Кейт Эмерсон - Тайные желания короля

Анна, в свою очередь, тоже дала ему односложный ответ:

– Да.

И, развернувшись, пошла к двери.

Возвращалась она так быстро, как только могла.

– Мериэл! – позвала Анна, войдя к себе. – Танцор!

Ее горничная появилась из спальни со щенком на руках. Ее лицо было заплакано – один из слуг Джорджа ухаживал за ней, – но она выдавила из себя подобие улыбки в присутствии своей госпожи.

– Королева посылала за вами, миледи, – сказала Мериэл. – Она желает видеть вас в своих покоях как можно скорее.

У Анны не было иного выбора, кроме как последовать приглашению, ведь теперь она была в услужении у королевы. Но она все же сперва смыла с лица слезы и крепко прижала к себе щенка. Что бы ни думал Джордж, никто, кроме Танцора, не будет делить с ней ложе в его отсутствие.

Леди Анна пересекала верхом на лошади низину, приближаясь к группе домов. Ее мысли были заняты комфортом королевы и множеством обязанностей, исполнения которых требовала от нее ее величество. О том, где она сама остановится во время королевского посещения замка Фарнэм, Анна не особенно задумывалась, только сейчас начиная осознавать, что в этот жаркий, душный день они проделали довольно длинный путь. У нее пересохло в горле, и даже ее чрезвычайно мягкая сорочка раздражала кожу.

– Где мы находимся? – спросила Анна, натягивая вожжи, чтобы остановить свою лошадь.

Сэр Уильям Комптон, который ехал рядом с ней, показал рукой на две группы домов, разделенных не более чем двумя сотнями ярдов[22], и расположенный неподалеку небольшой особняк, окруженный крепостной стеной.

– Деревня называется Вайн Грин. Село рядом – Шерборн Сэйнт Джонс. А особняк – Вайн. Подозреваю, что вся округа часто страдает от наводнений, – прибавил он, к месту проявляя интерес землевладельца.

– В этом году им это не грозит.

Все лето стояла жара. Дождей не было, и началась засуха. Поля, которые они проезжали по пути следования королевской процессии, красноречиво сулили неурожай.

– Король останавливался в Вайне в прошлом году, – продолжил Уилл, – но на этот раз тут поселятся только те, кому не хватило места.

– Не хватило места? – переспросила Анна. – С каких это пор не хватает места для леди личных покоев?

Комптон осклабился.

– С тех пор как мне доверили решать, кому где останавливаться на ночь.

Встревоженная, Анна обернулась и не слишком удивилась, обнаружив, что она единственная из фрейлин королевы расквартирована так далеко от остального двора. Она метнула в Комптона гневный взгляд. А он продолжал улыбаться, спешившись, чтобы руководить размещением людей и лошадей.

Вскоре их устроили в гостиной, украшенной зелеными шелковыми занавесями и гобеленом, изображающим сценку охоты. Анна присела на стул с резным силуэтом антилопы на спинке, а Уилл расположился на другом, декорированном изображением оленя. Несмотря на толстые каменные стены, в комнатах особняка было жарко. Попивая прохладный напиток, Анна настороженно наблюдала за Уиллом.

С того дня как Джордж был отослан от королевского двора, прошло почти два месяца. И каждый день с тех пор Уилл Комптон все больше и больше входил к ней в доверие. Он не приставал к ней и ничего от нее не требовал. Он просто был рядом. Всегда рядом, ожидая, когда она заметит его. Искушая ее.

Анна не знала, что случилось со слугами, как с ее собственными, так и с теми, кто принадлежал к этому именью. Однако сам Уилл ушел и вернулся через несколько минут с легким ужином, состоящим из нарезанного ломтями мяса, сыра, орехов и фруктов. Он поставил небольшой стол между их стульями, и, когда началась трапеза, Анна поймала себя на том, что принимает пищу из его рук, а не из своих.

Его аромат окутывал ее, все больше лишая способности сопротивляться. Если бы она пила вино, то списала бы свое головокружение на спиртное, но Анна не прикасалась ни к чему крепче овсяного настоя. Ее влекла к Комптону собственная предрасположенность, и ей показалось вполне естественным, когда после окончания ужина она очутилась в его объятиях. Как только их губы сомкнулись, весь остальной мир перестал существовать. Больше ни о ком, кроме Уилла, Анна думать не могла. Его властные поцелуи наполняли ее дрожью возбуждения и желания.

Уилл схватил ее на руки и понес вверх по винтовой лестнице в большую комнату, расположенную над гостиной. Он со смехом кружился, все еще держа ее на руках, и обращал ее внимание на гобелены, украшавшие стены. На них был изображен Купидон, древнее божество любви, в различных сценках. Затем Комптон положил Анну на кровать невероятных размеров. Анна слегка подпрыгнула на пуховой перине и изумленно уставилась на камчатный полог над головой. Прежде чем к ней вернулась способность трезво мыслить, рядом с ней на кровать рухнул Уилл и уже через мгновение снова опьянил ее долгим поцелуем, который ей не хотелось прерывать.

Отчаянно желая взаимных прикосновений, они прорывались друг к другу сквозь кружевные покровы. Наконец освободившись от большей части стесняющей их одежды, от ее корсета и его гульфика, они слились в захватившем их вихре страсти. Никогда раньше Анна так быстро не достигала пика наслаждения. У нее было такое ощущение, словно она прикоснулась к огню.

Мгновение прошло слишком быстро, насытив ее лишь ненадолго. Анна потянулась к Уиллу, когда он отстранился от нее, впрочем, намереваясь только снять с себя остатки одежды.

Внезапно к ней вернулся рассудок.

Этот обнаженный мужчина, которого она только что впустила в свое тело, был прекрасен. И Анна безошибочно прочла в его глазах не только желание, но и любовь. Но невероятная тяжесть того, что они только что сделали, обрушилась на нее сокрушительным ударом. Они свершили грех супружеской измены.

– Анна!

Его голос был полон заботы о ней. Упершись коленом в кровать, он наклонился к ней и, нежно обхватив ее лицо ладонями, вперил в нее внимательный, лишенный плотских желаний взгляд.

– Я причинил тебе боль? Я долго ждал. Я…

– Ты доставил мне наслаждение, – заверила его Анна. – Но мы не должны… Мы не можем…

Если бы он сейчас самодовольно улыбнулся, она нашла бы в себе силы уйти от него, но в его глазах она прочла, что он понимает ее чувство вины, даже если и не разделяет его.

– Если хочешь, я уйду, – прошептал Комптон, гладя ее спутавшиеся волосы.

Анна боялась даже подумать о том, что случилось с ее прической.

– Но теперь, несомненно, грех не станет тяжелее, если мы продолжим то, что начали. Я жажду твоей улыбки, Анна. Твоих объятий. Я смогу жить без них, но нужно ли? Неужели, любовь моя, ты лишишь этого нас обоих?

– Я… я не знаю. Я не могу ни о чем думать.

– Нет необходимости думать. Чувствуй.

И с этими словами Комптон снова притянул ее к себе и, избавив от юбки и нижней сорочки, оставил в одних лишь чулках с подвязками. На этот раз он любил ее медленнее, но вскоре они снова достигли тех же восхитительных высот страсти. В отчаянии Анна осознала, что любит Уилла Комптона.

Это понимание преследовало ее все время на пути следования королевской процессии. Оно заставляло ее искать тайных встреч со своим любовником снова и снова. И каждый раз Анна сдавалась всепоглощающему желанию. И каждый раз после этого она предавалась мучительному раскаянию.

Она любила Уилла Комптона.

Но вместе с тем она любила своего мужа.

Как такое возможно? Как она могла любить двоих мужчин одновременно? И как она сможет ждать, что Джордж, который не находил сил поверить ей тогда, когда она не совершила ничего предосудительного, простит ее теперь, когда она действительно согрешила?

Анна отчаянно скучала по своему мужу. Когда он только удалился от королевского двора, она была на него в ярости, оскорбленная тем, что он заподозрил ее в худшем. В минуты здравомыслия она полагала, что отчасти из-за этого поощряла ухаживания Уилла, наслаждаясь его желанием заполучить ее и в конце концов уступив собственной страсти.

Но Анна прекрасно понимала, как глупо было бы продолжать играть роль любовницы Уилла Комптона. В процессии с ними были люди, уже заподозрившие о том, что у них роман. И некоторые из них не станут долго раздумывать, прежде чем распустить сплетни.

Анна понимала, что ведет себя безрассудно, позволяя Уиллу соблазнять ее раз за разом. Но когда они были одни, искушение было слишком сильным, чтобы ему противиться. Анна сдавалась, и потом, когда ее возлюбленный покидал ее и она оставалась одна, ее охватывали отчаяние и страх за свой брак… и за свою душу.

– Мы примкнем к процессии в замке Доннингтон, что с краю Виндзорского леса, – объявил кардинал Уолси. – Там герцог Суффолк будет развлекать королевскую чету и королеву Маргариту. Жены Суффолка, королевы Франции, там не будет. Она сейчас находится в одном из загородных домов, Летерингтон-Холле, с их юным сыном. Вы можете обратиться с просьбой об отмене запрета находиться при дворе, пока я в течение нескольких дней буду заниматься государственными делами с королем.

Джордж Гастингс подумал, что он, должно быть, глупец, если поверил коварному кардиналу, но сказал себе, что обычно самое простое объяснение является истинным. Уолси достиг своей цели, показав Джорджу, что может наказать любого, кто имеет дерзость оказывать противодействие его планам. Теперь, будучи совершенно уверенным в том, что Джордж больше никогда ничего подобного не сделает, он считает разумным обзавестись лишним сторонником при дворе. В деревенском уединении Джордж ему не пригодится. По этой причине, получив приглашение сопровождать Уолси в Доннингтон, Джордж решил воспользоваться этой возможностью. Вскоре он снова увидит Анну. Он ужасно по ней соскучился.

Бо́льшую часть пути из Лондона они проделали на роскошно обустроенной барже кардинала и вернулись на сушу только на последнем отрезке путешествия. Таким образом, в замок Уолси прибыл в незапыленной мантии из алого бархата, отороченной черным бархатом и собольим мехом, и кардинальской красной шапочке с кисточками. До кончиков ногтей он выглядел процветающим церковным владыкой, коим и являлся.

Кардинал ехал на муле, и хотя традиция требовала проявления скромности, животное под Уолси было убрано в богатую бархатную попону багряного цвета, отделанную золотой бахромой. Сбруя также была в бархате, а стремена позолочены. Второго мула, убранного в красное с золотом, вели спереди. Кроме того, Уолси сопровождали четыре ливрейных лакея.

Ни одежда Джорджа, ни убранство его крупной гнедой лошади и близко не могли сравниться с таким великолепием. По мере того как они приближались к конечному пункту своего путешествия, его начинали терзать сомнения. Как его примет король, благосклонно или гневно? И, что более важно, какой прием окажет ему супруга?

Джордж отдавал себе отчет в том, что обошелся с Анной некрасиво. Он накинулся на нее, потому что она была рядом, хотя подлинным объектом его злобы был тот самый человек, который сейчас его к ней возвращал. Джордж наблюдал за тем, как кардинал въезжает в ворота замка, находясь на почтительном расстоянии позади вместе с остальной свитой. Когда пришла очередь Джорджа въехать, он, не привлекая к себе внимания, проследовал на конюшню и, оставив свою лошадь на попечение конюхов, отправился на поиски жены.

– Она на соколиной охоте вместе с королем, – сообщила ему горничная Анны. – Они уехали на рассвете, сразу после мессы. С ними было не менее ста человек и собаки. У короля новый сокол.

Джорджа это не удивило. Он так и думал, что все будут на охоте, возможно соколиной. Король вполне предсказуем. В таких случаях барабанным боем поднимают уток с приречных болот, а соколы их убивают. Или, может, придворные охотятся на журавлей и цапель? В королевских птичниках есть ястребы, обученные охотиться на журавля. Действуя в паре, они принуждают свою жертву спуститься на землю, где на них набрасываются борзые.

– Скорее всего, раньше вечера они не вернутся, – прибавила Мериэл.

Джордж тоже так думал и приготовился ждать.

Возвращение охотников пропустить было невозможно. Все обитатели замка собрались во дворе встречать их. Первым въехал возглавляющий процессию король. Его настроение было приподнятым. Они добыли не только множество диких уток и журавлей, но также дроф, цапель, куропаток и фазанов.

Его величество явно обрадовался ожидавшему его кардиналу. Когда он обернулся к Джорджу, лицо Генриха по-прежнему сияло. После замешательства, длившегося не более секунды, он обнял Джорджа за плечи, словно между ними и не было никакого разлада.

– А, Гастингс, хорошо, что вы снова при дворе, – заявил король Генрих. – Ваша супруга тоже с нами. Ее ястреб-перепелятник добыл куропатку.

– Я рад снова быть здесь, ваше величество, – сказал Джордж невозмутимо.