Жюльетта Бенцони - Талисман отчаянных

– Я не собираюсь укладывать вас на сырую солому в камере! – воскликнул Вердо. – Поверьте, мне кажется, что все обвинения против вас – лишь дымовая завеса, чтобы отвлечь от главного: похищения мадемуазель дю План-Крепен. Заметьте, за последнее время это уже третье, и я не буду скрывать от вас своих самых серьезных опасений. Ведь она главный свидетель убийства графини де Гранльё. Она видела убийцу, она его преследовала. Если мы не отыщем ее в ближайшее время, боюсь…

– Нет! Не продолжайте! – остановил жандарма Альдо. – Она может быть просто заложницей, и у нас есть все основания так думать, в таком случае мы сможем договориться с похитителем. Мы знаем, чего он ищет. Он хочет обладать талисманом Карла Смелого с полным набором его камней. По моему мнению, это невозможно. Пока, во всяком случае. Но я в обмен на План-Крепен предложу ему мою коллекцию драгоценностей. Поверьте, она стоит талисмана. А я со временем соберу другую.

– Не велика ли цена?

– Для меня не велика. Если мы не отыщем План-Крепен, тетушка Амели умрет. А я не могу допустить даже мысли о таком исходе.

Капитан Вердо допил вино, прокашлялся и заявил, стараясь говорить официальным тоном:

– К моему величайшему сожалению, дорогой друг, до выяснения всех обстоятельств я вынужден вас арестовать. Но сидеть в тюрьме вы не будете!

– Неужели?

– Именно так. Возьмите с собой только самое необходимое, вам не понадобится ни матрас, ни одеяло. Я буду вашим тюремщиком, и ночевать вы будете у меня.

– С правом наслаждаться кухней госпожи Вердо? – поинтересовался Адальбер.

– Как будто кухня в усадьбе Водре-Шомар хуже? Но я не сомневаюсь, что супрефект как миленький придет с визитом к моей Югетт. А вы пока позвоните вашему другу, господину Ланглуа. Он может нам очень даже понадобиться. А теперь приступим.

И капитан произнес официальную формулу, употребляемую при аресте.

В это время госпожа де Соммьер сидела перед зеркалом туалетного столика и с немалой грустью разглядывала свое отражение, определяя нанесенный ей ущерб. Припухшая щека с царапиной – незначительной, что и говорить! Подбитый глаз, переливающийся разными цветами, от нежно-сиреневого до «синевы летней ночи». И слезы, которые невольно текли у нее по щекам, но никак не могли помочь разрешить ситуацию…

Она оплакивала не унижение, которое претерпела, не шишку на голове и не синяки на лице. У нее был замечательный крем, который должен был очень скоро вернуть ей привычное лицо. Или почти привычное. Когда тебе восемьдесят, лицо – ценность весьма относительная. Она оплакивала План-Крепен. Возвращение Мари-Анжелин сделала ее такой счастливой, хоть она и старалась всеми силами не обнаруживать переполняющую ее радость. Ни маркиза, ни ее компаньонка не считали нужным выплескивать свои чувства. Тем более что маркиза чувствовала свою радость несколько неуместной из-за непростительной дерзости План-Крепен, стащившей рубины из кармана Альдо…

Но какие могли быть упреки и наказания, когда она вернулась такая худая, такая измученная, и все так ей обрадовались?

Маркиза очень привязалась к хозяевам усадьбы Водре-Шомар, они стали для нее близкими и дорогими друзьями, но ничего она так не хотела, как уехать наконец из Франш-Конте и оказаться в своем особняке на улице Альфреда де Виньи. Она мечтала вернуться в любимый дом, увидеть старых слуг, зимний сад, уютное кресло, пить шампанское в пять часов вечера… Но возвращение было невозможно. Опять исчезла та, которая за годы совместной жизни стала душой дома маркизы…

Когда славный человек, местный друид, привез План-Крепен с синяком на лице и больной ногой, маркизе пришлось остановить свои побуждения немалым усилием воли. Сначала она хотела быстро собрать чемоданы и без промедления вернуться домой. Но она сочла подобную поспешность обидной для хозяев дома, оказавшим им всем такое теплое гостеприимство. Невозможно было оставить их наедине с нелегкими проблемами, которые разделяли с ними Альдо и Адальбер… Нравилось или не нравилось это маркизе, но она сочла нужным задержаться, чтобы помочь Лотарю и Клотильде справиться с горой неприятностей, которую судьба обрушила на них.

Но не прошло и нескольких дней, как снова все изменилось…

Маркиза втирала «чудодейственный» крем в синяки, стараясь поскорее от них избавиться, и одновременно пыталась навести порядок в мыслях, выстроив в очередь вопросы, которые пока беспорядочно теснились в ее голове. Во-первых, как возможно было похитить Мари-Анжелин из этого надежно охраняемого дома, тем более что о ее возвращении никому не было известно?

В доме отсутствовал только Альдо, он скоропалительно уехал по делам в Венецию, но его присутствие, собственно, мало что решало. Погода стояла холодная, и Лотарь, прежде чем отправиться на встречу, обошел дом вместе с Клотильдой и проследил, чтобы окна и ставни были плотно закрыты. План-Крепен, которая все еще сильно хромала, была предложена помощь, но она наотрез отказалась подниматься к себе в комнату, собираясь посидеть у камина внизу. Мари де Режий, которая выходила из своей спальни только во время трапез, уже успела подняться к себе. У слуг тоже все шло обычным порядком: Гатьен внизу играл в карты с кухаркой Мартой и племянником Люсьеном, которого обучал своему ремеслу. Остальные отправились ночевать к себе, в комнатки над конюшней.

В гостиной, где сидели маркиза с Клотильдой, собираясь во что бы то ни стало дождаться возвращения мужчин после встречи, из-за сырой погоды разожгли камин. Чтобы успокоиться и поменьше нервничать, они заварили липовый чай и подсластили его медом. Слабое, конечно, средство, но горячий липовый отвар вместе с веселыми отблесками огня в камине скрашивали минуты ожидания, которые так четко отсчитывали бронзовые часы на каминной полке…

И вдруг в одну секунду их уютный мирок был сметен. Дверь распахнулась, и в гостиную ворвались трое мужчин высокого роста, одетые в крестьянскую одежду с карнавальными масками на лицах. Двое из них сразу бросились к Мари-Анжелин, и та мгновенно швырнула в них наполовину полный чайник, но тут же получила удар кулаком, вскрикнула от боли и потеряла сознание. Маркиза тоже вскочила и бросилась на защиту Мари-Анжелин, но и ее ударили, она упала, ударилась и лишилась сознания. Она не видела, как Клотильда достала из кармана пистолет, не слышала двух почти одновременных выстрелов: того, который ранил сестру Лотаря, и того, который убил обидчика. В следующий миг Клотильда получила удар подсвечником, который непременно убил бы ее, если бы она не носила узкую бархатную треуголку, и она в свой черед повалилась на пол без сознания.

И первая пришла в себя. Приложила к кровоточащей ране салфетку, позвонила по телефону, вызвала жандармов, привела в чувство тетю Амели с помощью рюмки коньяка, выпила сама и собралась спуститься в кухню, но снова потеряла сознание. Теперь настала очередь старой дамы приводить ее в чувство. Маркиза, пошатываясь, добралась до нее и сумела заставить Клотильду очнуться. Как только она пришла в себя, то немедленно занялась связанными слугами, а через несколько минут прибыл капитан Вердо, чтобы лично осмотреть место катастрофы. В гостиной он увидел двух дам, проникся сочувствием к их состоянию и допрашивал не слишком пристрастно. Развязанных Клотильдой слуг допросил с большей настоятельностью. А трупа не обнаружил. Сообщники, очевидно, унесли его вместе с План-Крепен.

Вскоре вернулись мужчины. Они тоже были не в лучшем состоянии. Без промедления вызвали доктора Моруа, и он примчался как молния. Сначала не пожелал терять времени на осмотр и сразу предложил отправить Клотильду в больницу, чтобы там ей сделали рентген, но был вынужден сдаться. Она отказалась ехать наотрез.

– Съезжу завтра. Или послезавтра. Если рана не будет заживать. Но уверена, что все будет в порядке. Пуля прошла навылет, и мне не слишком больно.

Мари, как установил доктор, все это время крепко спала, на столике у нее лежало снотворное, стакан был наполнен водой…

Сон Мари и был докучливым вопросом, на который не могла найти ответ маркиза. Для чего девушке принимать снотворное? И еще: почему похитители План-Крепен не воспользовались оказией и не вернули Мари ее отцу, который по-прежнему настаивал на возвращении дочери? Значит, истерические крики и разговоры о непереносимом страхе могли быть скверной комедией, великолепно сыгранной этой девчонкой, достойной шайки злодеев, которые манипулировали ею как жалкой куклой. А если так, то кто как не она сообщила о возвращении План-Крепен? Маркиза без труда соединила одно звено цепочки с другим, но очень хотела знать, каким образом Мари де Режий это проделала.

Свои открытия маркиза решила хранить в тайне до приезда Альдо. Однако не потому, что не доверяла Адальберу, а потому что знала его слабость к прекрасному полу. Влюбленность Мари не оставила его равнодушным, хоть он и заявлял, что «все это глупости» и совершенно ей не верит. Но Мари, как сама она заявляла, вовсе не была лишена привлекательности. И Адальбер как-то проговорился, что ему приятны «мальчишеские иллюзии».

Но как долго тянулся день ожидания! Хотя в доме царила суета и то и дело приходили жандармы, в сопровождении – о счастье! – капитана Вердо, который, похоже, окончательно стал членом клана Водре-Шомар, как и парижане. Все пытались выяснить хоть что-то о человеке, убитом Клотильдой, но не преуспели в своих изысканиях.

Клотильда все-таки съездила в больницу и успокоила всех сообщением, что никакая опасность ей не грозит. Наконец-то обитатели усадьбы могли провести спокойную ночь и выспаться. Но только не Адальбер. Он позвонил в Венецию, поторопил Альдо и должен был встать затемно, чтобы встретить его в Лозанне.

За это время на стол супрефекта легло новое анонимное письмо, где было названо несколько имен членов Общества Золотого руна и в первую очередь фамилия его главы, но без подробностей. Очевидно, не желая привлекать внимание властей к сокровищам подземной часовни, доносчик сообщал только о «банде нобилей», которые собираются по определенным дням, чтобы «отправлять культ Сатаны». Жертва этого культа и была найдена с перерезанным горлом у подножия «черного камня», скалы, на которой видны вырезанные таинственные знаки. Ворон-доброхот каркнул еще, что до поры до времени «банда» не грешила ничем предосудительным, будучи сообществом, какие существуют во всех старинных землях, где сохранилась память о языческих культах. Опасной она стала с тех пор, как в нее приняли «злокозненного князя Морозини» и его друга египтолога.

Капитан Вердо не поверил ни единому слову доноса и постарался уладить неприятное дело на свой манер. Зная, что Адальбер должен встретить Альдо в Лозанне, он дождался, когда настанет день, сел в автомобиль и отправился к Водре-Шомарам, чтобы совершить «процедуру ареста». Прекрасно зная, что ему не окажут сопротивления и самому ему не придется применять силы, Вердо постарался, чтобы слух об аресте никуда не просочился. И действительно, арест прошел прекрасно, если может быть прекрасным арест!

Очнувшись от путешествия в недавнее прошлое, госпожа де Соммьер обнаружила, что по-прежнему сидит перед зеркалом и выглядит еще хуже, чем раньше. Между тем баночка с чудодейственным кремом была уже наполовину пуста. Но что удивительного? Она мазала кремом щеку, вытирала салфеткой слезы, потом снова мазала щеку. И так без конца. Взглянув в зеркало, маркиза в последний раз намазалась волшебным кремом и отправилась в постель. Не забыв прихватить с собой салфетку… И баночку!

Сон все не приходил, голова была забита непроясненными вопросами. Все стало еще хуже, еще опаснее. Черт знает, какой выкуп могли потребовать похитители! Если только не расправятся с несчастной без всякого выкупа! Альдо сидит под арестом, хотя Вердо вел себя выше всех похвал и проявил бездну такта! Скорее всего, с ним все обойдется. Но возможно, к нему присоединится и Адальбер… Теперь появилось два новых покойника. Один Мишель Легро, его нашли на месте встречи, которая была назначена членам Общества Золотого руна настоящими убийцами. В том, что это банда убийц, теперь не было никаких сомнений. Второй – это тот, которого убила раненая Клотильда и о котором никто ничего не знал, потому что сообщники унесли его с собой. Из катастрофы без единой царапины вышли только Лотарь и малышка Режий. Лотарь вне подозрений. Но у госпожи Амели де Соммьер есть подозрения в отношении другой персоны. И не без оснований.

Настало утро, маркиза проснулась, и ее вновь обуяли черные мысли и подозрения.

Амели де Соммьер была не из тех, кто сидит в уголке и перебирает четки, зернышко за зернышком. Четки она предоставила План-Крепен, считая, что та молится за них двоих. Маркиза была человеком действия и решила не медля приступить к делу, не обращая внимания на синяки, из-за которых выглядела как старая сводня, получившая в глаз при потасовке. Маркиза старательно мазала черно-лиловый синяк, но он пока не поддавался. А время поджимало, нельзя было ждать, когда все пройдет само собой.