Мария Субботина - Такая взрослая жизнь. Подробная антология женской дружбы

С рождением дочки Алина впала в настоящую депрессию. Нет, ребеночек был здоров, красив и прекрасен. Но вся остальная жизнь представала перед Алиной в единственном мрачно-сером цвете. В том, что мужа она не любит, она уже даже не сомневалась. И с тем, что весь этот брак — ее роковая ошибка, девушка смирилась уже давно. Но как жить со всем этим дальше, было совершенно непонятно. Именно в этот непростой период своей жизни, Алина снова сблизилась со своей семьей, с родителями. Те давно позабыли старые обиды, а рождение внучки их невероятно обрадовало. Молодые бабушка и дед каждую свободную минуту стремились побыть с дочкой и ее малышкой, старались помочь, чем могли: покупали подарки, гуляли с коляской….

Однажды, в не по-осеннему жаркий и солнечный сентябрьский день, мама приехала к Алине без предупреждения. На часах была половина второго, но Алина была еще в пижаме, опухшая и заплаканная. Накануне они знатно поругались с мужем, и девушка почти не спала всю ночь. Семимесячная Машенька гулила на балконе в коляске, которую Алина выкатила туда, не собравшись с силами для выхода на прогулку.

— Дочка, что с тобой? — осторожно поинтересовалась мать.

— Все хорошо, — меланхолично ответила Алина, и закурила. Прежде она никогда в мамином присутствии не курила. Некурящая Алинина мама воспринимала вредную привычку дочери очень болезненно, и надеялась, что после рождения ребенка Алина одумается, и к ней больше не вернется.

— Куришь опять, — сквозь зубы проронила мать.

Алина оставила это замечание без ответа, лишь придвинула к себе дешевую стеклянную пепельницу, полную окурков. Что тут скажешь?

— Хоть бы окурки выкинула! — продолжала возмущаться мама.

Алина все так же меланхолично встала из-за стола, взяла пепельницу, и открыла дверку под раковиной, где у всех без исключения россиян и граждан ближнего зарубежья привычно хранится мусорное ведро. Вдруг гладкая стеклянная емкость, как нарочно, выскочила из рук девушки, и с коротки «дзыньк» упала на пол. Неаппетитное содержимое пепельницы разлетелось по крохотной кухне. Алину это пустяковое происшествие окончательно вывело из равновесия. Девушка села на корточки, обняла колени руками, и горько заплакала.

— Господи, детка — не на шутку перепугалась мать — Ну, упало и упало, уберем!

Алина продолжала рыдать, горько всхлипывая. Словно чувствуя настроение матери, с балкона, разразилась плачем малышка.

— Подожди рыдать, — встрепенулась молодая бабушка, и побежала к ребенку.

Вернувшись с Машей на руках, мать застала свою дочь все в той же позе, скрюченной на корточках на полу.

— Алина, хватит плакать. Велика беда — окурки рассыпались. Подержи Машу, я подмету.

— Да я сама, — всхлипнула в ответ Алина, поднимаясь.

Мать выдохнула с облегчением. Казалось, истерика, наконец, прекратилась, и девушка вот-вот успокоится.

— Давай, подмети пока, и чаю хоть попьем — засуетилась мать, и, усадив ребенка в высокий стульчик, направилась к холодильнику.

— Мдаааа — через секунду промолвила она из-за открытой дверцы рефрижератора. На стеклянных полках агрегата сиротливо стояли лишь баночки с детским пюре да пара упаковок творожка «Агуша» с молочной кухни. Больше там не было решительно ничего.

— Убогое зрелище, — заметила мать.

— Еще какое, — поддакнула Алина. Она уже выкинула свои окурки в ведерко, и, казалось, совсем успокоилась.

Повисла пауза…

— И как вы докатились до жизни такой? — словно в пустоту, спросила мать.

Алина на мать не смотрела. Помолчала.

— Ну, у нас денег уже недели две нету. Так, на питание ребенку только.

— Угу…

— И все.

— И все? А сами как?

— А никак. Мне полезно, — хмыкнула вечно худеющая Алина.

— На сигареты-то хватает, — мама не удержалась от сарказма.

— Это из старых запасов. Вот кончится, пойду бычки собирать — невесело улыбнулась Алина. — Ладно, Дима обещал…

— Дима! Дима обещал! — взорвалась мать — Да козел твой Дима, говорили же тебе…

Алина снова горько разрыдалась. Увидев плачущую маму, маленькая Машка тут же смешно вывернула губу, как бы обидевшись, и секунды не прошло, как малышка составила компанию Алине в горестном реве.

— Так, хватит! — решительно сказала мать, пытаясь перекричать громогласные рыдания внучки. — Хватит сокрушаться. Собирай ребенка, сама собирайся, и поехали.

— Куда?

— Куда-куда! Домой поехали.

Весь это эпизод вполне мог и должен был стать финальным в эпопее Алининого неудавшегося брака. Но не стал. Через короткое время Алина, собрав Машку, ее коляску и пожитки, вернулась к мужу. На то была масса причин, и ни одной веской. Любовь, что ли… Ответственность? Как же, ведь «он без меня пропадет». И еще «все обязательно изменится» … Вот два главных и незыблемых кита заблуждений, на которых держится женская вера в непременное светлое будущее своего неудавшегося брака.

Алина была уверена, что Дима пропадет без нее. И что все изменится. Потому и вернулась. К тому же, у них ведь была семья. И общая дочь….

Как именно все изменится, даже богатая на творческие изыски Алинина фантазия оказалась не способна предположить. Но жизнь, казалось, и впрямь стала налаживаться. У Димы появились деньги. Об их происхождении Алине так и не удалось узнать. Она не очень — то и не наседала на мужа с расспросами. Наладился бизнес, вот и хорошо. Еще появились какие-то новые знакомые, которые периодически возникали на пороге их квартиры, но Дима в дом их не приглашал — выходил пообщаться на лестничную клетку. Это Алину вообще не удивляло: Дима был гением коммуникабельности, и умел заводить знакомства буквально на пустом месте.

Гром грянул, как это обычно бывает, неожиданно. Хотя, наверное, вполне закономерно и предсказуемо. Дима вляпался в неприятности. Подробностями с женой он не делился, но резко стал зол, раздражителен, срывался на ней и дочке. Начал пропадать ночами. Алина терпела, хотя внутри у нее все сжималось от предчувствия беды.

Предчувствия ее не обманули.

Масштабы неприятности стали известны совсем скоро. Алине понадобилось время, чтобы все эти свалившиеся на нее в одночасье новости переварить. Оказалось, Дима стал подставным лицом, или, скорее, подсадной уткой, на которую оформлялись банковские кредиты. Целая банда мошенников искала таких вот охочих до легких денег, но недалеких ребят, как Алинин супруг. На них оформлялись банковские кредиты, потом выдавалась на руки определенная сумма, и… все! Нет, парням, конечно, говорили, что все это безопасно, что в каждом банке сидят свои люди, и как только их данные попадут в главный компьютер, они будут немедленно удалены…

Это каким же надо быть идиотом, чтобы в такую историю вляпаться? А?

За этот сакраментальный и риторический вопрос Алина впервые получила от мужа пощечину. И узнала, что это она, оказывается, виновата. Не в силах хоть что-то ответить, ошарашенная девушка слушала и слушала. А Дима все говорил и говорил.

Это по ее, Алининой вине, оказывается, бедняга пошел на преступление. Конечно, он догадывался, что такие дела могут быть уголовно наказуемы. Это, бесспорно, очень радовало в свете последних событий. НО!!! Если бы не Алина, если бы не ее постоянные требования, постоянные упреки…

— Ты хотела всего и сразу! Ты унижала меня! Твои родители меня унижали! Я должен был тебе доказать…

Что именно доказать пытался Дима, беря займы и кредиты на свое имя для совершенно посторонних и незнакомых людей, Алина так и не поняла. Ясно было одно — лишь она одна кругом виновата.

Следующие две недели были похожи на кошмарный сон. Алина металась от ужаса до апатии и обратно. Что ни день, то скандалы и ссоры с мужем. Алина не уставала удивляться, как они умудряются ругаться, если Дима проводил дома не более двух часов в сутки. Даже не всегда ночевал. На вопросы, где же он спит, Дима отрывисто и резко отвечал, что он «решает проблемы». Диалог заходил в тупик.

В конечном счете, Алина не выдержала, снова собрала Машу, и опять уехала к родителям. Ребенок чувствовал нездоровую обстановку в доме, стал нервным, перестал кушать и спать по ночам. Алина решила отсидеться в тишине родительского дома. Подумать. Все взвесить и решить, как быть дальше.

Они уезжали с дочкой на такси темным мартовским вечером. Часы показывали всего половину девятого, а темень была непроглядная. В машине Машенька заснула, и, расплатившись с таксистом, Алине пришлось нести дочку на руках. Она услышала звук сообщения на телефоне, но не смогла сразу же его прочитать — годовалая сонная девочка в зимней одежде была тяжелой, как вся Алинина взрослая жизнь…

Дома, раздев и уложив Машу, и объяснив родителям без излишних подробностей обстоятельства своего позднего визита, Алина прочитала все-таки то сообщение. Писал Дима. «Сбежала? Как крыса, с тонущего корабля? Что ж, скатертью дорога. Вещички завтра привезу».

И ведь не обманул! Ранним утром, когда Алина еще спала после нервного и полного эмоций вчерашнего дня, Дима разбудил ее звонком: «Открывай, вещи привез».

— Ну, все, счастливо оставаться, — последнее, что услышала Алина от своего пока еще мужа.

Больше они не виделись. Пока Алина приходила в себя после пережитого, Дима в спешном порядке продал их квартиру, видимо, подкупив нотариуса — необходимого согласия на сделку с собственностью супруга девушка, естественно, не давала. В их квартире поселились другие люди, куда делся Дима, Алине выяснить не удалось. Его родители по телефону обвинили ее во всех смертных грехах, и разговаривать отказались.

Немного успокоившись, Алина подала на развод. Развели ее на удивление быстро, всего через два заседания, куда муж ожидаемо не явился. И началась ее новая, теперь уже настоящая взрослая жизнь…

Маленькая Маша рисовала снегопад. Рисовала она с натуры, достаточно было выглянуть в окно. Типичный московский март — снега по колено, и, по прогнозу, к вечеру снегопад усилится. Город тонул в снегу и пробках. А Маше снегопад очень даже нравился.

— Мам, когда гулять пойдем? — не отрываясь от своего занятия, спросила девочка.

— Не знаю, зайка. Не сейчас, — отозвалась мать из-за крышки ноутбука — Заметет там нас с тобой.

От одной мысли о выходе на улицу Алина поежилась. В такую погоду все свои дома сидят, в интернете. На диванчике, уютно свернувшись под клетчатым пледом. Танька права, жизнь словно остановилась. Уже март за окном, а картина прежняя: зима, снег и тишина на личном фронте.

Таньку эта тишина очень нервирует, выводит из себя. Подруге скучно, ей подавай драйва, приключений, любви и страсти. А Алине что-то ничего не хочется. Ни любви, ни приключений. Страсти? Ну, если только страсти… Да и то, с большими оговорками…

А Танька, та живет в своем иллюзорном мире. В каждом встречном-поперечном ищет свою судьбу. Ей нужен принц, на меньшее она не согласна! Выдумывает себе всякое. Примеряет на всех подряд свои критерии. А когда они не желают этим критериям соответствовать, обижается, игнорирует. И, хуже того, впадает в апатию, и начинает ныть о несовершенстве мира! Вроде взрослая девка, двадцать пять почти. Пора взрослеть…

От мыслей о подруге и ее иллюзорных принцах, Алину оторвал характерный звук. Это звук оповещения о новом сообщении. Ну, кто на новенького?

Знакомства в интернете после развода стали для Алины сначала способом отвлечься и расслабиться. Но постепенно превратились в своего рода зависимость.

Первый год Алининой новой, окончательно и бесповоротно взрослой жизни, к которой она когда-то так безотчетно стремилась, прошел для нее как в тумане. Пережить душевную боль от предательства некогда близкого человека — еще половина дела. Куда сложнее (и важнее!) заново отстроить свою разбитую и исковерканную жизнь. Все свои силы первое время Алина отдавала на то, чтобы с руин, с пепелища восстановить жизнь свою и дочки. Наладить быт, комфортно ужиться с родителями, которым их с Машкой внезапный переезд доставил немало забот. Найти работу, устроить дочку в детский сад. Зажить, наконец, нормальной, человеческой, взрослой жизнью…

Отметив первую годовщину развода, и крушения последних иллюзий заодно, Алина, наконец, перевела дух. Огляделась вокруг. Взглянула на себя со стороны. Последнее привело к неутешительным выводам. Ей было всего двадцать два, а ощущала она себя на все сорок. За спиной ни намека на крылья, один только тяжкий груз ошибок юности. Но нужно было как-то двигаться вперед. Хотя бы ковылять… Как получится. К тому же хотелось, что уж там, простого женского счастья.