Никола Корник - Талисман для графа

Герцог усмехнулся.

– Полагаю, что следовало бы это сделать, но не здесь. Мы привлекаем к себе излишнее внимание…

Это действительно было так. Уже подошли Роб, Огаста и Берти Першор, а прохожие останавливались и с любопытством смотрели на них. У Джемаймы упало сердце.

– Ваша светлость! Какая приятная неожиданность! – Огаста кинулась к герцогу, затем повернулась к Джемайме. – Леди Селборн, а вы скрытная! Я понятия не имела, что ваша семья живет в Берфорде!

Джемайма разозлилась и… растерялась. Необходимо ответить Огасте, но что?

Она бросила на Роба полный отчаяния взгляд. Он стоял немного поодаль с напрягшимся лицом, и его темные глаза сердито блестели. Он смерил Джемайму холодным взглядом, и она замерла.

– Роберт… – начала было она, но ее прервал герцог, который насмешливо кивнул крестнику: – Роберт, я рад снова тебя видеть. Кажется, нам нужно обсудить кое-какие неотложные дела. К сожалению, сегодня я весь день занят. Завтра тебя устроит?

– Да, сэр. Благодарю вас, – сдержанно ответил Роб.

– Я утром приеду в Делаваль. До свидания, Роберт. – Он кивнул всей компании, и его тяжелый взгляд остановился на Джемайме. – До свидания, леди Селборн…

Он ушел, а все остались молча стоять. Летти подхватила Огасту под руку и увлекла за собой.

– Пойдем, Огаста. Бабушка ждет нас в гостинице.

Джемайме показалось, что Роберт собирается уйти вместе с кузиной, но он, поколебавшись, предложил руку ей.

Почему она не доверилась ему и не объяснила все раньше? Почему не рассказала про Тилли и про то, что знает герцога Мерлина?

Роб шел с непроницаемым и суровым выражением лица. Он взглянул на окна коттеджа. Обе девочки, одна темноволосая, а вторая белокурая, взобравшись на подоконник, махали им. Джемайма уже хотела все ему объяснить, но увидела, что Огаста и Летти смотрят на нее, и не решилась что-либо сказать.

– Удивительно, как эта девочка похожа на вас, – произнес Роб таким тоном, словно говорил о погоде. – Кажется, она – подопечная Мерлина, хотя прежде я ее никогда не видел. Но вам ведь это известно.

Равнодушный взгляд Роба причинил Джемайме физическую боль. Она вздрогнула.

– Я… да… я знала это. Герцог Мерлин…

– Судя по всему, вы знакомы с моим крестным, – усмехнулся Роб.

– Мы встречались, но давно. С тех пор я его не видела. Мы…

– А ребенок? – прервал ее Роб.

– Мне очень жаль, что я не рассказала вам о ней, – пробормотала Джемайма.

– И мне тоже, – мрачно заметил Роб. – Мне жаль, что вы не сочли нужным вообще что-нибудь рассказать. Я делаю вывод, что девочка имеет к вам отношение?

Они почти дошли до дверей трактира и увидели, как Летти буквально втащила туда Огасту, которая едва не свернула шею, чтобы расслышать, о чем они говорят. Джемайма остановилась. Роб пристально смотрел на нее, и в его гневных глазах она прочитала то, что он думает: Тилли Джуэлл – ее ребенок, а герцог Мерлин вполне может быть отцом девочки. Джемайма выдернула руку из руки Роба и залилась краской.

– Господи, Роб! Вы подумали, что Тилли – моя дочь…

Сзади послышались шаги, и ее прервал веселый голос Ферди: – Вот ты где, Роберт! А мы думали, куда ты подевался. Этот парень, что привез фортепьяно, говорит, что сейчас пойдет дождь, и предлагает отправить его в Делаваль на повозке потом, когда погода улучшится. – Ферди улыбался, совершенно не подозревая, какую беседу он нарушил. – Джемайма, Роб сообщил вам об этой покупке? Это великолепное фортепьяно – его свадебный подарок! – Он хлопнул Роба по плечу. – Роб ослеплен любовью, раз решился на то, чтобы везти эту вещицу в Делаваль по отвратительным дорогам!

У Роба задергалась щека.

– Свадебный подарок… – прошептала Джемайма и чуть не заплакала. – Вы такой… такой щедрый. Спасибо, что помните о моем увлечении музыкой.

– Рад, что вы довольны, дорогая, – сказал он, и она увидела, какого усилия стоит ему сохранять хладнокровие.

Когда они выехали из Берфорда, пошел дождь, но Роб этого не замечал.

Джентльмены ехали верхом, Джемайма в первой карете, а леди Маргрит, Летти и Огаста – во второй. Летти хотела поехать вместе с Джемаймой, но Роб этому воспротивился. Он счел, что жене нужно время, чтобы собраться с мыслями. Встреча с ребенком ее, несомненно, потрясла. И встреча с герцогом Мерлином тоже.

Он попытался логично объяснить себе то, что ему было известно. Очевидно, что Джемайма и его крестный знакомы.

Неясно только, насколько близко. Если бы все было просто и честно, то Мерлин сразу объяснился бы с ним, но, поскольку он этого не сделал, значит, существуют щекотливые обстоятельства. Роб не хотел делать поспешных выводов, но… все говорило за то, что Джемайма была любовницей Мерлина, а ребенок – последствие их связи.

Ребенок – копия Джемаймы. Такое же личико сердечком, такие же блестящие черные волосы, такие же… Нет! Глаза другие. У девочки глаза черные как уголь, а не фиалковые. Роб настолько задумался, что не заметил, как усилился дождь и что струйки стекают у него по лицу. К нему подъехал Ферди.

– Старина, ты не возражаешь, если мы все заедем в Делаваль… ну хотя бы пока дождь не кончится? До Делаваля ближе, чем до Суон-Парка…

Как раз этого Робу меньше всего хотелось, но он пробурчал в ответ, что согласен, и поехал вперед, чтобы дать указания кучеру.

Мысли крутились вокруг мучившей его загадки. Если ребенок в Берфорде не дочка Джемаймы, то тогда чья?

Необходимо срочно поговорить с женой, а его осаждает толпа родственников!

До обеда у Роба не было возможности поговорить с Джемаймой наедине, так как из-за непрекращающегося дождя гости оставались на ночь. Худшего времени для приема гостей не выберешь! Дом не готов, слуги нервничают и суетятся, заботясь о стольких людях. Роб терял терпение, чувствуя, что пропасть непонимания между ним и Джемаймой разрастается.

Ему хотелось подхватить ее на руки, на глазах у гостей унести из столовой, а затем запереться с ней в комнате подальше от всех и объясниться, чтобы между ними не было никаких секретов.

За обедом родственники старательно вели себя так, словно ничего особенного не произошло, а Робу казалось, что он играет в очень плохой пьесе. Джемайма держалась безукоризненно, хотя выглядела такой маленькой и беззащитной, что ему делалось больно. По выражению ее глаз было видно, что она хочет поговорить с ним, – значит, она не избегает его, а это добрый знак.

Было уже поздно, когда Роб смог поговорить с женой наедине. Ферди и Берти отправились в трактир, а дамы после чая ушли отдыхать, полные желания посплетничать. Роб и Джемайма прекрасно справились с ролью хозяев, но, когда гости удалились в отведенные им комнаты, Роб вздохнул с облегчением. Он довольно долго занимался своим туалетом и, лишь убедившись, что все гости разошлись, направился по коридору в спальню Джемаймы.

Постучав, он вошел. Комната была пуста, но из туалетной доносились негромкие голоса. Поколебавшись, он заглянул туда.

Джемайма сидела на стуле перед туалетным столиком, а горничная Элла расчесывала ей волосы. При свете свечей тонкий батист ночной рубашки выглядел почти прозрачным.

Горничная подняла голову, увидела в зеркале Роба и застыла со щеткой в руке. Джемайма, продолжая говорить, тоже увидела Роба и замолкла. Элла сделала книксен и шмыгнула за дверь. Роб прислонился спиной к стене.

– Мы можем поговорить? – спросил он.

– Конечно.

Голос Джемаймы прозвучал спокойно, но она, явно волнуясь, прижала руку к горлу, встала и подошла к нему. Роб взял первое, что попало ему на глаза, – шелковый халат с восточным рисунком – и передал Джемайме.

– Наденьте-ка это.

Она плотно запахнула халат, и руки у нее при этом дрожали.

– Я не знаю, с чего начать, – сказала она прерывающимся голосом, и у Роба сильно заколотилось сердце.

– С чего хотите. С герцога Мерлина… или с ребенка, который вылитый ваш портрет.

– В таком случае с ребенка. Я знаю, вы думаете, будто я – любовница Мерлина, но клянусь, что это не так. Я никогда ею не была. У меня никогда не было любовников.

– А ребенок?

– Тилли не моя дочь. – Джемайма посмотрела ему прямо в глаза. – Она – моя племянница. Тилли – дочка Джека.

Роб подошел к окну. Он вдыхал прохладный, сырой от дождя воздух и испытывал неописуемое облегчение.

– Лучше расскажите мне все. Сколько ей лет?

– Шесть. Джеку было семнадцать, когда она родилась.

– А ее мать?

– Бет умерла. Она была моей подругой.

– Понятно. Девочка очень на вас похожа.

– Я знаю. Меня это тоже поразило.

Роб сел рядом с ней на кровать.

– Рассказывайте.

И Джемайма рассказала о жизни детей-трубочистов, о дружбе с Бет, которая была любимой девушкой Джека и ее подружкой. Она рассказала о том, что, когда Бет умерла, герцог Мерлин оставил Тилли у себя.

– Мне показалось, что вы немного испугались, когда я упомянул имя Мерлина, – грустно произнес Роб. – Я решил, что это из-за того, что герцог – мой крестный, но на самом деле причина была совсем другой… – Он покачал головой. – Джемайма, но почему вы мне тогда ничего не сказали?

Она сцепила трясущиеся пальцы. Ему хотелось накрыть ладонью ее руки, но он удержался и молча смотрел на нее, а она, склонив голову, продолжала: – Мне следовало все рассказать. – Джемайма подняла на него глаза, и лицо у нее болезненно сморщилось. – Когда я согласилась выйти за вас, Роб, я ничего не знала о ваших отношениях с герцогом Мерлином. Я даже не знала, что Мерлинчейз находится так близко от Делаваля. И до сегодняшнего дня я не знала, где живет Тилли. Вот видите… – Она удрученно пожала плечами. – У меня не было причин что-либо объяснять.

– Но как только вы узнали о том, кем мне приходится Мерлин, вы должны были понять, какая таится для вас опасность.

Джемайма смотрела мимо Роба на огонь в камине.

– Я сознавала это, но не думала, что Мерлин может меня вспомнить. Мы встречались всего-то два раза. Другое дело – Тилли. Я не подозревала, что она так на меня похожа. – И горько усмехнулась. – Или я на нее.

Роб взял Джемайму за руку.

– Значит, вы не искали встречи с ней…

– Нет. Клянусь. Конечно, в глубине души я всегда хотела увидеть Тилли, удостовериться в том, что она здорова, что ей хорошо живется… хотя я понимала, что к добру это не приведет. Джек всегда так считал. Отец иногда получал вести о Тилли и дразнил его: «Я слышал, что твоя дочь уже научилась читать и писать в отличие от тебя» или «Хорошо, что я забрал от тебя ребенка – теперь у нее будет возможность выбиться в люди»… и всякое такое.

Роб гневно сжал челюсти. Он не был высокого мнения об Альфреде Джуэлле, а после этих слов запрезирал его еще больше.

– Джек оказался прав, – с горечью продолжала Джемайма. – Теперь я знаю, что Тилли здорова и всем довольна, но лучше бы мне ее не видеть. Мерлин думает, что я приехала, чтобы устроить скандал. Я уверена, что он именно так думает, но у меня и в мыслях этого не было!

– Завтра мы все выясним. – Роб погладил ее по руке. Вместо жгучего гнева он почувствовал огромное облегчение.

– Простите меня, Роб. – Худенькие плечи Джемаймы совсем поникли.

– За что?

– За мою глупость. И больше всего за то, что ничего не рассказала вам прежде.

Роб подсел поближе.

– Но все же – почему вы не сказали?

Джемайма выглядела растерянной, и взгляд ее фиалковых глаз потух.

– Сама не знаю. Я очень хотела рассказать, так как не люблю секретов, но убеждала себя, что плохо вас знаю. И что получилось: вы сердитесь, ваша бабушка считает меня падшей женщиной, эта длинноносая Огаста станет распространять обо мне жуткие сплетни, а если еще вспомнит, где видела меня прежде…

– Что же из всего этого самое главное?

– То, что на меня сердитесь вы, – прошептала она и посмотрела на него.

Роб обнял Джемайму и положил ее голову себе на плечо.

– Я не сержусь. Я поговорю с бабушкой после разговора с Мерлином. Все образуется. Но я могу сказать бабушке правду? Это единственный выход.

Джемайма закусила губу и вздохнула.

– Я согласна. Представляю, как я упаду во мнении леди Маргрит. Возможно, если бы я была беременна, то это искупило бы мой грех… Так что я ее разочаровала.

– Всего на какое-то время. Джемайма покраснела.

– Роб… – Она старалась не смотреть на него. – Вы очень разозлились бы, окажись Тилли моей дочкой?

– Я был бы потрясен, – помолчав, честно признался Роб. – Потрясен и огорчен. Я и был потрясен, когда подумал, что Тилли – ваша дочь.

– Я знаю, что мужчины желают, чтобы их невесты были непорочными… – Джемайма подняла на него смущенное лицо. – У вас нет причин для беспокойства. Я вам уже это говорила.

– Не скрою, Джемайма, я рад. Но будь Тилли вашим ребенком, я все равно не отпустил бы вас. Вы так много для меня значите.