Как же она нуждалась в действенной помощи! Как была бы счастлива позвать на помощь Ланглуа! Но не решилась, зная, что он поглощен делом с террористами. Даже инспектор Дюрталь, и тот исчез.

Госпожа де Соммьер против своего обыкновения спустилась к завтраку вниз – обычно она предпочитала завтракать у себя в комнате – и увидела за столом только Адальбера и Лотаря, едва заметного из-за раскрытой газеты.

– Ну и как? Хорошие новости? – осведомилась она, садясь рядом с профессором.

Профессор, не слышавший, как она вошла, подскочил, уронил газету и едва не опрокинул чашку с кофе, потом встал и поздоровался, глядя на маркизу с сочувствием.

– Ну как? Похоже, стало только хуже, – сказал он, не слишком заботясь о любезности. – Хотите, отвезу вас в Безансон, и вы посоветуетесь со специалистом?

– Только этого не хватало! Мои синяки – ерунда по сравнению с болотом, в котором мы завязли! О нас что-нибудь пишут? – осведомилась она, показав подбородком на газетные листки, которые подбирал профессор.

– Я тоже хотел узнать, пишут ли. Пока, слава богу, нет. Думаю, следователь не хочет, чтобы в печать проникли все эти бездоказательные обвинения. Они и ему не пойдут на пользу.

– Вы так думаете? Было бы еще лучше, если бы он оставил Альдо в покое, пусть сейчас он не в тюрьме, а у Вердо! Ясно же, что он не мог убить, он предъявил билеты!

– Билетов недостаточно. Ими его мог снабдить сообщник. Напоминаю, что Альдо вменено серьезное обвинение: Жильбер Дофен узнал его, увидев, как он убегал.

– А что он сам делал среди ночи за сотню километров от дома?

– То же, что остальные. Им всем пришлось далеко ехать, потому что встреча была назначена у Волчьего источника. Только Бруно де Флёруа, который живет в Салене, был почти что дома.

– А те, кто пишет нам анонимные письма, кто похитил План-Крепен, кто учинил разбой у вас доме, они ни в чем не виноваты? Альдо можно обвинять, а нового владельца Гранльё нельзя?

– Если бы кто-то сказал: я видел барона фон Хагенталя с ножом в руке! Но Карла-Августа заметили в Ивердоне, по ту сторону границы, он ужинал с местным нотариусом.

– И ему верят безоговорочно? Значит, у него сильный покровитель!

– Он не нуждается в покровителе. Он ухитряется быть всегда вдалеке от тех мест, где по его воле совершилось преступление.

В широком халате, не стесняющем раненую руку, в столовой появилась Клотильда, еще бледная, но шагающая уверенно и твердо. Она направилась к привычному месту рядом с Адальбером, и он поспешно поднялся и услужливо подставил ей стул. Госпожа де Соммьер попыталась навести порядок:

– Клотильда, разве доктор не велел вам оставаться в постели? Ваша рука нуждается в покое. Хоть рана и несерьезная, вы все-таки ранены.

– В постели мне делать нечего, – решительно отозвалась Клотильда. – Я и вчера не лежала и сегодня не буду! И я страшно хочу есть! Пишут что-нибудь в газетах?

– Почти ничего. Ведется следствие, не больше.

– Дай им Бог здоровья! А вот мне хотелось бы знать, как бандиты могли пронюхать, что Мари-Анжелин у нас? Мы сделали все, чтобы не обнаружить ее присутствия. За слуг я ручаюсь. Сама она за порог и шагу не сделала!

Госпожа де Соммьер поставила чашку на блюдце и произнесла:

– Я ненавижу слова, которые произнесу, и заранее прошу за них прощения, но я уверена, что сквозняк подул из этого дома. Больше ему дуть неоткуда.

– Вы подумали о нашей беглянке? Представьте себе, я тоже. Но ни вам, ни мне не удастся добиться от нее правды.

– Кто же тогда может повлиять на нее? – поинтересовался Адальбер.

– Вы! – в один голос заявили дамы. – Попробуйте!

Адальбер поднял голову, оставив на секунду тарелку, полную пышных булочек.

– Почему я?

– Не разыгрывайте неведение, – проговорила тетя Амели. – Мы все знаем ваши таланты, но пора посмотреть правде в глаза, хотите вы этого или нет. Мари в вас влюблена, и в тот вечер, когда добрый господин Бурдеро привез нам План-Крепен, она видела, как вы отнесли Мари-Анжелин в спальню, не скрывая своей радости. Я уверена, что она это заметила и решила, что вы любите Мари-Анжелин. Дверь ее комнаты была приоткрыта, а потом тихонько закрылась.

– Конечно, я люблю ее… Как всю остальную родню. Как любил бы младшую сестру, если бы она у меня была.

– Мари не знает про сестру. Она увидела в Мари-Анжелин соперницу.

– Черт побери!

– Именно так, не стоит спорить. У девушки не все в порядке с головой, и мы это знаем, – начала Клотильда, усаживаясь поудобнее. – По этой причине она до сих пор у нас. Мы ее жалеем. У отца ей приходится несладко, и она боится, что участь ее станет совсем горькой, когда ее сделают хозяйкой замка Гранльё. По-христиански мы ей сочувствуем. Когда она увидела вас, Адальбер, вы показались ей спасителем, о котором она просила в своих молитвах, рыцарем без доспехов…

– Глупость какая, – пробурчал Адальбер. – С чего вдруг я, когда тут есть Альдо? Но я с вами совершенно согласен, – это ненормальная девушка.

– Сейчас не до шуток, и не стоит делать из Альдо какого-то Казанову. Слава богу, на свете существуют девушки, на которых его шарм не действует. Иначе он бы давным-давно погиб, его разорвали бы на кусочки, как… Забыла имя, был какой-то греческий герой. План-Крепен сейчас бы назвала нам его имя. И…

Маркиза не смогла продолжать, горло у нее перехватило, и она заплакала, уткнувшись в салфетку. Клотильда замерла и только горестно взглянула на Адальбера.

– Конечно, я поговорю, – сказал он, встал и обнял за плечи тетушку Амели. – Я поговорю с ней в любую минуту, как только вы скажете.

– Погода сегодня хорошая, – заметила Клотильда. – Почему бы не пригласить Мари погулять после завтрака по берегу озера? В этом нет никакой опасности. А потом я позову вас к обеду. Мы выиграем время.


Робкий луч солнца скользнул по руке кардинала де Ришелье и осветил стол, за которым к этому времени завтракала и Мари. Время приближалось к часу дня. Адальбер допил кофе и улыбнулся.

– Наконец-то вышло солнышко! Печально нам было без него, а сейчас грех не прогуляться. Лично я собираюсь это сделать. Вы составите мне компанию, Мари?

Девушка вздрогнула.

– Я?

– А почему нет? Вы все время сидите дома, стали бледны. Небольшая прогулка вернет вам румянец.

Девушка вспыхнула как пион, но просить ее дважды не пришлось, она мигом сбегала за шерстяной короткой кофточкой… и зонтиком. Увидев зонтик, Адальбер рассмеялся.

– Какая вы, однако, предусмотрительная! Ничего не скажешь!

– Погода весной так переменчива!

– Не оправдывайтесь, я не хотел вас упрекнуть. В ваши годы лучше быть предусмотрительной, чем безоглядной. Куда пойдем?

– Куда хотите. Мне все равно.

– Тогда пойдемте вдоль озера. Озеро почему-то мне особенно по душе.

Они спустились вниз и некоторое время шли молча, положив руки в карманы.

Адальбер попросил разрешения и закурил сигару. Мари шла, глядя прямо перед собой, иногда искоса на него поглядывая, но Адальбер, казалось, не замечал ее взглядов. Неожиданно она услышала:

– И как это вам удалось сообщить молодчикам из Гранльё о чудесном возвращении План-Крепен?

Мари вспыхнула и остановилась посреди дороги.

– О ком это вы?

– О Мари-Анжелин. Маркиза часто называет ее План-Крепен, и мы тоже к этому привыкли. Ее, знаете ли, можно приравнять к великим умам итальянского Возрождения, к ученым-гуманистам.

Мари уже повернулась, чтобы убежать, но Адальбер крепко схватил ее за руку.

– Ну нет, так просто вы от меня не уйдете! Мы здесь для того, чтобы вы объяснились, и вы это сделаете, клянусь честью! Есть вещи, которые, на мой взгляд, недопустимы. Например, недопустимо предавать людей, которые оказали вам гостеприимство. Водре-Шомары приютили вас под своим кровом, лечили, ухаживали, держали у себя вопреки воле вашего отца, и вы отблагодарили их…

– Неправда! В доме много людей! Почему вы решили, что это я? Вы что, до такой степени меня ненавидите? – глаза Мари наполнились слезами.

– Решил, потому что кроме вас некому. Вы в этой семье чужая. Конечно, есть еще мы. Но мы любим План-Крепен!

– И вы в этом признаетесь мне?! – выдохнула Мари, побелев от гнева. – Вы признаетесь, что любите ее?

– Конечно люблю! Она член нашей семьи.

– Член семьи?! – с презрением повторила девушка.

– Не знаю, как в вашей семье, может быть, вы не любите своих родственников, но мы друг друга любим. Мы крепко связаны друг с другом, мы прошли испытание временем и опасностями. Вы еще не знакомы с Лизой, женой Альдо.

– Она, я думаю, красивая?

– Они друг другу под стать. Лиза тоже очень любит План-Крепен.

– И вы тоже ее очень любите?

– Лизу? Ну, разумеется. Хотя характер у нее не из легких, но не любить ее невозможно.

– Не будем больше о красоте и достоинствах четы Морозини. Я тоже хороша собой, я моложе всех ваших родственников. И я готова подарить вам сокровище любви. Скажите, почему вы меня не любите?

– Я никогда этого не говорил, вы очаровательны, и я собираюсь…

– На мне жениться?

Адальбер вздохнул так, что надул бы воздушный шар.

– А вот этого я тоже не говорил. Вы невеста Карла-Августа, и в день трехсотлетия вы казались вполне довольной вашей помолвкой.

– Я смирилась. И тогда я еще не встретила вас!

Признание было сделано таким трагическим тоном, что Адальбер не смог удержаться и рассмеялся.

– Неужели вы это всерьез, глупышка? Да вы совсем меня не знаете. Я закоренелый холостяк и не женюсь никогда в жизни.

– Вы не можете этого знать, не такой вы и старый.

– Вы спокойно могли обойтись без этой дежурной любезности. Несмотря на старость, всякий раз, когда речь заходит о женитьбе, я чувствую себя недозрелым юнцом. Подумайте сами, как мне ужиться со спутницей жизни? У меня Египет, раскопки, написание книг и комфортная жизнь в Париже, которую мне обеспечивает верный Теобальд, сокровище среди прислуги. Он, кстати сказать, всякий раз, когда до его оттопыренных ушей доходит смутный слух о моей женитьбе, собирает вещи, намереваясь меня покинуть. А я этого не переживу. Девице же де Режий написано на роду предками или произвести потомство, или уйти в монастырь. Так что не будем больше о моей женитьбе. Но если вы хотите хоть как-то помочь нам в наших бедах, ответьте на мой вопрос, и забудем об этом.

– А вы не скажете мадемуазель Клотильде?

– Ни слова… Если найдем План-Крепен живой. Если же нет, дело попадет в руки полиции, а долг полиции знать все.

Мари отвернулась к озеру и опустила голову.

– Я позвонила в замок Гранльё. Не называя себя, конечно.

– И кто вам ответил?

– Мужской голос, но не Карл-Август. С иностранным акцентом.

– Не знаю, заметили ли вы, но Карл-Август тоже говорит с акцентом. Он австриец.

– Да, но я так к нему привыкла, что не замечаю. В любом случае подошел не он.

– И что же вам ответили?

– Ничего… Меня поблагодарили. А потом попросили подождать минутку, и тот же голос сказал, что если я услышу ночью шум, то не должна выходить из комнаты. Будет лучше, если я приму снотворное и спокойно просплю эту ночь. Так я и сделала. Мне уже давали снотворное, чтобы я лучше спала, так что меня никто ни в чем не заподозрил.

– Я бы на вашем месте не был так в этом уверен. А скажите-ка мне… Долго вы еще собираетесь здесь гостить?

Глаза Мари мгновенно наполнились слезами, ее испуг был неподдельным.

– А куда мне идти? К отцу? Он принудит меня выйти замуж за человека, которого я боюсь. Мне негде больше спрятаться!

– А почему не в монастыре? Мне кажется, что монастырь Благовещения подошел бы для вас как нельзя лучше.

– Я терпеть не могу монастырей. Мне кажется, что люди там сидят замурованные. У меня нет призвания к монашеской жизни.

– Если у вас нет никакой родни, я не вижу для вас иного выхода.

– А я вижу. Если я стану вашей же…

Запас терпения Адальбера истощился.

– Даже не думайте! Я сказал, и вы меня прекрасно поняли. Вы же не дурочка какая-нибудь! Не будем возвращаться к этому нелепому разговору!

Он не знал, как выйти из этой дурацкой ситуации. На помощь ему пришло само небо. Из-за грозного форта Жу ветер пригнал большую темную тучу, и на землю упали первые капли дождя.

– Подумать только, снова дождь! Пойдемте в дом.

Адальбер взял Мари за руку, но она не сдвинулась с места.

– Вы, правда, никому не скажете? Поклянитесь.

– Хотите, чтобы я землю ел? Повторяю: Водре-Шомары ничего не узнают, если не случится несчастье и…

– Я поняла. А все остальные?

– Остальные, как вы их называете, имеют свое мнение о похитителе и о вашей роли в этом деле, но они умеют держать язык за зубами, когда это необходимо. А теперь если хотите промокнуть, то можете по-прежнему стоять здесь. Лично я возвращаюсь.

Адальбер побежал в сторону дома. И увидел на дорожке Лотаря.