– Ох, черт, – выругалась я в сердцах, хлопнув рукой по плечу. – Терпеть не могу комаров, они такие противные.

– Ты будешь жить, – вдруг задумчиво произнес Майкл.

Потом мы долго молчали. Я не знала – стоит ли поддержать разговор или лучше сделать вид, что не расслышала? Может, стоит попытаться отвлечь его ото всех этих мыслей?

– Майкл, – наконец решилась я. – Может, стоит поговорить об этом... Ну, ты знаешь, о чем... Хочешь говорить? Мне не хотелось бы, чтобы ты испытывал страх...

– Но я боюсь, – он посмотрел на меня.

– Успокойся, постарайся думать о хорошем. О горах. О цветах. О своей любимой форели, коричневой, в крапинку. Тогда это не будет страшно, – я старалась, чтоб мой голос звучал уверенно. – Там обязательно что-то хорошее ждет тебя...

Да, произносить эти слова было проще, чем верить в них. Я ласково взъерошила оставшиеся пряди его волос.

– Помнишь, много-много лет назад, ты пообещал мне, что не умрешь первым. Я заставила тебя пообещать мне это...

– Знаю, – печально и покорно отозвался Майкл. – Прости меня.

– Но ведь ты – поправляешься, – сказала я, чтобы подбодрить его. – Ты уже великолепно ходишь. Стал поправляться.

– Да, похоже, придется сесть на диету...

– Нет, я только хотела сказать, что это – хорошо. Ты уже понемножку читаешь, да и курс лечения скоро закончится. Ну а после этого ты поедешь в Портленд.

Родители Майкла категорически отказывались даже обсуждать эту тему или планировать что-либо вообще. «Но он должен иметь в жизни какую-то цель», – с жаром убеждала я Норму. «Если его надежды рухнут, хорошего ждать не приходится», – обычно возражала она.

– Если удастся уладить это с твоими родителями, дорогой, мне бы так хотелось самой отвезти тебя туда...

– И мне бы этого хотелось.

– А ты не мог бы попросить родителей об этом? Вдруг они не позволят тебе поехать со мной?

Конечно, эту идею должен был озвучить он. Если предлагать буду я, они никогда не согласятся.

– Я не буду их ни о чем спрашивать, – взгляд его был каким-то отрешенным. – Я могу делать все, что захочу.

Я попыталась отогнать муху, жужжавшую над его лицом.

– Ну, хотя бы из вежливости, а?

– Я сделаю это, – он помолчал. – Слушай, а какой сегодня день.

– Суббота.

– А...

Я осторожно погладила ему низ живота. Я чувствовала себя как сердобольная сиделка.

– Тебе приятно?

– Да, – вежливо ответил он, – спасибо! – Майкл не сопротивлялся, когда я устроила его сидя так, чтобы ноги наши перекрестились. Мы сидели лицом друг к другу и держались за руки.

– Послушай, мне бы хотелось, чтобы мы оставались мужем и женой, – начала я.

Майкл выглядел растерянным и смущенным, как будто никак не мог вспомнить – почему мы уже не считались супругами.

– Похоже, я совершил ужасную ошибку, – неуверенно произнес он.

И вот тут-то я, наконец, поняла, почему он говорил Гордону, что не понимает, что я делаю рядом с ним. Он не мог поверить, что я до сих пор могу любить его. Я уже не могу вспомнить, что остановило меня тогда.

– В Портленде мы, наконец, сможем побыть наедине, – мечтательно сказала я. – В Портленде мы будем заниматься любовью.

Вечером в понедельник я позвонила ему из конторы. Отвечала Норма.

– Вам нравится видео? – спросила я (я привезла Майклу видео, чтобы он мог смотреть фильмы).

– Да никак не можем его настроить, – проворчала Норма. – И у него нет дистанционного управления...

Когда Майкл подошел к телефону, голос у него был возбужденный и какой-то ребячливый. Он сообщил, что отец обещал отвезти его в Портленд недели через три после окончания лечения.

– Ну, возможно, нам удастся уехать куда-нибудь вдвоем на выходные? – разочарованно протянула я.

– Не знаю, будет ли время для этого, – Майкл вдруг понизил голос. – Знаешь, я скоро буду очень болен.

31

Я стала патологически бояться полуночных телефонных звонков. Поэтому, когда телефон разбудил меня, я долго медлила, прежде чем взять трубку.

– А теперь на проводе Вэнди с докладом! – услышала я бодрый голос. – Привет! Я тебя не разбудила? А то днем звонить очень дорого. Но я думала, ты захочешь узнать – как наши дела. Утренним шестичасовым рейсом они улетают домой. Это, конечно, намного дешевле, но, представляешь, каково вставать спозаранку?

Последние девять дней Майкл с родителями был в Орегоне.

– Он хорошо провел время?

– Знаешь, он прекрасно выглядит. Когда его вывозили отсюда, он был форменный покойник, и никто не мог даже подумать, что он будет так хорошо выглядеть. Мы устроили большой пикник, чтобы Майкл мог повидаться со своими друзьями... Вообще-то мои пикники пользуются популярностью... – я привыкла к манере Вэнди говорить и не мешала ей выговориться. – Мистер Ведлан ходил вокруг целый вечер и инструктировал всех: «Не позволяйте Майклу пить пиво. Ему нельзя употреблять алкоголь». Как будто мы пытались отравить его! Но все же мы неплохо провели время. Особенно в тот день, когда возили его к океану. Я не знаю, что мешало ему всю жизнь провести на берегу... Он ведь так любит море! Но сейчас ему снова будет нужно что-то такое, чего он мог бы с радостью ожидать. Надеюсь, ты что-нибудь придумаешь...

Потребовалось двое «злоумышленников», чтобы соблазнить его.

Я составила заговор. Пайпер должна была служить нам прикрытием. Я решила, что если она будет с нами, то это несколько притупит бдительность его родителей, видимо, ломавших голову над тем, чем же это мы занимаемся вдвоем в послеобеденные часы. А так, ведь нужно же было показать подруге, никогда не бывшей в Спрингфилде, столицу штата. И вот, наконец, Пайпер устроилась в холле гостиницы с журналом на коленях, а я потащила Майкла наверх, в номер.

– Ты живешь здесь, – спросил он, когда мы вошли. Номер был веселенький – с персиковыми обоями и двумя роскошными постелями с розово-бежевыми покрывалами.

– Нет, милый. Это гостиничный номер. Мы с Пайпер остановились здесь, чтобы у нас было больше времени пообщаться. Присядешь?

– Хорошо, – Майкл устроился на стуле у окна.

Я уселась на постель напротив него так, что наши колени соприкасались. Я осторожно дотронулась до его руки.

– Майкл, милый, я тут подумала... э... что было бы неплохо нам заняться любовью. Ты не стал бы возражать?

– О... я... не знаю, – Майкл произнес эти слова с заметным напряжением. – Я сомневаюсь...

– Что ж, если ты не хочешь, я не стану настаивать. Но, может быть, мы просто ляжем рядышком, и ты обнимешь меня.

– Эта идея мне нравится.

– Иди ко мне, сядь рядом.

Майкл медленно поднялся со своего стула и опустился на кровать.

– Снимай-ка свои ботинки.

Майкл откинулся на кровать, расстегнул ремень и принялся стаскивать брюки. Я не знала – спутал ли он «ботинки» и «брюки», или ему просто не хотелось лежать с девушкой в штанах. Однако я помогла ему стащить ботинки, расстегнуть рубашку и сбросить нательное белье. Он был очень худ, но не так, как сразу после выхода из больницы.

– Залезай под покрывало, дорогой, – предложила я. – А то замерзнешь.

– Посмотри-ка! – он удивленно уставился на то, что, казалось бы, никакие усилия уже не возвратят к жизни.

– Подожди секундочку, пока я разденусь... – я быстро скинула с себя все, бормоча при этом какие-то нелепые оправдания насчет того, что я в последнее время слегка располнела.

Майкл смотрел на меня в полном недоумении.

– Ты кажешься мне прекрасной...

Я нырнула под покрывало.

Мы обняли друг друга, лежа лицом к лицу. Майкл был такой костлявый, но я не переставала целовать его. И мы прижимались друг к другу все ближе и ближе.

– Что тебе больше всего запомнилось в Портленде? – спросила я.

– Твое присутствие.

– Но ведь я не ездила с тобой, дорогой. Но все равно спасибо тебе за это. Я тоже очень скучала по тебе.

Я перевернулась на спину и помогла ему оказаться наверху. Похоже, он недоумевал – что же следует ему делать. Я опустила руку и помогла ему сделать все необходимое. Лицо Майкла озарила счастливая улыбка.

– Ух! – вскричал он.

– Неплохо, да?

– Это же просто замечательно – быть в тебе...

...После всего Майкл лежал на мне, и лицо его сияло. Он был такой легкий, невесомый и безвольный, словно тряпичная кукла.

– Я испугался, – робко признался он. – Я совсем забыл это чувство. Прошло так много времени с тех пор, как...

Я аккуратно высвободилась из-под него. А потом мы долго лежали и целовались. Его губы были мягкими и чувственными.

– Знаешь, как сильно я люблю тебя? – спросила я, переводя дыхание.

– Достаточно сильно, чтобы поддерживать во мне жизнь.

– О, больше, значительно больше. – Затем вдруг Майкл начал рыдать.

– Я так боюсь! Теперь я совсем не хочу умирать!

Я крепко обняла его спину и ласкала его, пока он не успокоился.

Когда я помогала ему одеться, я спросила:

– Дорогой, тебе стало легче?

– О да, конечно...

– Милый, пожалуйста, не рассказывай об этом родителям... О том, что мы сегодня делали, ладно? – я просто не могла представить себе нечто подобное.

– Не беспокойся, – важно заверил меня Майкл. – Они ничего не узнают.

Я порылась у себя в сумке и вытащила маленькую голубую квадратную коробочку.

– Вот. Это мой тебе подарок, – с этими словами я вручила ее Майклу.

– Но ведь у меня же нет подарка для тебя.

– Это не имеет значения. Мне ничего не надо. Ну же, открой ее!

Я купила ему золотые часы «Таймекс» с календарем. Осторожно застегнув браслет на его запястье, я увидела, что он сильно болтается на его худющей руке.

– Ну, сейчас так модно – носить свободные браслеты, – объяснила я.

– У меня раньше никогда не было наручных часов! – он радовался как мальчишка, получивший пони на Рождество.

– Нет, были... Я уже покупала тебе часы однажды. Но в этих есть календарь, и тебе не надо будет спрашивать – какой сегодня день недели.

Майкл долго восхищался своими часами, затем попросил меня убрать их обратно в коробочку. Я поправила покрывало на кровати, взяла его под руку, и мы покинули наш приют любви.

– Знаешь, у тебя здесь совсем неплохо, – сказал он.

К тому времени, когда мы вернулись, Норма уже успела приготовить ужин.

– Останетесь с нами? – спросила она.

– Это было бы замечательно, – согласилась Пайпер.

– Ну, я полагаю, что еды на всех хватит.

– Норма отправилась на кухню.

Мы с Пайпер сидели по одну сторону стола, Норма с Майклом – по другую. А Гордон, разрезавший барашка, поместился во главе стола.

– Как Майкл провел время? Надеюсь, хорошо? – поинтересовалась Норма, накладывая себе в тарелку картофельное пюре.

– Он сидит рядом с вами. Спросите у него, – ответила я, молясь про себя, чтобы он не слишком вдавался в подробности.

– Как я люблю барашка! – вмешалась Пайпер.

Как я люблю Пайпер!

– Бай-бай, черная овечка, – протянул, дурачась, Гордон и добавил ей еще одну порцию. Похоже, за последнее время у него проснулось чувство юмора.

Я посмотрела на Майкла и увидела, что он пытается разорвать кусок мяса двумя вилками.

– Пожалуйста, милый, – я протянула ему нож. – Попробуй вот этим.

– Спасибо, – отозвался он. Уставился на нож, положил его и продолжил свои упражнения с вилками.

– Ты уже заказала номер? – осведомилась Норма, накладывая Майклу порцию фасоли.

– Да, мы сделали это еще утром. Совсем неплохая комната.

– Это точно, – поддакнул Майкл кивая.

Я во все глаза смотрела на него, стараясь не пропустить момента и вмешаться, если он начнет что-нибудь рассказывать. Его родители одновременно уставились на меня, словно им хотелось что-то спросить. Я сделала вид, что ничего не замечаю.

– Не хотите ли булочку, мама? – обратилась я к Норме.

Она среагировала так, будто я предложила ей выпить стаканчик цианистого калия.

– Это с картошкой-то и фасолью?

Гордон и Пайпер одновременно рассмеялись. Мы с Нормой тоже сделали вид, что нам очень весело. Майкл, наконец, обратил внимание на общее веселье и тоже захохотал.

– Как я люблю барашка! – воскликнула Пайпер, будто из-за него весь этот смех.

– Не знаю, почему я так устал, – Майкл принялся зевать.

«Не притворяйся», – подумала я.

– Ты не очень расстроишься, если я пораньше лягу спать? – он виновато взглянул на меня.

– Нет, конечно. Мы же увидимся утром. Мы с Пайпер помогли убрать со стола и помыть посуду. Гордон в это время сопровождал сына в ванную.

– Как у вас мило, – восхищалась Пайпер. – Наверное, на Рождество здесь просто чудесно!

Норма резко ответила:

– Ну, я не думаю, что в этом году здесь будут праздновать Рождество!

– Что вы имеете в виду? – включилась в разговор я.

– Последняя биопсия показала, что облучение не дало результата, на который рассчитывали, – сухо ответила Норма.