— Если, — я закрыл учебник и собирался уже положить его в свой рюкзак. Выглядеть спокойным у меня неплохо получается. — если все у вас так хорошо, то…

— Нет, не хорошо, — она перебила меня и замотала головой. — Не хорошо. Он, видимо, не догадывается, что нравится мне. Ну, или догадывается, но… обижен. Я обидела его, невольно. Сначала, все было так здорово, а потом…

— Так чего проще, попроси прощение.

— Не поможет. — она горько усмехнулась. — И ничего не изменит. Я пыталась, но не знаю, как.

Успокой эту девочку! Наплюй на себя. Раз любишь, то… Сейчас главное — она. Это её первые отношения, и кому, как ни мне стоит помочь ей.

— Джейс, поверь, нет ничего такого, что нельзя было бы исправить. Ну, кроме смерти. Что ты могла сказать ему такого, за что он не может тебя простить?

— Я, — она все рисовала эти линии, кружочки и совсем не смотрела на меня. — Я однажды попросила его… остаться просто друзьями.

Голос её звучал тихо. Но я замер. Что-то было в её словах, что заставило вздрогнуть.

— И? — я нервно сглотнул. — И что он?

— Ну, я думаю, он согласился. Потому что сказал, что видит во мне лучшего друга. Младшую сестренку, о которой всегда мечтал…

Я тяжело опустился на стул и съехал вниз по спинке. Запустил обе руки в волосы, ерошил их и сидел с широко раскрытыми глазами. Матерь Божья! Если, если это не признание того, что я ей нравлюсь, не надежда на взаимность, то, что тогда?‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

К черту все! Весь здравый смысл и рассудок. Если она хочет быть со мной, я хочу быть с ней, то… То буду! Да! не спешить, не торопиться. Я закрыл глаза, медленно сосчитал до пяти и выпрямился. Я имею право на счастье. На счастье с этой девочкой. И могу сделать её счастливой. Что там будет дальше, получится у нас или нет, время покажет. А пока… пока я хочу быть с ней.

Я сел на край стула, мельком посмотрел на Джейс, которая все еще не отрывала глаз от своей тетради, и медленно стал протягивать к ней руку.

— Послушай, если бы тот парень… тот придурок… попробовал еще раз? — быстрый взмах длинных ресниц, и на меня смотрят в удивлении два глубоких синих озера, в которых я хочу утонуть. — Что бы ты ему сказала?

— Ты?.. — голос её дрожал, но когда моя рука накрыла её ладонь, руку свою она не убрала. — Ты догадался?

Я кивнул:

— Ты мне нравишься, Джейс. Очень сильно и очень давно. Но, после того… после нашего… моего… ты сказала, и я подумал, что так будет лучше. Прости меня.

— Я, да… А ты?.. — она робко улыбнулась. — Ты, правда, предлагаешь мне стать твоей девушкой?

— Ну, в общем-то, да, — я открыто смотрел на неё. — Собирался. Но ты опередила меня. — глубокий вдох, и, — Джейсон Гордон, согласны ли вы стать моей девушкой? Я предлагаю вам встречаться. Прости, не знаю, как это делается, ты первая…

— Я согласна! — Она сияла, как сотни радуг и солнц. Уф! Такое ощущение, что я ей сделал предложение, и она согласилась. Как будто, жизнь свою мне доверила. — И что теперь?

Ох уж этот лукавый блеск её глаз! Кого угодно сведет с ума!

— Теперь? — я усмехнулся. В сущности, она еще такая девчонка! И потянул её за руку на себя. — Иди сюда, ко мне. Я хочу поцеловать свою девушку.

— Не-а! — она хитро прищурила глаза и покачала головой. — Не пойду.

— Иди! Не пожалеешь!

Джейсон прикусила губу, встала и подошла ко мне. Как же мне хотелось прижать её к себе, зарыться носом в ложбинку между двух небольших полусфер её грудей и заполнить легкие её запахом. Целовать плоский живот сквозь ткань футболки, ласкать такое желанное тело. Но нельзя. Нельзя пугать, так сразу… Я потянул её на себя, заставив присесть мне на колени, провел ладонями по её рукам: вверх по плечам, по спине. Зарылся пятерней в волосах на затылке и потянулся к её губам. Таким нежным, таким манящим, таким мягким. Я целовал её, медленно и осторожно. Пробовал на вкус. Чувствовал, как тоненькие пальчики несмело касаются моих волос; как чуть сжимаю их, захватывая в кулачок. Как едва заметно приоткрывается её рот, выпуская тонкий, едва уловимый стон. Как она робко и неумело сама начинает отвечать мне, целуя в ответ.

Все это кружило мне голову. А сердце и душу наполняло счастьем. Да, да, девочка моя! Я столькому тебя научу. Столько открою для тебя нового и неизведанного. Я сделаю тебя счастливой, только верь мне. Доверься. Не сразу, нет. Постепенно.

Вот она подается вверх, тянется ко мне, не прерывая поцелуй. Чуть сильнее сжимает кулачки и перестает дышать. Мне надо остановиться. Перевести дыхание. И я делаю это, легонько прикусывая её губу.

Она открывает глаза, подернутые легкой дымкой, и несмело улыбается. А потом смущенно утыкается носом мне в плечо и обнимает. И хихикает, так по-детски.

— Понравилось?

Я не мог не подколоть её.

— Угу! Мне еще тогда понравилось, в первый раз. — Что?! какого?.. — Я… я испугалась, сначала, а потом всю ночь не спала, вспоминала. И мне очень хотелось, чтобы ты повторил. — она шептала мне на ухо, сбивчиво, несмело. — И я потом, на следующий день, и еще потом, все ходила… Я не знала, как сказать тебе, ну, об этом, а… а напрямую попросить не могла…

Матерь Божья! Так она, тогда… садилась на край стола, с надеждой заглядывала в мои и глаза, думая… И там в лесу я не ошибся…

— А, ну-ка, мисс, — я выпрямился на стуле и опустил руки, — слезайте с моих колен, немедленно!

— Но? — растерянные синие озера расплескивали непонимание. — Но, почему?..

— Да потому, — я сам поднял её на ноги и встал. И нервно расхаживал по комнате. — Потому, что я все это время сходил с ума! Я боролся сам с собой. Решал, что мне следует держаться от тебя подальше, потому что тебе это не нужно. Я был готов бросить все к чертовой матери, и все только из-за того, что ты!..

— Ну, — она испуганно смотрела на меня. — Ну, прости меня, пожалуйста! Я не знала, как. Не могла…

Я отвернулся к окну и стоял, скрестив руки на груди. Тоненькие пальчики сначала робко, неуверенно коснулись напряженных мышц. А потом Джейсон провела ладонью по моему плечу:

— Марк? — я молчал. — Ну… ну что мне сделать, чтобы ты меня простил?

Да простил я тебя. Как ни странно, но я не могу на тебя злиться, детка. Но помучить тебя я имею право.

— Не знаю, — я лениво повел плечами, как будто сбрасывал её маленькую ладошку. — Хотя, есть один способ. Можешь поцеловать меня.

— Сама?!

О, моя пугливая крошка никогда не делала этого раньше? Хотя, да, о чем это я? она же сказала, еще тогда, что это был её первый поцелуй.

— Сама, — я повернулся к ней, пытаясь скрыть улыбку. Будет весьма забавно.

— Но… но я не умею.

— Учись.

— Ну, ладно, — она вздохнула, поняв, что отступать я не собираюсь. — Только ты закрой глаза.

— Это еще зачем?

— Ну, закрой и все!

Я выполнил её просьбу. Худенькие руки обвили мою шею, и упрямо поджатые губы коснулись моих губ. Как коснулись? Чмокнули. Ну, нет, мисс! Теперь нет! я обнял эту девчонку, крепко прижимая её к себе, и накрыл её губы поцелуем. Все, мир стал вращаться в другую сторону.


С этого дня все изменилось. Вся моя жизнь. И жизнь Джейсон, я уверен, тоже.

Такое ощущение, что после того, как мы стали парой, солнце стало светить ярче и ускорило приближение весны.

Мне казалось, Джейс стала больше доверять мне. И доверяться. Я уже мог ждать её на школьной парковке и не только не огребал нагоняй от этого, наоборот, получал в награду широкую улыбку. Это, если настроение у неё было не очень. А вот когда настроение у этой девчонки зашкаливало за границы «неземной радости», она подходила ко мне, почти вплотную, стискивала мою ладонь, воровато оглядывалась по сторонам и быстро чмокала в губы. И верх блаженства, это когда Джейс быстро сбегала по ступенькам, летела ко мне и бросалась в мои объятия. И я мог кружить её и целовать, не опасаясь, что нас заметят.

В машине она всегда сидела ко мне вполоборота, и с неизменной радостной улыбкой на губах. Вечно о чем-то болтала, рассказывала. Но это вовсе и не раздражало, нет. На удивление, мне нравилось слушать о том, как прошел её день. И каждый раз в конце своей тирады она замолкала, смотрела на меня, чуть наклонив голову к плечу, и тихо выдавала:

— Ты такой…

— Какой? — я усмехался и мельком смотрел на неё. — Вспоминаешь свои причины, как там было? «Своей симпатии ко мне»? Прежние или добавила еще одну?

Я не мог не подначить. Её же подарком, мне, на тот самый день всех влюбленных. Как она чуть слышно прошептала, что у неё для меня тоже есть сюрприз. Она сделала его сама, своими руками. Встала и, достав из своего рюкзака небольшую коробочку в форме сердечка, протянула её мне со словами:


— Только сейчас не открывай.

— Почему? — моя улыбка растянулась от уха до уха.

— Ну, не открывай, и все!

— Тогда скажи, что там?

— Дома посмотришь… Марк! Мне и так неловко! — она видела, как я тряс коробочку у уха. — Ну, ладно! Ладно! Там… там двадцать одна причина моей симпатии к тебе! Доволен?

— Что? — я шутливо нахмурил брови, — Всего двадцать одна? Я думал, мои достоинства бесконечны! Двадцать одна! Пф! Я крайне возмущен!

— Ну, ладно! — она и сама хохотала во все. — Двадцать две! добавлю еще одну записочку! Мне нравиться целоваться с тобой!


Как все изменилось. И сама эта девчонка изменилась. Она расцветала на глазах. Из угловатого неуверенного в себе, вечно взбрыкивающего подростка, превращалась в красивую девушку. Неужели раньше никто не замечал, насколько она хороша? Длинные ноги, тонкая талия, высокая, пусть и небольшая грудь. А её глаза! невозможно синие! Глубокие. Светящиеся счастьем. Чуть вздернутый маленький нос. Чувственный рот, который я не мог не целовать.

И вот тут мне есть над чем подумать. Мы целовались. При каждом удобном случае. Я ласкал её губы, а она отвечала мне. Но почему-то я мог сдерживать себя. Видит Бог, как я хотел эту девчонку. И был бы на её месте кто другой, я бы не медлил, не раздумывал. Переспал и забыл. Но с Джейс я так не мог. Нет, не мог, это совсем не то слово. Я ТАК НЕ ХОТЕЛ. Не знаю, что делает со мной эта девчонка, но мне было важно, чтобы она сама захотела этого. Захотела стать моей. Не сказать, чтобы я не подводил её к этому. Мои поцелуи были все настойчивее, и ей это нравилось, я чувствовал. И знал, что прояви я чуть больше решимости, мы бы уже оказались в одной постели. Но я кожей ощущал её девичий страх. И не хотел давить. Не мог. Останавливался. Сдерживал себя. Но что еще было более странным, мне никто не был нужен, кроме неё. Как будто, на все чувства поставили фильтр. Я не смотрел ни на кого вокруг, сейчас все девчонки казались мне недостаточно хорошими, что ли. Если приходилось случайно касаться кого-то рукой, то их кожа не была такой бархатистой и нежной. Голос либо слишком низкий, либо какой-то чересчур чувственный, наигранный. Либо и вовсе резал слух запредельно высокими нотами. А самое главное, никто из девчонок не пах спелой вишней в темном, чуть горьковатом шоколаде.

Может, это и есть любовь? не влюбленность, нет. А, именно любовь. Когда свои чувства и желания уходят на второй план. Когда думаешь о другом, ставшим для тебя таким близким и родным человечке, в первую очередь. Не спешить, не напугать. Любить, баловать, заботиться. Стать нужным, таким необходимым. Знать, что она доверяет тебе целиком и полностью всю себя. Без остатка. И что именно это доверие является для тебя главным. И что потерять его, это самое страшное, что может случиться. Потому что тогда потеряешь её, навсегда.

Мы ехали на тренировку. Джейс, как всегда, сидела вполоборота ко мне и мило улыбалась. Странно, но в курсе наших отношений были только ребята и Филипп. Своим предкам я ничего говорить не спешил. А перед братьями Гордон мы разыгрывали комедию, под названием: «Мы просто друзья». Хотя, думается мне, они обо всем догадывались. Ну, уж Роб, это точно! Тим и Том свалили в Марина дель Рей, и вовсю готовились к открытию бара. Вот убей, не понимаю, как они будут совмещать и ремонт яхт, днем, и работу в баре, ночью? Но, это не мое дело.

— В эти выходные соревнования.

Джейс все так же смотрела на меня.

— Боишься? — я мельком взглянул на неё.

— Ужасно. — она сделала судорожный вдох. — За эти твои олимпиады так не боюсь.

— Вот так-так! — Я усмехнулся. — Я думал, будет наоборот. Олимпиады — это твое будущее; это шанс получить образование, а потом, и хорошее место работы и благополучную жизнь. А соревнования?.. Ты собираешься зарабатывать с помощью скейта?