Дарья Волкова - Такса

Повинуясь этому самому смутному ощущению, все так же вяло поплелся в прихожую. Его туфли безобразно нагло валялись прямо перед входной дверью. Но его взгляд сразу выхватил другое. Белый лист бумаги на тумбочке. Там, где обычно лежат ключи.

Дорогой! Ты был великолепен… Ты просто настоящий жеребец! Я поехала за плеткой и наручниками — как ты и просил. Ты такой затейник… До встречи, мой сладкий.

Подписи не было. Но у Олега в голове как будто зажгли свет. Он вспомнил. И застонал. Он идиот…

Он же возвращался домой на такси. Женя… И упал, кажется, еще на улице. И она тащила его до квартиры на себе. И сцена с ключами. И Женя сидит на его кровати. И ее ладонь на его щеке. Все эти картины стремительно, одна за другой вспыхивают в голове, и Олег остро, до стона жалеет о своем недавнем беспамятстве. Зажмуривает глаза, но от этого детали его «геройства» становятся только еще ярче.

И очевидно вдруг стало, что из кружки с остатками чая пил не он. Мелькнувшая в сознании шальная мысль так же бесследно испарилась. Да, в его квартире неизвестно сколько времени находился посторонний человек, пока сам Олег пребывал в бессознательном состоянии. Но он был уверен, что невымытая чашка из-под чая — единственный материальный урон, нанесенный его невольной ночной гостьей. Он просто знал это — и все…

Потом, и совершенно последовательно, его посетила догадка. Дернул ручку входной двери, оглядел замок. Так и есть. Дверь закрыта снаружи. И совершенно очевидно, кем.

Олег медленно сполз по стенке и схватился за голову. Жест, безусловно, картинный. Но он в полной мере отражал охватившее его отчаяние.

А вариантов-то, собственно, нет. Потратив пять минут на поиски смарта, Олег вместе с адским порождением прогресса отправился на кухню. Залил горячей водой зеленый чай. Ждал, пока он заварится, сверля сумрачным взором ни в чем не повинный Nexus. Все равно… Рано или поздно. Надо будет звонить.

Налил чай в чашку. Первый глоток. И пальцы смыкаются на телефоне.

— Женя, доброе утро.

— Неужели оно у вас доброе, Олег Викторович?

Началось… Кто бы сомневался. Даже если и был бы он в состоянии препираться с ехидной до изжоги Женькой, сейчас он не в том положении.

— Жень, ты можешь приехать? — игнорируя ее вопрос, спросил он.

— Сейчас? — Женька снимает выстрелом снайпера, сохраняется и нажимает на паузу.

— Эмммм… — Олег не сразу отвечает, пытаясь идентифицировать звуки, раздающиеся на фоне их разговора. — Если можно…

— Через час, — безапелляционно отрезает она. — Даже нет, через полтора.

— Хорошо, — быстро соглашается Олег. Его это более чем устраивает.

За прошедшие без малого два часа он мало что успел. Оделся, это безусловно. Побрился, опять же. Убрал на место туфли. Сложил в пакет вещи — надо будет заехать завтра в химчистку. Выпил старый добрый цитрамон в количестве двух штук. И прилег. Прямо на пол в гостиной. В приоткрытую балконную дверь проведать Олега просочился сырой мартовский ветер. Остужал гудящую голову, порхая по комнате в такт льющейся из колонок Равелевской «Игре воды». Олег впал в подобие легкого транса, из которого его вывел звук поворачивающегося в замке ключа.

Женька тихо открыла дверь. Напрасно она так старалась не шуметь. Вот он, туточки. Несчастный узник замка Иф.

Разглядывая встречающего ее Олега, удивилась. Как может человек ТАК выглядеть с похмелья? Идеально лежащие волосы, изучающий взгляд голубых, как мартовское небо, глаз. Джинсы, серый трикотажный джемпер. Хоть сейчас на подиум. Из общей картины выбивались только босые ноги. С поджатыми пальцами. По полу ощутимо тянуло сквозняком. Вытрезвитель себе устроил, алкоголик несчастный!

— Здравствуй, милый, — Женька не удержалась от провокации и чмокнула оторопевшего Олега в щеку. — Держи, это тебе.

— Что это? — подозрение, с которым он глядел на черный пакет в своей руке, доставило Женьке извращенное удовольствие.

— Пара наручников. Плетки трех видов. Все, как ты просил. Сейчас пробовать будем?

Олег только вздохнул обреченно, заглядывая в пакет. Никаких наручников. Пара пластиковых бутылок.

— Это пиво?

— Пиво? Обойдешься! Это квас.

— Квас?

— Тебе сейчас — самое оно.

— Спасибо, — растерянно ответил Олег.

— Что у нас на обед, милый?

И опять он не знает, что ответить.

— Что, есть ничего? Ну, хоть чаю с бутербродами…

— Конечно, — спохватывается Олег. — Прошу на кухню. Сейчас что-нибудь придумаю.

На кухне включает чайник, и, не давая себе времени на малодушные сомнения, произносит:

— Женя, я хотел бы извиниться за вчерашнее.

— О чем ты? — Женя картинно округляет глаза.

— Я вчера был пьян и вел себя неадекватно, — не то, чтобы Олегу нравилось это говорить, но если он принял решение извиниться, то надо называть вещи своими именами.

— О чем ты говоришь? Мне давно так хорошо не было!

Ну конечно, она не успокоится, пока не получит свой фунт мяса…

— Жень, пожалуйста… — Олег морщится. — Я же знаю, что между нами ничего не было.

— Откуда такая уверенность? Неужели я недостаточно хороша для тебя? — она ерничает, но на душе вдруг холодеет от того, что сейчас он ответит: «Да, ты совершенно мне не нравишься». И дурашливое настроение мгновенно расползается, как клочья тумана под ярким солнцем.

— При чем тут это? — Олег снова морщится. В висках снова начинает пульсировать. — Я проснулся одетым. И вообще… Я еще в состоянии определить — занимался я сексом или нет!

Получилось резко. Он сам это понял. Мучительно соображал, как бы исправить, но пульсирующая боль в висках не давала сосредоточиться. Щелкает закипевший чайник.

— Черный? Зеленый?

— Что?

— Чай. Знаешь, бутерброды не с чем делать. Колбасы нет. Мюсли есть. «Фитнесс». И молоко обезжиренное. Будешь?

— Чего? Мюсли? Ты такое ешь?

— Это полезно. И вкусно.

Женя окидывает придирчивым взглядом стройную и поджарую фигуру Олега. Некстати вспоминает о съеденном накануне ночью беляше. Который она запивала крепким сладким кофе. Фыркает.

— Если ты такое регулярно ешь, то непонятно, в чем душа держится, — Женька злится и ее «несет». — Слушай, при таком режиме питания тебя вчера, наверное, с бокала вина срубило?

По вспыхнувшим щекам Олега она понимает, что ее предположение недалеко от истины. Ехидно цокает языком.

— Ай-ай-ай, Олег Викторович! Мюсли, это, конечно, хорошо, но надо употреблять и мясные закуски!

Олег шумно выдыхает. И нарочито спокойно повторяет свой вопрос:

— Какой тебе чай заварить?

Да пошел ты!

— Я поехала.

— А как же чай?

— Я пью только кофе!

Она резко разворачивается и выходит из кухни.

— Женя, подожди!

Он, сам не понимая как, все испортил. И черт бы его подрал, если бы знал, как это исправлять.

— Чего тебе? — спрашивает она, не оборачиваясь.

— Как… твоя фамилия?

Женя в изумлении поворачивается.

— Тебе зачем?

Хороший вопрос. Где бы ответ взять? Явно не в раскалывающейся от боли голове.

— Ну… Ты же мою знаешь… И потом, — пытается пошутить, — после всего, что у нас было…

Она могла бы придумать пару достойных ответов. Но спорить с ним совершенно не хочется. Хочется быстрее уйти. Да и какая разница?

— Миллер, — бросает она, берясь за ручку двери.

— Как пиво?

— Как американский драматург!

Она открывает дверь, шагает через порог. И добавляет, поворачиваясь.

— Нельзя вам пить, Олег Викторович! Алкагольдегидрогеназа ни к черту!

— Чего? — ему кажется, он ослышался.

— Алкагольдегидрогеназа. Фермент такой. Класса дегидрогеназ. Катализирует окисление спиртов до кетонов и альдегидов. Судя по вчерашнему — у тебя его уровень явно невысок, — замолкает ненадолго и добавляет: — Ну, и закусывать, конечно, надо. И не мюсли.

Ответить он не успел. Даже если бы успел — не смог бы. Стоял, слушая мелкий перестук Женькиных шагов по лестнице. Вот внизу хлопнула подъездная дверь. И только после этого он закрыл свою. Покачал головой. В который раз поморщился от боли.

Она опять его удивила. Каждый раз при встрече эта рыжая бестия умудряется поставить его в тупик.

Олег с отвращением смотрит на стопку договоров, сиротливо приютившихся на углу рабочего стола. Переводит взгляд на экран монитора, где призывно мигают сообщения ICQ. Он прекрасно знает, что делать с договорами, что ответить тем, кто домогается его из монитора. Знает. Но ничего этого делать не хочет. А хочет он схватить телефон и набрать абонента «Такса Женя». Очень хочет это сделать. Но совершенно не знает, что ответить на мелодичное «Алло?» на другом конце.

Вот где справедливость? Тем, что было совершенно очевидно, заниматься не было никакого желания. А то, что сделать очень хотелось… Олег вздохнул и притянул к себе кипу документов.

* * *

В кармане вибрирует телефон. У нее начинает вибрировать сердце. И так всю последнюю неделю. Дергается от каждого телефонного звонка. Достает. Смотрит на дисплей. Выдыхает. Облегченно. Разочарованно.

— Женька?

— Чего тебе?

— Где тебя черти носят?

— В яме, в гараже.

— Неужели Славян тебя простил?

— Куда он денется? Тебе-то чего?

Виталий морщится от громкого звука, раздавшегося из трубки. Там звонко лязгает что-то металлическое. Снова подносит трубку к уху.

— Натаха в гости зовет. В субботу. Придешь?

— Повод?

— Мы ж мягкую мебель купили! Новую! — гордо напоминает напарник. — И вообще, ты у нас сто лет не была.

— Правда твоя, — соглашается Женька. — Лады.

— Заметано.

— А холодец будет?

— Уже, — смеется Виталий, — тебя ж в гости ждем.

* * *

— Здравствуй, Женя.

Она могла бы притвориться, что не узнала. Ответить «Слушаю вас!» или «Кто это?». Но сердце сделало кульбит, когда на дисплее входящий звонок определился как «олегАРХ». И она вся уже измучилась… И поэтому…

— Здравствуй, Олег.

Она его не видит, и он не сдерживается. Улыбается. Она узнала его…

Молчание затягивается, и Олег спохватывается. У него же есть предлог!

— Жень, у тебя в машине животных перевозить можно?

— Ну, этого же… психа … как его… Димона, вот! Возила. И ничего. Гавкал, правда, всю дорогу, но обивку не пожевал.

От неожиданности Олег совершенно неприлично фыркнул. А потом и вовсе — не выдержал и расхохотался.

— Невзлюбила ты его … Странно. Димка обычно женщинам нравится.

— Я не женщина. Я — исчадие ада. Так что там с животными? Корову на дальний кордон перевезти надо? Учти, у меня не бомбардировщик! — у нее сдают нервы, и она несет всякую чушь.

А Олег на другом конце давится от смеха. Отсмеявшись, отвечает:

— Мне собаку надо перевезти.

— Большую?

— Нет.

— В переноске?

— В переноске я бы и сам отвез.

— Ты ж сказал — небольшая…

— Точно. Небольшая. Но безобразно балованная. В переноске будет выть, скулить лаять и скрестись всю дорогу. А на руках — тише воды.

— Далеко везти?

— Да в том-то и дело… Из одного конца города в другой. В переноске за это время она меня с ума сведет.

— Понятно, — Женька усмехается. — Назначай время операции «Барбосса».

* * *

— Ну и за чьей собакой мы едем? Твоей? — ей не должно быть до этого никакого дела, но молчание в машине угнетает. Они едут уже минут пять. Молча. Приветствия и бросаемые Олегом косые взгляды, когда ему кажется, что она смотрит только на дорогу — не в счет.

— Нет, — отвечает он, — матушки. Она уезжает в командировку. На пару недель. Митци сиротой остается.

— Митци?!? — Женька ехидно фыркает.

— Эй, вот только не надо! — защищается Олег. — Это не моя собака, и имя ей придумывал не я.

Помолчал и добавил:

— Обычно Митци к себе Борька забирает. И племянникам радость, и собаке весело. Но не в этот раз…

— Борька — это брат? — понимающе кивает Женька.

— Сестра, — абсолютно серьезно говорит Олег. И в ответ на ее изумленный взгляд поясняет: — Борислава.

— Однако… — изумленно тянет Женя. — Редкое имя, — подумав, добавляет: — Красивое.

— Ей оно не очень, — усмехается Олег. — Но куда деваться.

— А почему она не может забрать собаку? — только задав вопрос, Женька понимает. Что, по большому-то счету, лезет в чужую частную жизнь. Губу прикусывает с досады. Но поздно уже. Вопрос задан.