И вот, когда зал уже почти опустел, я увидел её, стоявшую возле сцены рядом с каким-то мужчиной средних лет. Он что-то говорил ей, Джейс улыбалась, кивала и прижимала к груди папку с бумагами. Вот профессор, не иначе, пожал ей руку и кивнул. Она кивнула в ответ и развернулась к выходу. И замерла. Набрала полную грудь воздуха, а выдохнуть так и не смогла. Я прикрыл рот рукой, стараясь не выдать своей радостной улыбки от её, вот такой реакции на мое внезапное появление. Сидел, смотрел на неё и качал ногой.

Широко раскрытые глаза не мигали. Наконец, она пришла в себя. И на выдохе произнесла:

— Марк?! Что ты тут?!..

— Я был нужен тебе. И вот, я здесь.

Она летела ко мне. Но и я был рад видеть её не меньше. И плевать на всех этих профессоров! Я хочу поцеловать эту девчонку и, я её целую.

Она переводила дыхание, уткнувшись лбом мне в грудь. И я чувствовал её улыбку. Стоял и обнимал её, искоса посматривая на того самого профессора, с кем Джейс недавно говорила.

— Сегодня же суббота. Разве, ты не должен быть с родителями?

— Нет. Сегодня я с тобой. Мама улетела с отцом в Вашингтон, так что… Ты не рада?

— Шутишь? — маленький кулачок легонько стукнул меня.

— Что это за мужик?

— Который? — она оглянулась. А потом отмахнулась, — А, этот? Какой-то ректор или проректор… я не поняла точно. Знаю только, что преподает здесь, в Беркли. Ответственен за научную работу. А еще он был на моем собеседовании, сегодня утром.

— И что он сказал?

Мы шли к выходу из здания, обняв друг друга за талии.

— На собеседовании? Так, ничего особенного. Они с деканом расспрашивали меня об учебе, о том, где я хочу учиться. Ну, и все такое… Но я, как ты и говорил, сказала, что не могу принять такое решение сама, сию минуту. Мне надо посоветоваться с родными и близкими.

— Ну, твои родные и близкие братья будут рады за тебя.

Джейс остановилась и серьезными глазами смотрела на меня:

— Братья родные, а ты близкий! Очень близкий!

Я улыбнулся и счастливо выдохнул, прижимая эту девчонку к себе:

— Ну, хотел бы я стать еще ближе. Но, я понимаю…

— Марк, я обещаю…

— Джейс, — я перебил её, — Не надо. Не сейчас. Что это у тебя?

Я, чтобы увести разговор в другое русло, кивнул на папку, что она прижимала к груди.

— Это? — Джейс широко и довольно улыбнулась и горделиво задрала кончик носа. — Диплом лауреата! Первой степени!

— Правда?

— Угу! Ты не видел? как давно?..

— Я не видел. Прости, опоздал. Но, малышка! Я так горжусь тобой! — я обхватил её талию и, легко оторвав от земли, приподнял над собой. — И вам полагается приз!

— Какой? — она положила руки мне на плечи и смотрела сверху вниз.

— Думал, утешительный. Но, теперь, когда обстоятельства поменялись кардинально, поощрительный! Ты была когда-нибудь в Сан-Франциско?

— Нет. — она покачала головой.

— Так поедем. — я осторожно опустил её. — Тут рукой подать, минут двадцать езды. А там я отведу в парк «Шесть флагов», а потом угощу знаменитой пиццей!

Джейс развернулась и шла, смотря на меня. Чуть склонила голову на бок и хитро сощурила глаза:

— А эти «Шесть флагов»? они почти, как «Диснейленд»?

— Нет, — я засмеялся. — «Диснейленд», пожалуй, все же покруче! А что ты спросила?

— Ну, так… Ну, хорошо! Только не смейся! — она закатила глаза, прекрасно зная, что я все равно не отстану. — Когда я была маленькой, я мечтала попасть в Диснейленд! Думала, что окажусь там, и сразу превращусь в принцессу. И буду жить в замке, а меня будут окружать птицы и звери. И все будет замечательно. Пройдет время и я встречу своего прекрасного принца. Однажды он увидит меня, ну, где-нибудь в сказочном лесу. Разбудит поцелуем любви. Мы поженимся, и все у нас будет замечательно! А папа и братья будут приходить ко мне в гости. Вот! — она вздохнула, — Но, чем старше я становилась, тем отчетливее понимала, что это так и останется моей мечтой. Детской мечтой.

Синие озера наполнились грустью. А еще раз подумал о том, из каких мы с ней разных миров. И как эти два мира могут существовать параллельно друг от друга. Мое детство, наполненное кучей игрушек, развлечений и дорогих удовольствий. И её… Так почему я не могу побаловать эту девчонку? Почему не могу устроить ей праздник? И если её условие, чтобы деньги на этот праздник я заработал, то я заработаю. Да я луну с неба для неё достану!

— Ну? — я дернул Джейс за руку так, что она влетела в меня. — В парк?

— Угу. Только сначала заберем мои материалы с выставки?

Глава 12


Марк


Время неумолимо бежало вперед.

Начало мая было напряженным, как никогда. Стоило подтянуть «хвосты» и вплотную засесть за подготовку к выпускным экзаменам. А еще начать паковать вещи. Квартиру мы с Филом уже присмотрели. Работа, у меня, по крайней мере, уже была. Фил подавал резюме во все возможные фирмы. Я просил отца подыскать место в корпорации и для моего приятеля, но он как-то уклонился от прямого ответа. И я понял, что отец, по какой-то неведомой мне причине, не хочет, чтобы мы работали вместе. Странно. Все наши детские закидоны уже далеко позади. Мы заканчиваем магистратуру. Думаем о своем будущем. А отец по-прежнему не доверяет нам. Причем, как единому целому. Как команде. А ведь мы так сдружились, что могли бы и работать вместе не хуже. Но, это мой отец. И он диктует свои правила.

— Вот, — Фил появился на пороге нашего жилища с кипой картонок в руках. Бросил их на диван и сказал: — Это коробки. Давай, начнем, что ли?

— Думаешь? — я почесал затылок и оглядывал гостиную. — С чего начнем? С дисков?

— Думаю, с комнат.

— С комнат? — я был немного удивлен. — Но нам еще…

— Давай хотя бы шмотье разгребем. Не все же забирать отсюда во взрослую жизнь? — при этих словах он скорчил такую рожу, что я не вольно фыркнул.

— Как скажешь. Тебе виднее. — я взял с дивана одну картонку и попытался превратить этот трансформер в коробку. — Так что оставлять? Что там будет в тренде осенью?

— Заткнись, идиот! — Фил шутливо поддел меня плечом. — И бери две коробки: в одну то, что выкинуть, в другую то, что можно отдать в хоспис.

Я уже запаковывал одну коробку, заклеивая её скотчем, когда услышал внизу знакомый звонкий голос:

— Привет, Фил! А Марк? Он дома?

— Джейс! — мой приятель звонко поцеловал её в щеку, — Рад видеть тебя. Могу я заменить тебе этого счастливчика?

— Нет! — я и сам улыбнулся её девчоночьему хихиканью. — Так он дома?

— Дома. У себя. Но ты поднимайся, не стесняйся.

Несколько мгновений, и дверь моей комнаты широко распахивается. И радостная и счастливая Джейс замирает на пороге.

— Ой! А что ты делаешь?

— Вещи пакую. Нам надо освободить квартиру сразу после экзаменов.

— Да? — она прошла в комнату, оглядываясь и вертя в руке какой-то листок. — А где вы будете жить?

— Ну, мы присмотрели с Филом парочку квартир. Вот только решаем, сколько спален нам понадобится, — мне хотелось пошутить над ней. — Две или три?

— А три зачем? — она обернулась, и её глаза смотрели на меня так удивленно.

— Вот и я думаю, на фига три? Вполне хватит и двух. Мы же сможем поделить с тобой одну кровать на двоих?

— Марк! Ну ты?.. Ты можешь быть серьезным?

Вычитывает мне, а сама, прикусив губу, улыбается и косится на кровать. Детка! Я знаю, что тебе вчера понравилось. Но, я сам остановился. Хотя, убей, не могу понять почему? и, возможно, вчера ты бы уже стала моей.


Я целовал её, на этой самой кровати. И не просто целовал. Я её ласкал. Я почти обладал ею. Точнее, её телом. Потому что её мыслями, её чувствами, её ощущениями я владел точно. Она извивалась, стонала, сучила ножками, сбивая покрывало на кровати. Вцеплялась в него, зажимая в кулачках. Выгибала спину навстречу ко мне и стискивала бедра. Она не понимала, что с ней. И все это от того, как я ласкал её. Целовал, медленно, нежно. Вбирал в себя её рваное дыхание, когда освобождал грудь от кружевной ткани лифчика, опустив чашечку вниз. И от этого округлый красивый холмик с небольшим розовым бутончиком в вершине, так устремился наверх. Ко мне. В мою ладонь. Я проводил подушечкой большого пальца по этому, еще не распустившему цветку, и чувствовал, как он твердеет. Джейс втянула носом воздух и старалась подтянуть согнутые колени к животу. Но вот только я не дал.

Я перекинул свою ногу через неё, пригвождая эту желанную девчонку к матрасу. Все, она была в моем плену. Я сел на её ноги и освободил вторую грудь. И ласкал этих малышек. Любовался ими. Маленькими розовыми сосками, что так налились, так просились в мой рот. И я не смог устоять. Играл с ними, лаская языком, а потом втянул в себя. Сначала левый, не переставая кружить большим пальцем по правой груди. Я, как гурман, наслаждался вкусом её кожи. Вкусом спелой вишни, такой, что достаточно слегка надкусить тонкую кожицу, и сок брызнет из сочной мякоти. И будет стекать: по губам, по шее. А я буду слизывать его.

Её спина очертила высокую дугу, на выдохе. Её голова едва оторвалась от подушки и металась из стороны в сторону, расплескивая шелковый водопад волнистых волос. Моё имя осталось на её губах невысказанной мольбой. Желанием чего-то большего, неведомого, непознанного и от того немного страшного для неё самой. Но она не оттолкнула, нет, не открывая глаз, тихо выдохнула, протяжным приглушенным стоном. И я стал смелее. Опустил руку, осторожно расстегивая пуговицу на её джинсах, и проникая за их пояс. Накрыл ладонью треугольник у развилки длинных стройных ног и поглаживал его, сквозь ткань простых хлопковых трусиков. Она замерла, напряглась, стискивая колени. Но вот я отступать не собирался. Нет, малышка, не сейчас. Чувствуй, как это может быть приятно. А тебе приятно, я знаю, потому что мелкие мурашки бисеринками рассыпались по её телу.

Запредельное желание, чувство моей власти над её телом будоражило кровь. И она отзывалась, я чувствовал это, знал, потому что влага проступала на ткани её трусиков.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А ей, должно быть, было неловко, потому что она еле слышно выдохнула:

— Нет, я не…

— Глупенькая! Так и должно быть, — я обжигал её ухо своим дыханием. Сбивчивым, неровным. — ты хочешь меня. Твое тело хочет меня. Вся ты… Чувствуешь?

Вот я чувствовал. Чувствовал даже через плотную ткань, как маленькая горошина, спрятанная от меня, пульсирует, обжигает, манит. Как она сама, не осознавая, что делает, чуть приподнимается навстречу моей руке. Как стонет. Как приоткрывается её рот, ловя так необходимый воздух. Как сходятся вместе бедра, зажимая мою ладонь.

— Малышка. Моя сладкая, желанная малышка. Нам будет так хорошо…

— Да…

— Я столькому тебя научу, столько открою для тебя…

Трение грубой ткани джинсов о такое желанное тело отдавалось невыносимой тянущей болью в паху. Мне казалось, что молнию просто вырвет, к чертям собачьим, со всеми потрохами. Как я хотел её. И я знал, что прояви чуть больше настойчивости, она сдастся. Да она уже сдалась. Но вот какой-то черт сидел во мне и твердил, что я теперь не готов. Что должен услышать от неё твердое «да». Что просто обязан вот так мучить её, чтобы она сама захотела. Просила, умоляла… И поэтому…

— Но, не сегодня.

Я убрал руку и, быстро чмокнув её в кончик носа, откатился на край кровати.

Я не смотрел на неё, но знал, что глубокие синие глаза широко распахнулись. Что ресницы, словно крылья большой бабочки, порхают вверх-вниз. Что на её лице написано непонимание. А еще неудовлетворение. И вот, как подтверждение моих слов, растерянное и недовольное:

— Марк?

Я усмехнулся, встал, теребя волосы на затылке, и, не оборачиваясь к ней, выдал:

— Я сейчас, мне в душ надо. Я быстро. А тебе, пока, не мешало бы привести себя в порядок.

Не подшутить я не мог, это, хоть как-то могло разрядить обстановку. Я услышал, как она недовольно ворочается, не выдержал и повернулся. Джейс сидела и застегивала пуговки на блузке. На её щеках полыхал розовый румянец, и она старалась избегать моего взгляда. Глупая! Моя глупая маленькая девочка. Я наклонился и быстро, не давая самому себе времени на раздумья, поцеловал её:

— Ты такая!.. С трудом смог оторваться от тебя. Но, когда-нибудь, Джейс, когда-нибудь!..

— Правда?

— Правда!