Сьюзан Одо - Такие, как есть

— О Боже… А-а-а!

Двери распахнулись, и в палату вбежала акушерка с перекошенным от волнения лицом. Воткнув какие-то металлические трубки в изножье кровати, она ласково проговорила:

— Все хорошо, дорогуша. — Ее тринидадский акцент при этом проявился особенно сильно. — Положи ноги на эти штуковины и расслабься.

Повиновавшись, Сьюзи почувствовала себя совсем беззащитной, потому что ее колени оказались разведенными в стороны.

Она приехала сюда двенадцать часов назад и почти сразу поняла, что традиционным приветствием в палате рожениц является не рукопожатие, а бесцеремонно просунутая во влагалище рука: доктора, анестезиолога, акушерки, студентов…

Сьюзи пережила дома два тягостных часа, пока у нее продолжались схватки. В те жуткие минуты она подумала о том, что человечество совсем незначительно продвинулось на пути усовершенствования процесса деторождения. Все внушающие ужас рассказы подруг о невыносимой боли она считала преувеличением. Ей удалось справиться с болезненными ощущениями и, что особенно важно, без помощи обезболивающих препаратов. Поэтому, сказав Джо, что пора ехать в больницу, Сьюзи догадывалась о предстоящем по прибытии осмотре. Конечно, ее поместят в родильную палату, поскольку ребенок уже что было сил колотил ногами ей в живот. Как казалось, впереди лишь небольшое физическое усилие, затем гигиеническая процедура и, наконец, телефонные звонки с поздравлениями, букеты цветов и подарки.

Узнав, что шейка матки раскрылась всего на два сантиметра, она была крайне удручена. А уж когда доктор, закончив осмотр, предложил ей вернуться домой на некоторое время, Сьюзи почувствовала себя обманутой, более того — напуганной. Ее уверенность в себе вдруг сменилась животным страхом. Поскольку она отказалась покинуть палату рожениц, санитарам пришлось применить силу.

— Послушай, приятель. Если ты думаешь, что я собираюсь уйти отсюда сейчас, то ошибаешься, — процедила сквозь зубы Сьюзи.

— Вы вернетесь в более подходящее время, миссис… Болл, — равнодушно заметил доктор, заглянув в документы, чтобы не ошибиться в имени. — К тому же вам здесь понадобилось бы место, а это стоит денег…

— Плевать на деньги! — Сьюзи слюнула, чтобы в полной мере выразить свой протест. Положив руку на плечо Джо, она прижалась к нему, но вдруг опустилась на больничную койку, задрала майку и обнажила свой огромный живот. — Подключите меня к монитору и введите стимулирующий препарат.

Через полчаса после введения препарата боль не ослабла. Перед глазами дежурного врача, который казался слишком молодым, чтобы заслуживать доверие, и анестезиолога появилась ее разбухшая внутренняя плоть с сиреневыми прожилками.

— Боюсь, это тот редкий случай, когда наркотик не оказывает влияния на организм, — заявил тот, что постарше, сокрушенно покачав головой.

Уже не прислушиваясь к их разговору, Сьюзи начала глубоко дышать через нос.

— Должен заметить, что вы редкая штучка, — обратился к ней доктор, похлопывая по плечу коллегу, и тот радостно заулыбался, хотя пациентка корчилась от боли.

— Послушайте! — прошипела Сьюзи, вцепившись в руку анестезиолога при очередной схватке. — Дайте мне что-нибудь, а не то я умру у вас тут!

— Полагаю, вам лучше расслабиться… — снисходительно улыбнулся анестезиолог.

Сьюзи сильнее вцепилась ему в руку, вложив в этот жест всю силу охватившего ее отчаяния. Она притянула доктора поближе к себе, чтобы он ощутил ее учащенное сердцебиение.

— Не смей относиться ко мне свысока, мерзавец! Да ты когда-нибудь принимал роды? Наверняка нет! Так что займись делом! Я хочу, чтобы из меня достали ребенка!

Анестезиолог попытался высвободиться, но безуспешно. Взглянув на монитор, он увидел признаки увеличившейся активности. В таком состоянии женщина вполне может повредить мышцы! Неожиданно рванувшись, он освободился и поспешил отойти на безопасное расстояние от Сьюзи.

— Дайте мне что-нибудь! О Господи… Боже мой! Анестезиолог быстро кивнул в сторону диаграммы Сьюзи и шепнул молодому доктору, что следовало бы отшлепать пациентку и тем самым привести ее в чувство. После чего бросил через плечо Миллисент:

— Попробуйте газ и кислород!

К этому времени Сьюзи пришла в себя настолько, что обрела дар речи. Но врачей уже и след простыл.

— Ну а как наш папаша? — добродушно поинтересовалась Миллисент, глядя на Джо, который заерзал на стуле возле кровати Сьюзи.

— У меня немного затекла поясница. — Джо поморщился, и от этого его лицо стало похоже на гофрированную бумагу. — Кажется, что я сижу здесь уже много лет.

— Возьми, дорогой. — Сестра забрала с кровати одну подушку и бросила ее Джо. — Положи себе под спину.

Несмотря на боль, Сьюзи удивленно увидела, что Джо позволил Миллисент взбить подушку и поместить ее между своей поясницей и спинкой стула. Благодарная улыбка скользнула по его губам, когда Миллисент по-матерински заботливо склонилась над ним.

Джо взглянул на Сьюзи.

— Подонок! — Она вырвала у него свою руку.

— Что?! — поразился он. — Да я всего лишь сказал, что мне немного неудобно…

— Ах, неудобно! Да от тебя нужно только было, чтобы ты сидел здесь, жрал сандвичи, пил кофе и зевал от скуки! Мне искренне жаль, что я доставляю тебе столько неудобств, но ведь я тихо загибаюсь.

— Сьюзи, дорогая…

— Не смей называть меня так! А-а-а!..

Джо испытал облегчение, когда боль пронзила тело его жены и отвлекла ее от этого разговора.

— Смотри! — вдруг хрипло вскрикнула Сьюзи. — Мои ноги! Господи, да у меня судороги! — Она застонала, однако, глядя на свои трясущиеся мясистые ляжки, подумала о том, что не зря заблаговременно сделала эпиляцию, в том числе и линию бикини. У нее хватило сообразительности осуществить эту процедуру накануне.

Миллисент подошла к кровати с деловым видом.

— Все идет хорошо. — С этими словами она запустила руку во влагалище пациентки. — Я только посмотрю. — Вытащив руку, она склонилась к самому лицу Сьюзи, перекошенному от страха.

— Все отлично, дорогуша. Мы уже на второй стадии. Ты просто умница!

Бурная радость Сьюзи сменилась ужасом, когда она увидела, как ее палата на глазах превращается в суетливый муравейник, центром которого стала полная приземистая Миллисент, собирающая хирургические инструменты в стерилизованные контейнеры.

— Попросите врачей подойти, — обратилась Миллисент к Джо.

Позабыв о боли в спине, он бросился к двери, но вернулся через минуту, обескураженный и мертвенно-бледный.

— Я никого не нашел.

Отовсюду доносились крики и стоны рожениц.

— Ничего, не важно. — Миллисент досадливо поморщилась. — Поможете мне? — кивнула она Джо, давая понять, что выбора у него нет. — Давайте!

— Я?!

— Я хочу вытолкнуть его! — закричала Сьюзи.

— Ради Бога, только не сейчас, дорогая. Мы еще не готовы. Продержись еще немного, прошу тебя! Потерпишь?

— Нет! Я хочу вытолкнуть его!

— Сьюзи, не волнуйся, — промолвил Джо. — Дыши глубже…

— Иди ты к черту! А-а-а!..

— Хорошая девочка. Вот молодец, — ворковала Миллисент, торопливо раскладывая на столике на колесиках инструменты. — Иди сюда и помоги мне, дружок.

Джо встал рядом с Миллисент, и та протянула ему бутылку стерилизованной воды.

— Осторожно сними крышку, но не трогай горлышко руками. На них полно микробов. Умница. А теперь налей воду в эту посудину, но не касайся ее края бутылкой. О'кей?

Джо кивнул, хотя это поручение напугало его не меньше, чем если бы ему предложили положить кусок мяса в открытую пасть голодного ротвейлера. Взяв бутылку, он стал откручивать крышку, ощущая на своих плечах всю тяжесть ответственности.

У Сьюзи снова начались схватки. Полагая, что вот-вот потеряет сознание, она сосредоточилась на движении секундной стрелки по циферблату стенных часов; затем перевела взгляд на «Мадонну с младенцем», висевшую на противоположной стене. Но все ее мысли устремились к Джо, бутылке и посудине с водой.

— Тебе поручено отвернуть крышку, а не делать операцию на сердце! Чего ты возишься! — Она изливала свою ярость на Джо, чтобы хоть как-то заглушить разрывающую ее боль. — О… Господи…

Джо расправился с крышкой и вылил воду в сосуд, стараясь не расплескать ни капли.

— Молодец, — подбодрила его Миллисент.

— Да вытащите же из меня наконец этого ублюдка! — вопила Сьюзи. — А-а-а!..

На мгновение боль отпустила ее, и Миллисент, встав наготове возле нее, придвинула поближе к себе столик с инструментами. Ее пальцы в резиновых перчатках казались неестественно миниатюрными по сравнению с массивными плечами.

— Ну вот, дорогуша, — ласково проговорила она, положив руку на круглый живот Сьюзи. — Теперь, когда тебе еще раз захочется вытолкнуть его, тужься изо всех сил.

Сьюзи кивнула, прислушиваясь к тому, что происходит внутри ее. Когда снова нахлынула волна боли, Сьюзи нестерпимо захотелось в туалет.

— Опять начинается! — простонала она.

— Очень хорошо. А теперь выталкивай его. Так, так… тужься. Ну вот, хорошая девочка… Отдохни немного.

Сьюзи уронила голову на подушку, на лбу у нее выступила испарина.

— Все идет хорошо, дорогуша. Соберись с силами и, когда снова почувствуешь, что можешь, попробуй еще раз.

Боль вернулась так неожиданно, что застала Сьюзи врасплох. Пальцы у нее скрючились и словно окостенели, ноги свело судорогой. Джо взял ее за руку и ободряюще прошептал:

— Я с тобой, любовь моя.

— Не прикасайся ко мне, подонок! Я тебя теперь и близко не подпущу!

Джо хотел было возразить, но Миллисент знаком удержала его.

— О Боже! Ну достаньте же его! — кричала Сьюзи.

Она вцепилась наманикюренными ногтями в руку Джо с такой силой, что тот взвыл от боли и попытался вырвать руку, но ногти Сьюзи только глубже впились в нее.

Каждый приступ боли вызывал в Сьюзи ненависть к Джо. Но постепенно роженица привыкла к боли, которая стала для нее свидетельством того, что она продолжает жить. В голове у Сьюзи помутилось: проносились обрывки детской песенки про мисс Полли и ее куклу, ритуальные песнопения индейского племени в тропическом лесу. Одной рукой она держалась за Джо, а другой прижимала к искаженному от боли лицу кислородную маску.

— Он идет! — торжественно провозгласила Миллисент.

Эти слова совершили переворот в сознании Сьюзи, и она вдруг отчетливо поняла, что дает жизнь новому человеку. Сьюзи испугалась. А вдруг она станет первой женщиной в истории, не способной совершить то, что предопределено природой? Сьюзи расслабилась и отдалась во власть фантазий, навеянных избытком кислорода: ей чудилось, будто врачи, потрясенные яростным нежеланием плода покинуть утробу, принимают решение оставить его там навсегда. И вот ребенку суждено расти в ее чреве, с каждым годом становясь все больше. Родственники будут праздновать его день рождения, собираясь возле ее раздвинутых ног; они будут петь ему хвалебные песни, а пламя свечей на праздничном пироге будет согревать внутреннюю поверхность ее бедер и опалять волосы на лобке…

— Хочешь потрогать головку? — Миллисент, взяв роженицу за руку, приложила ладонь к чему-то влажному и мягкому, показавшемуся из влагалища.

Сьюзи содрогнулась от отвращения и восторга при мысли о том, что человеческое существо входит в мир таким образом. Однако впервые с момента появления в палате рожениц всерьез встревожилась за ребенка. Прикоснувшись к макушке и почувствовав его пульс, Сьюзи поняла, что готова вытерпеть любую боль, лишь бы произвести на свет малыша.

— Иди сюда, папаша, и потрогай его. — Миллисент улыбнулась Джо.

Джо бросил взгляд на жену, но не получил и намека на разрешение. Все же любопытство возобладало над страхом, и он робко коснулся макушки младенца. Гамма самых разнообразных чувств отразилась на его лице. Наконец Джо широко улыбнулся, и на глазах его выступили слезы радости. Сьюзи скорчилась от нового приступа боли и приготовилась к схваткам.

— Хорошо, милая. — Миллисент погладила ее по животу. — Хочешь тужиться — пожалуйста, но остановишься, когда я скажу. Договорились? Остановишься и будешь глубоко дышать.

Сьюзи стиснула зубы. Конец мучений был близок, и она приготовилась бороться за жизнь своего ребенка. Перед глазами у нее мелькнул образ Мадонны. Сьюзи зажмурилась и начала тужиться изо всех сил.

Через пару мгновений на глазах у изумленного Джо их младенец появился на свет. Красный, скользкий и сморщенный, он походил на крысенка, но для Сьюзи, смотревшей на него широко раскрытыми от изумления глазами, малыш был самым прекрасным созданием на свете.

— Что за идиотское имя вы ему придумали! — воскликнул Бобби Фуллер, качая на руках внука. Он держал младенца неловко, отчего уже через несколько минут у него одеревенел локоть. И все же Бобби не сводил восхищенного взгляда с кулька, в котором покоилось маленькое новорожденное чудо.