– Вы добьетесь успеха, это несомненно. Вы удивительно талантливы. Я договорюсь, чтобы по окончании этих гастролей вам помогли. – Клэнси мрачно усмехнулся. – Мне многие обязаны.

– Теперь вы пытаетесь подкупить меня? – Кровь бросилась ей в лицо. – А я должна плясать под вашу дудку и ждать награды? Ну нет, премного благодарна, мистер Донахью!

– Я совсем не это имел в виду, – воскликнул он. – Я просто хотел помочь вам.

– Ну а я не хочу помогать вам, – с жаром сказала она. – И не собираюсь. Завтра я улечу в Майами первым же рейсом. Этот контракт уже можно считать расторгнутым.

– И это ваше последнее слово? – бесстрастно спросил Клэнси.

Лайза кивнула.

– Я не позволю вам меня использовать. Я это никому не позволю!

Он поднялся.

– Позволите, и вы это знаете. Мне просто придется подумать о другой ловушке. Спокойной ночи, мисс Лэндон.

Лайза беспомощно сжала руки в кулаки.

– Может, он здесь вообще не появится! – выкрикнула она в отчаянии.

Клэнси открыл дверь.

– Вы себя недооцениваете. Болдуин обязательно появится. – Он помолчал, глядя на нее, и что-то в его глазах вызвало в ней странную дрожь. – Я бы на его месте непременно появился. – Он тихо закрыл за собой дверь.


После разговора с Лайзой Клэнси направился прямо к себе на виллу. Войдя в кабинет, он сразу же набрал личный номер Алекса. Ему не пришлось долго ждать, трубку подняли сразу. С тех пор, как обстановка в Седихане обострилась из-за действий террористов, Алекс часто работал до глубокой ночи.

– Алекс, возможно, мне понадобится, чтобы ты пустил в ход свои связи в Соединенных Штатах. Я, конечно, постараюсь работать как можно аккуратнее, но ситуация может осложниться.

– Ты имеешь в виду Болдуина? – спросил Алекс. – Вряд ли это будет так уж трудно. В Майами его разыскивают по обвинению в торговле наркотиками и покушении на убийство.

– Дело не в Болдуине. – Клэнси слегка поколебался. – Речь идет о его жене. Я собираюсь ее похитить.

В трубке воцарилось долгое молчание.

– Похитить гражданку США? Еще бы это не осложнило ситуацию! Ты уверен, что это необходимо?

– Совершенно уверен, – ответил Клэнси. – Я подумал, что лучше тебя предупредить, на тот случай, если мне не удастся сделать все тихо.

– Она действует заодно с Болдуином?

– Нет, конечно, нет. Она не могла бы… – Клэнси остановил себя. Он защищал ее сейчас с таким же пылом, как раньше Гэлбрейт. И, помолчав, совершенно невозмутимо закончил: – Она ко всему этому не имеет никакого отношения.

– Так ты собираешься похитить законопослушную американскую подданную? – Внезапно Алекс усмехнулся. – Откуда у меня ощущение, что ты столкнулся с тем, с чем не можешь справиться?

– Я могу с этим справиться.

– Искренне надеюсь, – с улыбкой заявил Алекс. – И ты не откажешься от мысли о похищении ради интересов дипломатии?

– Не откажусь.

– Так я и думал. – В тоне Алекса была легкая ирония. – Ну ладно, Клэнси. Я прикрою тебя, если дойдет до осложнений. Наслаждайся своей маленькой гурией.

– Наслаждаться! – воскликнул Клэнси. – Черт возьми, это же работа!

– Правда? – невинно спросил Алекс. – Почему-то я не могу избавиться от некоторых сомнений. Сообщи, если понадобится помощь. Знаешь, если бы речь шла о Сабрине и я считал бы это необходимым, я бы не отступил от своего. Ну, звони.

Клэнси медленно повесил трубку. Черт бы побрал этого Алекса! За долгие годы дружбы они стали так близки, что он никогда не мог обмануть Алекса, даже когда обманывался сам.

Что ж, Алекс совершенно прав. Стремление Клэнси всеми способами удержать Лайзу в Пэрадайз Кэй имело теперь еще одну причину. Недолгий разговор в ее гримерной все изменил для него. Но как он мог бы объяснить Алексу то, чего и сам до конца не понимал? Он всегда умел контролировать свои эмоции. Но все изменилось в тот момент, когда прожектор осветил хрупкую фигурку Лайзы Лэндон на небольшой эстраде. Клэнси не разобрался пока в своих чувствах. Восхищение и симпатия смешивались с ревностью и жаждой обладания, сюда же добавлялась злость на нее за то, что она привела его в такое смятение.

Клэнси никогда не обманывал себя. Даже если Лайза не нужна была бы в качестве приманки, он все равно захотел бы подольше удержать ее на острове. Ну и к чему это приведет? Наверное, на него повлиял горячий восточный темперамент Алекса. Но ведь он не мальчишка, вроде Гэлбрейта, он взрослый человек. Вряд ли можно рассчитывать, похитив женщину, что она не поднимет шума. Придется быть очень мягким, терпеливым, чтобы дать ей привыкнуть к мысли, что она ему нужна, что она принадлежит… Да в том-то и дело, что она не принадлежит ему! Она – независимая женщина.

Клэнси открыл балкон и вышел во двор. Прохладный ночной воздух был насыщен запахом жимолости. Интересно, понравится ли ей здесь? Она сама как цветок – нежная и ароматная, но при этом в ней временами чувствуется тихая сила, внутренний стержень. Как приятно будет видеть ее здесь… или еще лучше – в его саду в Марасефе. Клэнси грустно вздохнул. Ну вот, теперь он рассуждает как его старый друг, влюбленный в цветы садовник Дэвид Брэдфорд. Видимо, эта встреча совершенно выбила его из колеи. Ведь он-то не поэт и не садовник, он человек действия. Клэнси тряхнул головой, словно отгоняя наваждение, расправил плечи и повернул обратно к дому.

Теперь самое время сделать то, что ему лучше всего удается. Лайза сказала, что уедет утром, значит, у него совсем мало времени. Надо обо всем договориться с Гэлбрейтом и Бертолдом. С Гэлбрейтом проблем не будет, а вот Бертолд может воспротивиться. Сегодня стало ясно, насколько он изменился за пару лет. Спокойная жизнь многих расслабляет. Забыв об усталости, Клэнси быстро вошел в библиотеку и направился к телефону. Нельзя терять ни минуты. Похищение – дело не простое.

Глава 2

Ночной воздух ласкал щеки Лайзы. Стоя на балконе, она любовалась океаном с посеребренной лунным светом полосой прибоя. Это было похоже на волшебную сказку. «А в Нью-Йорке сейчас зима», – поежившись, подумала она. Лайза не любила зиму. Интересно, каково было бы все время жить на острове, на котором вообще не бывает зимы? Усталым движением она отвела прядь волос со лба. Ей этого никогда не узнать, так нечего и предаваться пустым мечтам. Ангажементы на такие острова попадаются слишком редко. А как она радовалась, когда ее агент сказал ей об этом предложении! С какой готовностью ухватилась за возможность уехать хотя бы ненадолго от снега и слякоти!

Да уж, она, не раздумывая, заглотила наживку, приготовленную для нее Клэнси Донахью. И все из-за Мартина. Неужели она никогда не освободится от него? Иногда ей казалось, что он всегда будет присутствовать в ее жизни мрачной тенью, будя воспоминания о Томми… Нет, не надо об этом думать! Если не позволять себе вспоминать, то чувства остаются глубоко внутри, словно замороженные, и это единственный способ избавиться от боли. Ей нелегко далось это забвение, этот ледяной панцирь, сковавший душу. И пусть она пожертвовала смехом и радостью жизни, все равно это стоило того.

Зазвонил телефон, и Лайза чуть не подпрыгнула от неожиданности. Уже первый час ночи, а у нее нет никого, кто мог бы звонить в такое время… кроме Мартина, конечно.

За последние три года Мартин звонил ей в любой час дня и ночи из разных частей света. Бесполезно было менять номера, рано или поздно он узнавал новый номер. Может быть, ей вообще не отвечать, в панике подумала она. Но Лайза знала, что ответит. Так было всегда. Решительно повернувшись, она подошла к столику.

– Алло.

– У вас все в порядке? – В голосе Клэнси Донахью звучало волнение. – Телефон, должно быть, чуть не разорвался от звонков!

Испытывая облегчение, смешанное со слабостью, Лайза опустилась на кровать.

– Конечно, все в порядке. – Она глубоко вздохнула, стараясь унять сердцебиение. – Но сейчас далеко за полночь. Вы не подумали, что я могу уже спать?

– А вы спали?

Лайза не ответила.

– Зачем вы звоните, мистер Донахью? По-моему, мы с вами уже все сказали друг другу.

В трубке повисла короткая тишина.

– Я решил дать вам еще один шанс, – сказал он наконец. – Подумайте. Нам очень нужна ваша помощь.

– Нет, – отрезала Лайза. – Похоже, вы не способны примириться с тем, что вам отказали. Мои вещи уже уложены, и я заказала место на восьмичасовой рейс в Майами. Можете искать другую приманку.

– Но вы – единственная приманка, которая интересует Болдуина, – парировал он. – Вы все решили окончательно?

Лайза вздохнула.

– Окончательно. Вам придется отступиться, мистер Донахью.

– Мне рано сдаваться, сражение только началось. – Он понизил голос. – Мне очень жаль. Поверьте! Я не хотел, чтобы так получилось.

Он повесил трубку до того, как она успела ответить, и Лайза слегка нахмурилась. Его последние слова смутили ее. Впрочем, он и сам смущал ее, так как принадлежал к тем огромным, подавляющим собеседника людям, которые, к счастью, встречаются довольно редко. Рядом с этим незаурядным человеком никому не будет легко. Слишком умный, слишком самоуверенный, слишком сильный. Это исходящее от него ощущение силы пугало ее. И очень хорошо, что она завтра уезжает. Ничто не должно разрушить ту стену, которой она оградила свои чувства, а Клэнси, судя по всему, не признавал никаких границ. Да, это прекрасно, что она его больше не увидит.

Лайза поднялась с кровати и пошла в ванную. Открыв баночку со снотворным, она высыпала на ладонь две таблетки и быстро проглотила. Хотя она и обходилась без них последние два месяца, но сейчас была слишком напряжена и боялась, что иначе не уснет. Или опять будет видеть сны, а это ей ни к чему! Лайза завела будильник, сняла халат и скользнула под одеяло. Выключив настольную лампу, она откинулась на подушках, стараясь полностью расслабиться и прогнать из головы все мысли. В глубине шевельнулся страх, но она быстро подавила его. Бояться сейчас нечего. Снотворное поможет, и она проспит всю ночь без снов. Совсем без снов…


Сны все равно были, но не те тяжелые кошмары, которых она боялась. Она видела какие-то разрозненные фрагменты: едва ощутимый укол в руку, мужские голоса, свет, затем все потонуло в сплошной темноте, которая лишь изредка перемежалась с моментами слабого прояснения.

– Проклятье, почему она без сознания? Это же всего лишь легкое успокоительное! Оно бы так не подействовало. Сколько, черт возьми, вы ей вкололи?

Гневный голос принадлежал Клэнси Донахью. Это не так уж и странно, подумала Лайза. Она думала о нем перед тем, как заснуть, вот он ей и приснился. Только жаль, что он так сердит.

– Я дал ей ровно столько, сколько вы сказали. – Это был более молодой голос, который говорил, оправдываясь. – Откуда я знал, что она принимает снотворное? Мы нашли это в ванной, когда не смогли разбудить ее.

– Черт, это сильное снотворное. А вдруг их опасно мешать? Надо позвонить в лабораторию в Седихане. Не спускай с нее глаз. Если будут хоть малейшие признаки остановки дыхания, позови меня сейчас же.

Тьма опять сгустилась. Ее куда-то несли. Из темноты выплывали отдельные образы. Аромат мяты… В ее сознании он связывался с Донахью. Его лосьон, который она почувствовала в своей гримерной. Запах был свежим и приятным, как и руки, которые держали ее, теплые, сильные, мягкие. А голос был, напротив, резкий. Она блаженно вздохнула и плотнее прижалась к крепкому плечу. Как чудесно, что можно расслабиться и чувствовать себя такой защищенной! Эти сильные руки, уж конечно, отгонят все сны.

– В безопасности, – прошептала она.

Руки еще крепче сжали ее.

– Это правда. – Голос Донахью был уже не резким, а бархатисто-мягким. – Ты в безопасности, Лайза. Теперь я буду оберегать тебя.

Конечно, это неправда. Никто не сможет уберечь ее от снов. Но как хочется надеяться на чудо!

– Спасибо, – сонно прошептала она.

Он усмехнулся.

– Не думаю, что ты будешь так же благодарна мне, когда придешь в себя. – Неожиданно ее положили на что-то мягкое, голова легла на подушки, а руки оставили ее. Лайза беспокойно застонала.

– Не бойся, я здесь. – Он, видимо, сел, потому что постель прогнулась под его тяжестью, и взял ее руки в свои. – Я буду здесь, когда ты проснешься. Я не оставлю тебя. – Он отвел с ее лба непослушный локон и стал нежно поглаживать ее лоб. – Спи.

– И ты не дашь мне видеть сны?

Его рука на секунду прервала свое движение.

– Да, если ты этого хочешь.

– О, пожалуйста! – прошептала она. – Я так боюсь их!

– Тогда я не дам тебе их видеть. Спи, Лайза. Они не будут тебя беспокоить.

Она почти поверила ему. Перестав сопротивляться, она позволила темноте поглотить себя.

Когда Лайза заснула, Клэнси очень осторожно отпустил ее руки и встал. Судя по тому, что сказали ему в лаборатории, она проспит еще десять-двенадцать часов. Но почему-то ему не хотелось оставлять ее. Она казалась такой одинокой! Ее шелковистые волосы рассыпались по подушке. Розовые губы слегка приоткрылись. Она, судя по всему, уже не ощущала его присутствия, но ему было все равно. Он пообещал, что защитит ее, что прогонит прочь ее кошмары. Какие ужасы ей снились, что она помнит о них даже под действием наркотиков? Неожиданно ему очень захотелось узнать о ней все.