Галина Островская - Талисман жены Лота

В глазах той смеялись ледяные злобные осколки, скользкие руки-стебли обвивали сидящего, все плотнее и плотнее затягивая мертвый узел.

– Я не спас тебя, – услышала она слабый задушенный стон Вульфа, – я обрек тебя на мучения...

Отблеск огня пал на его лицо, готические шпили вонзились в горло.

– Я опоздал... Казнь перенесли...

Аглая очнулась. Дорога к счастью показалась ей невероятно короткой – всего несколько метров. Надо лишь одолеть их... Надо... Сейчас... Но как? Ноги не слушались, словно она стояла по пояс в озере с раскачивающимся дном.

От оконного проема отделилась плотная тень. Стылым сургучом запечатало глаза Аглае.

Больше она ничего не видела – ни Вульфа, ни комнату с вдруг исчезнувшим потолком, ни самого Ангела Смерти.

Остамело тело, игла боли проколола насквозь оба виска, мертвые пальцы беззвучия сжали горло.

Но душа все видела. Она видела, как тень выросла, как взметнулись ее многослойные крылья, как нечеловеческая эта сущность начала поглощать жизнь молодого мужчины. Его – Вульфа! – жизнь.

Она, Аглая, была ничтожной песчинкой пред стихией смерти – механической парализующей стихией. Не песчинкой даже. Ничем, никем.

Душа ее припала к ногам любимого, но была сметена безжалостной рукой, беспалой силой.

Душа ее метнулась к Богу. Бог молчал.

Чудовищный смерч тишины поглотил последний бой купленных у старухи часов, стоящих там, внизу, в кабинете. Стрелки вмерзли в циферблат, остановившись вместе с жизнью.

– Нет! – закричала Аглая.

Не она – ее душа.

– Нет!!! – раздался крик сожженной на костре.

– Нет... – мертвые камни Мертвого моря содрогнулись от стона жены праведного Лота.

Многокрылая Ангел-Машина, потусторонняя мощь замерла.

Аглая в ту же секунду поняла смысл сплетенных в магическую формулу букв на талисмане.

ВОЗЖИВИ. НАДЖИВИ. ЖИВИ.

– Возживи – надживи – живи, – произнесла она громко, глядя на талисман, который непонятно как оказался на полу, в центре комнаты.

Бирюзовые пластины его сошлись в пирамиду.

Золотые спирали стали тоннелями в огнедышащий мир творения.

Сквозные знаки-бобы – зернами Мира Тонкого.

Аглая глянула на Вульфа... тот шелохнул рукой.

– Ты пришла, – шепнул он. – Ты.

Аглая перевела взгляд обратно. Чудотворный талисман исчез.

– Теперь уйди, – было велено ей свыше.

* * *

Не оглядываясь, она знала, что нельзя оглядываться, быстро вышла из комнаты, сбежала по узкой, кричащей «Вернись!» лестнице вниз, распахнула дверь и, обливаясь слезами, чувствуя внутри неимоверную боль разлуки, отраву трижды пригубленной... лишь пригубленной... не отторжествовавшей любви... вытирая текущие слезы белыми легкими прядями... она метнулась в переулок за углом.

Камни скользили под ногами. Каблуки застревали в старинной кладке. Аглая сбавила шаг... пошла еще медленнее... остановилась. Она не узнавала дорогу.

Улочка уперлась в тупик. Мрачный тупик, в который не могло проникнуть солнце. Аглая в задумчивости повернулась и сделала, было, шаг обратно...

В метре от ее ног, в лохмотьях, в тряпье каком-то сидел... Юрчик.

Он хитро смотрел на подружку через прищуры скифских глаз и скреб ногтями жесткую бородку.

Аглая, задыхаясь, пыталась что-то сказать ему. Наконец выжала:

– Ты... Ты что тут делаешь?! Здесь!

Юрка знакомо усмехнулся и замычал.

– Юрка! – испугалась Аглая. – Что ты тут делаешь?!

Больной замычал еще громче и скинул с себя выражение Юркиного лица.

Черты... да! черты были похожи... очень! Будто вырезаны одной рукой из единого валуна... Но сейчас это был не Юрка... это был кто-то... нищий...

Он смотрел на нее умоляюще, и одновременно торопливо искал что-то в кармане пыльного пиджака.

Аглая сделала шаг назад, отрицательно мотая головой.

– Он хочет дать милостыню – мне! – мелькнула догадка.

– Нет... – сказала она... – Нет! Нет!

Нищий, встал на колени и промычал что-то нечленораздельное.

– Нет, не надо, спасибо, – попятилась Аглая от протянутого к ней трясущегося беспомощно кулака.

– Возьми, не обидь! – просил нищий сипло и полз к ней на коленях.

– Возьми, не обидь! – молил он.

Аглая отступила на шаг.

– Бери... Бери! Это – тебе! – лицо нищего светилось мукой.

Она протянула ладонь к грязной раковине кулака ...блаженного.

...Убогий небожитель посмотрел на женщину, принявшую дар, с восхищением и преданностью. Он снова замычал – облегченно – уткнул голову в горячие макушки камней и разрыдался. Аглая нагнулась, поцеловала его в заполщенные волосы.

– Да поможет тебе Бог! – сказала и ушла.

Печать вложенного жгла ладонь до кости, Аглая шла по странной яффской улочке без номеров на домах, шла медленно и отрешенно. Потом повернулась, почти побежала обратно.

Сужающийся колодец улочки уперся в тупик.

Никого!

Она снова поднялась вверх, внимательно рассматривая стыки прилепленных друг к другу старых яффских домов.

Ни души!

Куда он делся?! Куда!? Здесь нет ни входов, ни выходов. Стена из стен! Выцарапанный рукой времени тоннель, упавший в тупик. Не в окно же влез! Вон то – узкое, как щель в забрале средневекового рыцаря. Или вон в то – сжатое с четырех сторон мертвой кладкой камней!

Аглая достала сотовый телефон, лихорадочно набрала номер.

– Юрка! – крикнула она ответившему сонно голосу. – Юрка, ты где?!

– Странный вопрос, Аглаюшка, – захихикало в трубке.

– Спишь... – чуть успокоилась женщина.

– Нет, Аглаюшка, я не сплю. Я бодрствую. И более того – стою на страже.

– На какой страже?.. – смешалась Аглая.

Журчание заполнило механическую коробочку аппарата.

– На страже твоих интересов, дорогая.

– Не поняла... – вовсе растерялась Аглая.

– Ну не поняла, так не поняла... – успокоил ее товарищ ласково. – Главное, что удостоилась...

– Чего удостоилась? – ошарашено выдохнула женщина.

– Подарочка удостоилась. И еще кой-чего, – растягивая слова, промурлыкал Юрчик.

– Ты... это... знаешь?.. – недоверчиво спросила...

– Я!? – обрадовался Юрчик. – Конечно, знаю! А ты как думала?! Думала, я не имею к подарочку никакого отношения? Я не причастен, думала? Я, Аглаюшка...

Связь оборвалась.

Аглая снова и снова набирала номер. Ни звука.

Она присела на ступеньку у двери, невесть как не увиденной прежде, положила телефон рядом с собой... И только тут поняла, что держала его той самой рукой, в которую был вложен дар.

Она повернула руку ладонью кверху. Та была пуста... Пуста!

Раскрыла другую ладонь. Ничего.

Посмотрела под ноги: лысые горбатые булыжники.

Что дал нищий? Что!? Куда оно делось?!

Ладонь нестерпимо жгло. Аглая смотрела на нее, как в зеркало – пристально.

На ладони ничего не было.

Кроме линий. Среди которых появилась новая – линия Счастья. Но Аглая ее не разглядела.

– Посмотри на небо, – сказал чей-то голос, незнакомый и властный.

Аглая послушно исполнила приказанье.

...огромные белые кони неслись по золотому дну неба...

...розовые пирамиды облаков рассыпались под их тяжелыми копытами...

...колонны огненных лучей били мощными руками в бубны планет...

– Пойдем, – сказал Молодой Ангел Жизни Аглае, сидящей на истершейся ступеньке, и повел ее по златокрученной лестнице в небо, заботливо прикрывая сильным крылом от нечаянностей.

– Пойдем, – сказал он, – ты сможешь дойти.

...Стражи мироздания не сдвинули свои огненные копья перед ней...

...Небесное воинство приветственно вскинуло блестящие томагавки и пропустило ее сквозь плотные ряды свои...

...Звезды, как голубые птицы, разлетелись по сторонам, всполошенные гулкими шагами земной пришелицы, молча следовавшей по ледяному органному мосту в абсолютную Высь.

Молодой Ангел жизни завернул бесстрашную женщину в теплое крыло... ладанным дыханьем согрел ее босые ноги...

В Беспредельность они скользнули вместе...

– Ты можешь вернуться, – шепнул Ангел на ухо Аглае, когда они очутились у Врат Преображения. – Я дальше не пойду... Мы, ангелы, гибнем там... Нам нельзя...

– Нет, – упрямо мотнула головой женщина. – Я должна...

* * *

– Я должна, – шепнули губы сидящей на каменном пороге женщины. – Я должна...

Ветер-странник, вольный и сильный, стоял перед ней. У него были длинные черные волосы и медно-янтарные глаза, сквозь которые любил смотреть Бог.

...Мужчина, резко щелкнув ключом, отпер дверь, исчез в ее проеме... Через минуту вернулся со стаканом воды.

* * *

– Будь осторожна, – очень серьезно сказал Молодой Ангел Жизни. – Один неверный шаг...

– Я знаю, – ответила она.

– Иди, не бойся, – сказал Ангел и исчез.

* * *

...Врата открылись, и Аглая пошла по пурпурно-красной лаве, стекающей с нижнего яруса храма Света. Она не чувствовала собственного тела, но оно послушно и легко подчинялось ей, идущей по откосу вверх. Вокруг никого и ничего не было, но женщина знала, как плотно заселен этот мир, кажущийся пустынным. Ртутно поблескивающий Мир молчал и выжидательно наблюдал за пришелицей, не причиняя ей вреда.

Очутившись на зыбкой перемычке между ярусами, она чуть было не глянула вниз. Но тут же поняла: нельзя! Останавливаться было тем более опасно.

Сразу за первым ярусом бушевали миры духов Огня. Старых – желтых, и Молодых – оранжевых. Они плясали вокруг воинственные шаманские танцы, но не трогали женщину из столь беззащитной земной плоти. Тигровые их глаза смотрели на нее тысячами раскаленных камней, но не обжигали. Духи знали, что однажды она уже не убоялась...

Она и сейчас не боялась.

* * *

– Я не боюсь, – еле слышно прошептала Незнакомка.

– Я не боюсь, – повторила она.

Мужчина взял Аглаю на руки и внес в свой дом. Отодвинув ногой мольберт, на котором стояла еще не начатая картина, он опустил Незнакомку на кушетку, застеленную легким покрывалом. Она, верно, спала... Она, похоже, измучилась и уснула... Или что-то случилось? Уж очень она бледна...

...Утром он натянул холст – сколько времени до этого ничего не мог писать! – развел краски... В голове пульсировало... Он понял, что картина должна называться «Гостья из Будущего». Он услышал это название...

Бесконечные наброски выкидывались один за другим, но вместо гостьи являлись угрюмые скалы, дышащие жаром и древностью, готические соборы, озаренные кострищами... По тонкой серебряной нити скользила чья-то тень... Одинокая тень над бушующей стихией неверия...

Образ никак не давался. Вконец измученный, не понимающий, чего от него хотят – и, главное, кто от него этого хочет – он вышел посмотреть на море.

Шлем Вечного Воина – Солнца торжественно сиял на гранитной плите Средиземного моря.

* * *

Пройдя, не повредившись о гильотину следующей границы миров... тихий звон далеких колоколов лег живой патиной ей под ноги... она поплыла, подхваченная зелеными водами ливня Предочищенья. Бурные потоки бросали лодочку ее маленького тела в водовороты музыки и несли к новой вершине – голубому ярусу Храма Ясного Света...

* * *

– Я так долго ждал тебя, – прошептал художник. – Моя мечта... мое будущее... Мое счастье... прилетело на мой порог... Гостья-птица... Любимая... Как ты дошла... Господи! Из какого мира ты явилась!

– Я ждал тебя всю жизнь... – еще раз проговорил он, не зная, что та, на чье лицо лег жемчуг восторга и оно перестало быть напряженным и жестким, летит сейчас по синим пустынным планетарным далям, приближаясь к новым бесконечностям – ослепительным и недосягаемым.

Ангелы молча молились.

– Она дойдет! – наконец раздался голос Молодого Ангела Жизни, израненное крыло которого вновь стало крепким и сильным.

– Дойдет! – прокричали другие Ангелы, светлой ратью выстроившиеся внизу и наблюдавшие ее восхождение от самого основания Пирамиды Света.

– Он помог ей! – радостно запрыгал белокудрый малыш, с ямочками на толстеньких упругих щечках, невесть как затесавшийся в толпу взрослых ангелов.

– Он помог!

– А кто подсобил? – самодовольно почесывая брюшко, спросил коренастый Ангел с прокуренной земными скитаниями бородкой и мощными руками, которые медленно превращались в крылья. – Что бы она без меня делала!

...На царском троне восседала Вечная Любовь – многоликая и неприступная. Седые космы падали на иссякшую грудь, трещинами в гранитной скале одиночества были ее морщины.