Алена Бородина - Так бывает

– Не томи. Он просто красавчик. Подходил к нам с управляющим вчера ночью, искал тебя. Он уже был в курсе, что ты приехала.

Я кивнула, продолжая думать о нем.

Она все пытала, и мне пришлось сдаться и рассказать вкратце, что вчера и сегодня произошло.

– Ой, – вытирала она слезы радости, – даже если у вас в жизни будут только эти два-три дня, они будут незабываемыми всю жизнь.

Прошла неделя, как мы вернулись из Испании. За дни нашего отдыха с Ириной Петровной накопилось много работы. Я так уставала, что едва доползала домой; но от мыслей, что вот-вот позвонит Луи, у меня открывалось второе дыхание, и день заканчивался уже после полуночи. «Хорошо, что кто-то такой умный изобрел скайп, – подумала я. – Как это облегчает общение, даже увидеться можно!»

Мой английский продвигался. Учеба в институте шла своим чередом. Но на танцы времени не оставалось. Приехав домой, в Москву, мы попали в жуткую непогоду, было так холодно и ветрено, что это вскоре дало о себе знать. Привязавшаяся простуда просто допекала меня. Я разговаривала с Луи, а у меня то горло болело, то нос не дышал. Но было очень приятно слышать, как он заботится обо мне, даже за сотни миль отсюда. Он настаивал на лечении травами, чтобы никакой химии. Говорил, что я должна заботиться о своем теле и духе, так как это теперь и его тело и дух.

«Да, забота. Именно ее мне, возможно, и не хватало в отношениях с Семеном», – задумалась я, придя домой после очередного трудового дня. Забота Семена проявлялась в том, чтобы оформить мне, например, страховку, купить абонемент, дать денег на лекарства, а само чувство заботы и ответственности за меня у него отсутствовало. Зато я только и делала, что его опекала: не забудь то, выпей это, как дела, как ты себя чувствуешь. Конечно, когда мы расстались, у него проявилась забота обо мне. Он вспомнил, что я без денег, пытался помочь в этом, подарил квартиру. Но я уже не поверила в искренность его чувств, мне уже не хотелось в них верить. Подумав о Семене, я поморщилась: не хотелось снова так жить…

– Катюша, ты ужасно выглядишь. Ты что не лечишься? – нахмурилась Ирина Петровна, заметив мой плачевный вид.

– Уже месяц, как лечусь. Но что-то не помогает мне ничего, сил уже все меньше и меньше остается. Даже есть не хочется.

– Ну, это ты брось. Кушать надо. Как только начнешь кушать, придут и силы. Так что не дури, а идем обедать.

Мы отправились в кафе. Оно находилось недалеко от нашего танцевального клуба. Я прошлась по улице и почувствовала, что мне стало легче. Но когда мы уже сели за стол, у меня закружилась голова. Где-то вдалеке, очень-очень далеко слышался голос Ирины Петровны. Но что она говорила, я не понимала.

– Вам лучше? – спросил меня кто-то.

Я стала открывать глаза. Но все вокруг было, как в тумане.

– Катюша, не пугай меня, открой глаза, – услышала я голос Ирины Петровны.

– Что со мной? Не могу пошевелить ни руками, ни ногами, – растерялась я от неожиданных ощущений.

– Давай я «скорую» вызову! Где номер твоей страховой компании?

– Может, обойдется? Вот, я уже и пальцы чувствую.

– Нет, не обойдется. Давай говори, где телефон страховой.

– В кошельке есть карточка, зелененькая, там телефон.

Я почувствовала, что стали сгибаться пальцы и на второй руке. Кто-то рядом массировал мне их. Но через минуту я опять ничего не слышала.

Спустя какое-то время я стала видеть и слышать отрывками, и пришла в себя лишь после того, как машина «скорой помощи» привезла меня в больницу и меня поместили в палату.

– У нее скакануло давление. В ее состоянии это нормально, но странно, что она довела себя до такого истощения. Да еще и вирус – все губы обметаны герпесом. Анализы уже взяли, разберемся чуть позже, что и как.

– Ой, доктор, а можно я маме ее позвоню? Она приедет. Или подождать еще пару дней? – беспокоилась Ирина Петровна.

– Да, конечно, позвоните. Мы ее продержим здесь пока, предварительно, неделю, а после анализов уточним, отпустим или оставим. При ее сроке может быть все, что угодно.

«О чем они говорят, какой срок, чего срок?» – стала я размышлять, но спросить пока не могла, и это ощущение отсутствия сил меня пугало.

Я увидела, что доктор ушел, и Ирина Петровна повернулась в мою сторону.

– Катенька, ну ты что так меня напугала! Я думала, что тебя теряю!

И она заплакала. Я хотела ответить, но и в правду сил не было.

– Нет, лучше молчи и береги силы. Сейчас тебе сделают укольчик, ты поспишь, а потом мы поговорим. Я маму твою вызову, ты не против?

Я кивнула, соглашаясь. Пришла медсестра. Через катетер, который уже был у меня в вене, мне что-то ввели, и я уснула.

Утром меня разбудило чье-то прикосновение к моей руке.

– Вы проснулись? Вот теперь будет все хорошо, и силы даже появятся, – улыбнулась мне медсестра.

– А что со мной? – с трудом, но все же спросила я.

– Сейчас доктор обход делает, он с вами и поговорит. А потом и посетители пойдут, – поправив капельницу, она вышла из палаты.

Вот я попала, что же со мной? Стала вспоминать все то, что случилось за последний день. Про какой срок говорил доктор? Чего срок?..

«Срок! – осенило меня. – А когда же у меня были последний раз месячные? По-моему, перед Испанией. А сейчас их не было уже давно, – продолжала я размышлять. – Вернувшись в Москву, я так разболелась, что и не подумала о том, что их нет… А вдруг я…»

– Ну, здравствуйте, Екатерина, – сказал доктор, заходя в палату. – Напугали всех, кого только можно было.

Я в страхе смотрела на него и ждала приговора.

– Ну не стоит так переживать, – успокоил меня он. – Но себя беречь нужно, и не только себя.

– Я в положении? – робко спросила я.

– Да, представьте себе, вы ждете ребенка, у вас уже девятая неделя. И то, что вы до сих пор не знали об этом – так я понимаю по вашей реакции, – никуда не годится. Придется за это вас поругать. При таком сроке и с такими вирусами никак нельзя. Сейчас идет самый серьезный момент. Если плацента сформируется неправильно, вашему малышу будет трудно питаться и дышать.

Услышав такое желанное и долгожданное слово малыш, я не сдержалась: у меня потекли слезы.

– Этого делать нельзя, – строго сказал доктор и подал мне салфетку. – Нервы сейчас нужно спрятать. Вот переживем самый сложный отрезок, тогда можно. А сейчас вы остаетесь здесь на две-три недели. Будем вас сохранять. Не то, чтобы у вас очень сложные проблемы, но чтобы их избежать, мы вас подержим здесь.

– Но моя страховка заканчивается буквально на днях, – вспомнила я о том, что страховка была годовая, и Семен вряд ли оплатил ее еще раз.

– Ну, это не наши с вами проблемы, страховая компания дала добро. И сейчас забудьте обо всем. Ваша задача – хорошо питаться, справиться с вирусами и поправиться минимум на пять кило. Это приговор, и обсуждению он не подлежит.

«Веселый какой», – решила я, когда он ушел. Выходя, он сообщил, что внизу меня ждут посетители.

У меня в запасе было еще несколько минут. «Что же произошло? – попыталась я проанализировать создавшуюся ситуацию. – Я жду ребенка от Луи, вот счастье-то какое! Но как я ему скажу об этом, ведь скайпа у меня здесь нет, а номерами телефонов мы не обменялись?» И еще через секунду я подумала: «А может, ему и не надо знать о ребенке? Ведь еще не известно, хотел бы он от меня иметь детей. Мы не давали друг другу никаких клятв и обещаний. Мы просто любили друг друга и были счастливы». От этих мыслей мои глаза наполнилась слезами. Нервное напряжение стало нарастать.

Тем временем в коридоре послышался шум. Дверь открылась, и я увидела, что пришло больше народа, чем я ожидала. Первой появилась, конечно, мамочка. За ней Ирина Петровна. С мамой приехал и Михаил Максимович, а вслед за ним в палату вошел Семен.

Здесь стало шумно. Запахло цветами, как весной. Все что-то говорили. Мама и Ирина Петровна периодически вытирали слезы. Михаил Максимович сказал, что внуки – это счастье, которого долго ждут, но с появлением этого счастья жизнь становится непредсказуемой.

Только Семен не произнес ни слова. В какой-то момент я поймала его взгляд. Он не был жестким, он не был безразличным, в нем чувствовалось тепло и искренность. Мама пыталась заговорить с бывшим зятем, но он молчал. Прошло около часа. Семен подошел к моей кровати, наклонился и шепнул мне на ухо:

– Позвони, пожалуйста, как все утихнет. Очень тебя прошу.

– Хорошо, – пообещала я.

Он взял мою руку, поцеловал в ладошку и поспешил за дверь.

Примерно через полчаса и все остальные разошлись. Мама и Михаил Максимович поехали в мою квартиру. Ирина Петровна к себе домой. Но, выходя из палаты, она попросила связаться с ней по телефону завтра, приблизительно в двенадцать часов.

«Какая тишина!» – вздохнула я, когда ушла медсестра. Быть прикованной к кровати было не слишком привлекательно. Очень хотелось подойти к окну и посмотреть вдаль. Вид ночного города с красивыми огнями действовал на меня, как успокоительное. Много времени я так себя успокаивала, когда рассталась с Семеном. «Ах да!» – вспомнила я о его просьбе и взяла в руки телефон.

– Привет. Ты просил позвонить, как все разойдутся.

– Спасибо, что набрала. Я сейчас к тебе подойду, – как всегда строго и не давая времени на раздумья, проговорил он.

– Но тебя не пустят, уже не приемные часы, – попыталась я как-то отговорить его от этого поступка.

– Ты не хочешь меня видеть?

Его вопрос поставил меня в тупик.

– Нет, ну что ты, я была рада, что ты пришел. Но, может, мы все обговорим по телефону, я тебе должна что-то за страховку, – уже тихо добавила я.

– Господи, о чем ты сейчас думаешь, какая страховка! Я иду, несмотря на то, что ты этого не хочешь. Я хочу с тобой поговорить. И меня пропустят по любому.

Что тут можно было поделать? «Он не меняется, Семен есть Семен», – сказала я себе.

Он зашел в палату, сел на стул возле моей кровати и стал смотреть на меня, не отводя взгляда. А мне почему-то стало смешно, и, чтобы не смутить его и не обидеть его чувств, я решила обратиться к нему с просьбой:

– Подай мне, пожалуйста, водичку.

Он был как будто в забытье и, видно, не расслышал моих слов.

– Ты что-то хотела? – очнулся он.

– Подай, пожалуйста, бутылочку воды, – спокойно повторила я.

– А, да, держи.

Я отпила из бутылки немного воды, и отдала ему.

– Семен, спасибо тебе огромное, что оплатил мою страховку. Честно говоря…

Он не дал мне закончить, прервал:

– Катюша, пожалуйста, не надо меня благодарить. Если ты помнишь, я еще твой муж, а ты моя жена. Как ты думаешь, смог бы я не оплатить тебе страховку?

«Ах, да! Я же еще его жена! Это мне на руку, хотя не очень хочется пользоваться его деньгами», – промелькнула мысль.

– Возвращайся ко мне, – проронив это, он опустил голову, и мне даже показалось, что он покраснел.

Я молчала: хотелось переварить его слова. Через пару секунд он продолжил:

– Ты уже достаточно времени погуляла. Ты увидела этот мир с другой стороны. Но мы же были семьей, и мы можем еще раз попробовать.

У меня округлились глаза.

– Сема, о чем ты говоришь?! Я жду ребенка от другого мужчины. Какая семья?! – я начала нервничать, но, вспомнив о своем положении, сбавила обороты.

– Я готов стать отцом этого ребенка, – он произнес эту фразу очень быстро и замолчал, ожидая моей реакции.

– Нет, – четко ответила я.

– Подумай, не торопись. У тебя есть на это время.

– Нет, Семен. Я люблю именно того человека, от которого жду ребенка.

– Но его нет около тебя! Ты ему не нужна, раз его нет. А тебе будет не просто, а я рядом, я очень изменился и хочу сделать тебя счастливой.

Он так много сказал, что я не знала, на что ему в первую очередь ответить.

– Семен! Он не может в данный момент оказаться возле меня. Он живет не здесь, и даже не в этой стране. К тому же он еще даже не знает, что у нас будет ребенок. Поэтому твои обвинения в его сторону напрасны.

– Тем более. Давай этого ребенка оставим именно нам.

– Нет! – чуть не закричала я. И уже более спокойно опять повторила: – Нет.

У меня потекли слезы. Мне было тяжело осознать, что Луи рядом нет, что бывший муж, человек, которого я любила и который дважды предал меня, стал другим и хочет меня вернуть. А я не хочу его возвращать, мне тяжело делать людей несчастными.

– Не плачь. Я не буду тебя больше мучить. Я вижу, ты действительно стала взрослой. Но от этого я еще больше тебя люблю, помни это. И как бы ты не хотела, я буду приезжать к тебе каждый день, привозить фрукты, соки и что-нибудь вкусненькое – то, что ты любила.

Я ничего не ответила. Он поставил мне на кровать красивую коробочку, попрощался и вышел из палаты. Через секунду зашла медсестра и отключила капельницу.

– Какой настойчивый у вас муж, – заметила она.

– Он не мой муж, и уже давно.

– Простите, – извинилась она.