей под руки и повел их в укромные заросли кустарника.

– Я пригласил вас, чтобы кое-что вам сообщить. В последний день, что я был при дворе, мне довелось оказаться рядом с лордом кардиналом наедине. Он высказал мысль о том, что мне следует послать за своим старшим сыном, лордом Стаффордом, чтобы тот прибыл ко двору и познакомился с королем и королевой.

– У вашей светлости только один сын, – заметил Джордж, подняв бровь.

– Именно так я и ответил кардиналу Уолси, и напомнил ему, что мальчик еще не женат и не стал отцом. А поскольку в стране свирепствует мор, я не стану рисковать его жизнью.

Сэшеверелл открыл было рот, возможно, чтобы напомнить герцогу о том, что упомянутая Букингемом эпидемия затронула, слава Богу, лишь Ноттингемшир и небольшую часть Дербишира, но Букингем снова заговорил, и ни Джордж, ни Сэшеверелл не стали его перебивать.

– Уолси ухватился за мои слова, истолковав их таким образом, что, когда Генри женится и обзаведется детьми, я не буду против его появления при дворе.

Сорвав розу, герцог яростным щелчком пальцев обезглавил ее.

– У него были какие-то предложения? – спросил Джордж.

– О да. Первой кандидаткой он назвал дочь графини Солсбери. Это был пробный шар, я так думаю. Зачем Уолси желать союза между двумя линиями королевской крови?

И снова он не дал возможности собеседникам вставить свои комментарии.

– Через минуту Уолси, словно его осенила удачная мысль, предложил, чтобы мой сын женился на дочери графа Шрусбери, Мэри Тальбот.

– Очередная хитрость? – спросил Джордж. – Шрусбери и Нортумберленд почти договорились о помолвке леди Мэри и наследника Нортумберленда, лорда Генри Перси.