– Люди – маньяки. Никто не знает, что следует говорить или делать. Кто сможет ответить на вопрос – как следует разговаривать с умирающим? – ревела я, в то время как Холли подавала приготовленный для моей «моральной» поддержки салат. Она сочувственно произнесла:

– Я тут испекла булочек, – и она посмотрела на меня с таким состраданием, что я опять разрыдалась.

– Спасибо, – сказала я, чуть-чуть успокоившись. – А сейчас я должна позвонить в Спрингфилд. Возможно, сейчас мне удастся застать Майкла между ужином и отходом ко сну. Я хочу поговорить с ним. Но как страшно снять трубку!

– Опасаетесь плохих новостей?

– Нет. Да. Просто боюсь, и все.

– Ну что ж, попробуйте, – ободряюще улыбнулась она.

– Я, пожалуй, позвоню из спальни. Устроившись на старом меховом покрывале, я набрала номер Ведланов. К аппарату подошел Гордон.

– Дом Ведланов, – сухо произнес он, словно был собственным дворецким.

– Привет, это Фрэнни. Надеюсь, я звоню в удобное для вас время? Я надеялась застать Майкла после ужина.

– Он не ужинал, – ответил Гордон, и меня поразило напряжение и злость, сквозившие в его голосе. – Он спит. Последние два дня были просто ужасными. Мы тут все на грани срыва. Он уже сдался. Это видно даже по тому, как он двигается. А сегодня он даже не поехал на облучение. Мне пришлось пригрозить, что завтра я потащу его туда на себе.

И я действительно могла представить мумию моего бывшего мужа на руках восьмидесятидвухлетнего старца.

– Мне приехать прямо сейчас?

– То же самое хотят сделать и эти его друзья из Портленда. Ну вот, теперь и меня перевели в разряд «этих друзей».

– Хорошо, это поможет?

– Твое появление может опять вызвать проблемы! – на одном дыхании зло выпалил Гордон.

– А его-то вы спрашивали?

– Последние пару дней – нет.

– Но ведь он говорил мне, что хочет, чтобы я была рядом. – Мой тон уже ничем не отличался от того, каким говорил Гордон. – Разве вам трудно его спросить?

– Только не сегодня! – сорвался на крик он. – Нет ничего, что ты могла бы сделать для него. Ничего, что мы уже не делали бы! Сейчас ему могут помочь только медики. А сейчас извини, мне нужно срочно созвониться с врачом.

– Что ж, завтра к полудню я свяжусь с вами снова, а вы уж узнайте, пожалуйста, нужна ли я ему.

Похоже, трубки мы бросили одновременно.

Каких же трудов мне стоило на следующий день дозвониться в Спрингфилд. Трижды я снимала трубку, а потом опускала на рычаги. Наконец с четвертой попытки я все-таки отважилась набрать номер, но оказалось, что нервничала я напрасно – на том конце провода никто не отвечал. Я принялась лихорадочно соображать – как мне разыскать Майкла, и, наконец, надумала позвонить в больницу. Спросила, не поступал ли к ним такой-то. Оказалось, да, поступал, но никакой информации они дать не могут. И соединить с палатой тоже невозможно. Однако дежурная сестра, которой я соврала, что я его родственница, сообщила, что организм Майкла был чрезвычайно обезвожен, но после проведенного лечения ему стало несколько легче, и он даже чуть-чуть поел.

Я размышляла – что же мне следует предпринять дальше. Позвонить еще раз, спросить Норму или Гордона и узнать у них, как дела? Нет, слишком очевидна их враждебность. Еще раз перезвонить медсестре? Тоже не лучший выход. Она может полюбопытствовать – кем я все-таки ему довожусь. Может быть, стоит просто нагрянуть туда без приглашения? Точно. Почему бы и нет? Кто посмеет выкинуть меня из больницы? Но для охраны, чтобы избежать атаки вязальными спицами, прихвачу-ка я с собой моих стариков! А что? Похоже, меня осенила великолепная идея!

Мама сразу же согласилась и принялась выяснять – какой ресторан в Спрингфилде считается самым изысканным?

– Мы возьмем туда его родителей и дадим вам, дети, возможность побыть наедине, – предложила она.

Да, мама и в свои годы оставалась натурой романтической!

– Куда? – недоуменно переспросила я.

– Конечно, в лучший в Спрингфилде ресторан! – недоуменно ответила она.

Это была действительно неплохая идея... Если не считать того, что пришлось на протяжении двух сотен миль слушать, как Поль насвистывает себе под нос свой любимый залихватский мотивчик.

Майкл выглядел в миллион раз лучше прежнего. Он сидел на краю своей кровати – без очков, без повязки. А волосы на этот раз были аккуратно подстрижены. Он жадно лакомился аппетитным на вид блюдом – жарким с гарниром из брюссельской капусты.

– Привет! – бодро воскликнул он. – Надеюсь, ты не станешь возражать, если я продолжу свою трапезу?

Его настроение по сравнению с нашей последней встречей явно улучшилось.

Когда мы приехали, Норма сидела на стуле рядом с его кроватью и усердно вязала. Не прошло и пяти минут, как в палате появился и Гордон. Я постаралась сразу же расшифровать выражение его лица в тот самый момент, когда он увидел сначала меня, а затем все наше семейство. Это был какой-то странный коктейль мрачности, вежливости и теплоты... Но доминировало, вполне очевидно, удивление: «а – вы – то – что – здесь – делаете?»

Все наши мамы-папы расселись вокруг кровати. Я встала рядом с Майклом и ласково провела рукой по его волосам. Похоже, облучение не пошло ему на пользу. Часть его шевелюры осталась у меня в руках.

– Ну-у, – протянула я. – Мгновенное облысение. Просто схватил лишних рентген...

– Ах да, нас об этом предупреждали, – Майкл за обе щеки уплетал брюссельскую капусту.

Мама беспрестанно болтала, словно она поставила перед собой задачу очаровать гостей на званом обеде. За все это время Поль едва ли вымолвил хоть одно слово, что было весьма нехарактерно для него. Но общими усилиями моим родителям удалось уговорить старших Ведланов перекусить в «неплохом ресторанчике». Я увидела, как мама наклонилась к Гордону и многозначительно прошептала:

– Вы всегда были нам как родные. Другие наши сватья не такие.

Я тотчас же подумала – как бы реагировали на это родители моих сестер и их мужья, но была слишком занята Майклом, чтобы засорять голову всеми этими мыслями. Прошло несколько минут, они отчалили, затем приятная рыжеволосая девушка убрала использованную посуду, и мы, наконец, остались одни. Наконец-то Майкл полностью был в моей власти!

– Я устал, – сказал он. – Думаю, неплохо было бы вздремнуть.

– Прямо сейчас?

– Ну, это сейчас наступает для меня тогда, когда я устаю.

– А?.. – у нас было так мало времени, и мне не хотелось его терять даром. – Ну что ж, – промямлила я. – Ложись, а я присмотрю за тобой...

Я сидела и наблюдала, как он спит. Тихонько вошла медсестра и поправила что-то. Майкл не проснулся. Наконец я стала гипнотизировать его. «Скорее просыпайся. Просыпайся, пока не вернулись родители».

Наконец он проснулся.

– Привет, – сказал он как будто удивившись, что видит меня рядом.

Я приникла к нему так близко, как это можно было сделать в нашем положении.

– Дорогой, ты – в порядке? Я так скучала без тебя всю неделю. Я так рада видеть тебя, – прошептала я, стараясь не прикасаться к его волосам. – Мне так тоскливо без тебя. Все это время, пока ты был в Орегоне, а я – в Чикаго, мне так не хватало тебя. – Все, что я говорила, звучало как абсолютная правда. – Ты нужен мне, – продолжала я.

– И ты – мне, – Майкл смотрел на меня с таким трогательным выражением на лице. – Вот почему я так и не выбрал себе другую. – Он присел и прикрыл рот ладонью. (Так делают дети, когда собираются поделиться «большим секретом».) Я склонилась к нему еще ближе, он понизил голос. – Но я не думаю, что мне долго осталось жить, и это будет нечестно по отношению к тебе...

Я взяла его руку и приникла к ней губами:

– Что ж, воспользуемся временем, которое у нас осталось, с максимальной пользой...

А потом у нас уже не было времени поговорить наедине, потому что неожиданно заявился Клиффорд. Он сразу же начал рассказывать неприличные анекдоты. Поведал нам о своем несостоявшемся вчерашнем свидании. Эта динамистка, оказывается, ему не дала... А он уже год как холостякует, и как вообще такие еще на свидания ходят... На это Майкл заметил, что он был холостяком почти три года.

Я сидела расстроенная и подавленная, потому что подумала, что он не занимался любовью с тех пор, как я уехала из Портленда. Мне очень не хотелось думать, что он «постился» все это время... И я приняла решение, каким угодно образом заняться с ним любовью, хоть бы это и стоило ему жизни.

Затем возвратились наши родители. Поднялась обычная в таких случаях суета: «Спасибо... До свиданья... и так далее».

И только проделав половину обратного пути, я осознала, что мы с Гордоном так и не перекинулись друг с другом ни словом.

29

– Знаю, Барри может начинать распускать сопли по этому и любому другому поводу, но ты должна постараться уговорить его, – умоляла Сьюзан.

Она гнала свой новый автомобиль в сторону Спрингфилда. Я сидела рядом с ней на переднем сиденье – на «Месте смертника».

– Эта дорога умотает кого угодно, – недовольно поморщилась она. – И как тебе удается все это переносить?

– А я беру с собой для компании ничего не подозревающих друзей, – в сотый раз я проверила, надежно ли пристегнут ремень безопасности. – Барри был одним из лучших друзей Майкла, – сказала я. – И ему необходимо быть там.

– Не всякий способен удержать себя в руках в присутствии умирающего, Фрэнни. Некоторые боятся, что у них сдадут нервы.

– Это – не оправдание. Смотри, ни Двейн, ни Дэззи – вроде бы наши лучшие до развода друзья, так ни разу и не позвонили. Даже открытку и ту не умудрились прислать.

– Он даже может прочитать открытку?

– Да. Это последний курс лечения помог. Просто чудесные результаты! Я написала об этом его сестрам. Ну, сама увидишь.

Майкл потерял большую часть волос. И хоть он не был совершенно лыс, выглядел он как-то для меня по-новому. Лишь немногие седые волоски еще отказывались покидать его голову. Если бы его сейчас увидел незнакомец, то подумал бы, что это глубокий старец. Но потом задумался бы – что-то уж очень молодое у этого старика лицо. И что это за красные стрелки, разукрасившие его голову?

Майкл перестал носить свою повязку и очки. Они так раздражали его. Но когда я расспрашивала его о том, как он видит, то всякий раз получала совсем разноречивые ответы. И еще он всегда просил меня стоять слева – так ему было лучше меня видно. Он уже мог читать газеты и даже пробовал взяться за книги, разумеется, с крупным шрифтом. Его походка от встречи к встрече заметно улучшалась. Он мог уже почти без помощи передвигаться и по лестнице.

В первый же выходной после его выписки из больницы мы с ним в компании с Нормой, разумеется, сидели в гостиной и смотрели финальный бейсбольный матч. Майкл казался вежливым, но каким-то отстраненным. Он напоминал мне того Майкла, которому, как я думала, надоело быть моим мужем. В течение получаса он в тот день болтал по телефону со своим соседом по комнате – Джимом.

– О да, моя бывшая жена здесь, – он говорил медленно, словно пробуя на вкус каждое произносимое слово. – Теперь это новые отношения. Довольно трогательно начинать все сначала.

В тот раз, возвращаясь, домой, я думала, что, возможно, его теперь совсем уже не волнует – приеду ли я к нему в следующий раз или нет... Но мне была невыносима сама мысль о том, что он проведет остаток своих дней в полузатемненной гостиной в компании со своими стариками, уныло сидя перед «ящиком». А когда я на неделе позвонила в Спрингфилд и мне было дозволено поговорить с ним, – только с ним! – без того, чтобы кто-то дышал нам в затылки, он сказал, что страшно скучает. Я не могла дождаться того дня, когда снова увижу его. Я надумала устроить пикник, и Сьюзан вызвалась отвезти меня. Так что в субботу рано утром мы уже ехали к Майклу.

– Вы с Майклом всегда были неразделимы, – говорила Сьюзан. – Я много повидала разводов, но ваш был похож на то, как если бы кто-нибудь взял яблоко и разрезал его пополам. Или на ириску, которую кто-то попытался растянуть. А как только отпустил, она опять сжалась.

Когда мы поднимались по ступенькам дома Ведланов, я сказала:

– Наберись мужества. Сейчас ты окажешься в крайне наэлектризованной обстановке.

В окно мне был хорошо виден почти лысый затылок Майкла, сидевшего в кресле. Как будто ему только и оставалось, что сидеть и ждать. После нашего звонка в двери прошло почти пять минут, но нам так ее никто и не открыл. Наконец Майкл сам поднялся и направился к нам.

– Привет! – обрадованно сказал он. – Я так ждал тебя сегодня.

– А разве твои родители не сказали тебе, что мы приедем сегодня? – спросила я, обнимая его.

– Возможно, – он прикусил губу.

– Привет, старик, – бодро начала Сьюзан из-за моей спины. – Ты помнишь меня?

– Ну конечно, помню, – ответил он.

– Прическа у тебя довольно диковатая, – заметила Сьюзан, критически оглядывая его.