Сесилия Ахерн - Там, где ты

– Нет, в эти выходные не смогу, прости. Слишком много работы.

– Ну, хорошо, хорошо, а если мне приехать в Дублин на несколько часов? Я даже не останусь на ночь, просто выпьем кофе или что-то еще. Немножко поболтаем, и я тут же уеду, обещаю. – У нее вырвался нервный смешок. – Просто мне хочется как-нибудь отметить этот день вместе с тобой. И повидать тебя.

– Не могу, мам, извини.

Она замолчала. Слишком надолго.

Трубку бодро перехватил папа:

– С днем рождения, доченька. Понимаем, ты занята, поэтому возвращайся к своим делам, от которых мы тебя оторвали.

– А мама где?

– Она это… М-м-м… Пошла дверь открыть… – Папа умел врать не лучше меня.

Она плакала.

– Ну ладно, детка, удачного тебе дня. Постарайся весело провести время, хорошо? – нежно добавил он.

– Хорошо, – тихо ответила я, в трубке щелкнуло и стало тихо.

Я тяжело вздохнула, положила трубку на место и сбросила подушку с головы. Дала возможность глазам привыкнуть к яркому свету, от которого не защищали мои дешевые занавески. Было десять утра, понедельник, мне предстоял выходной. И ни малейшей идеи по поводу того, что с ним делать. В свой день рождения я бы предпочла выйти на службу, а так придется занять его недавно зашедшим в тупик делом о пропавшем ребенке. Маленькая девочка по имени Робин Герэйти исчезла из садика перед своим домом, где играла. Вроде бы все указывало на то, что к исчезновению причастен их немолодой сосед. Но, как мы ни старались, нам не удавалось ни доказать его вину, ни вынудить его признаться. Недавно я начала брать подобные дела домой, потому что все равно была не в состоянии отключиться от них по окончании рабочего дня, когда досье запирали в сейф.

Я перевернулась на спину и боковым зрением заметила рядом с собой большой бугор. Он расположился на соседней половине постели, а по подушке разметались космы темно-каштановых волос. Я вскочила, подхватила простыню и поплотнее завернулась в нее. Бугор задвигался, повернулся ко мне, раскрыл глаза. Усталые, налитые кровью.

– Я думал, ты уже никогда не возьмешь трубку, – проворчал он.

– Ты кто? – с отвращением спросила я, отходя подальше и таща за собой простыни, так что он распластался на постели совсем голым. Он улыбнулся, сонно потянулся, подняв руки над головой, и заморгал.

Я застонала. Предполагалось, что это будет такой беззвучный, внутренний стон, но он вырвался из моих губ.

– Так, сейчас я иду ванную, а когда вернусь, тебя здесь уже не будет. – Я схватила какие-то шмотки, предположительно принадлежащие ему, и швырнула их на кровать.

Потом собрала собственную одежду, сваленную на стуле, крепко прижала ее к груди и с грохотом захлопнула дверь. Через секунду вернулась, чтобы забрать бумажник, что ему очень не понравилось. Но меня это не волновало – я не собиралась оставлять его здесь.

В особенности после последнего раза.

Я сидела в ванной долго, до тех пор, пока мистер Рэнкин из соседней квартиры не начал колотить в дверь и кричать мне и всем остальным жителям дома, что у него сейчас лопнет та часть организма, о которой мне не приходит в голову подумать. Я тут же открыла дверь и вернулась к себе, надеясь, что волосатый незнакомец уже испарился. Не тут-то было. Он как раз запирал дверь изнутри.

Я медленно направилась к нему, не зная, что сказать. Похоже, он тоже не знал, но его это не волновало.

– Мы с тобой?.. – спросила я.

– Два раза. – Он подмигнул, и у меня все внутри перевернулось. – Кстати, пока ты меня окончательно не выгнала, хочу предупредить, что какой-то парень позвонил в дверь, когда ты была в ванной. Я сказал ему, что он может подождать, если хочет, вот только ты, скорее всего, его не узнаешь, – снова ухмыльнулся он.

– Какой парень? – Я напряглась.

– Ну вот, я так ему и сказал: ты его не вспомнишь!

– Он все еще тут? – Я посмотрела на закрытую дверь.

– Вряд ли. Кому охота торчать под дверью чужой спальни! Особенно если внутри голый волосатый мужик.

– Ты открыл дверь голым? – со злостью спросила я.

– Я думал, это ты. – Он пожал плечами. – Впрочем, этот тип оставил свою карточку. – Он протянул мне визитку. – Полагаю, нет смысла давать тебе мой номер телефона?

Я покачала головой, забирая у него карточку.

– Спасибо, э-э-э… – Я замялась.

– Стив. – Он протянул руку.

– Приятно познакомиться. – Я улыбнулась, а он засмеялся.

Он был вполне славным парнем, но я не могла дождаться, когда он начнет спускаться по лестнице.

– Вообще-то мы уже встречались, – напомнил он, направляясь к выходу и не оборачиваясь.

Я молчала и пыталась сообразить, когда это могло быть.

– На прошлогодней рождественской вечеринке у Луизы Драммонд… – Он остановился и взглянул на меня с надеждой.

Я нахмурилась.

– А, не важно. – Он махнул рукой. – Все равно ты завтра утром все забудешь. – И он ушел.

На какой-то момент у меня проснулось чувство вины, а потом я припомнила, что держу в руках визитную карточку, и неприятные мысли рассеялись. Но когда я прочла имя, колени подогнулись.

Получалось, что мистер Бартон открыл клинику в Дублине – Скатах-хаус на Лисон-стрит. Стоп, минутку. Доктор Бартон. Значит, он наконец-то сдал свои экзамены.

Я возбужденно заплясала на лестнице. Потом услышала шум спускаемой воды. Мистер Рэнкин покинул туалет с газетой в руке и увидел, что я танцую.

– Вам опять туда нужно? Мне в ближайшее время не понадобится. – Он махнул газетой.

Я ничего не ответила и вернулась в спальню. Мистер Бартон здесь. Он отыскал меня через три года после моего переезда, и теперь только это имело значение. По крайней мере, один старый носок нашелся.

– А-а, доктор Бартон. – Джек уселся на сиденье автомобиля и поплотнее прижал трубку к уху. – Теперь вспоминаю, почему сделал эту пометку. На самом деле это связано не со мной лично. Я звоню по поводу приятельницы, которая должна была вчера прийти на прием к доктору… – Он замолчал, потому что фамилия вылетела из головы.

– Бартону, – закончила за него секретарь, и он услышал, как зазвонил еще один телефон. – Извините, сэр, можете подождать минутку?

– Да. – Джек слушал группу «Дюран-Дюран», заглушившую разговор, и пытался продумать план дальнейшей беседы.

Он быстро записал в свой блокнот фамилию и адрес доктора Бартона. Позже он просмотрит пропущенные звонки, входящие и исходящие, записанные в телефоне Сэнди за последние несколько дней, и попытается реконструировать события и разобраться, где она успела побывать. Даже если для этого понадобится обзвонить всех подряд из ее записной книжки.

Секретарь вернулась к телефону:

– Извините, пожалуйста, сегодня так много работы. Чем я могу вам помочь?

– Не могли бы вы сказать, приходила ли вчера на прием моя приятельница Сэнди Шорт?

– Простите, мистер…

Джек напряг воображение.

– Ле Бон, – выговорил он – пожалуй, недостаточно быстро.

Почему Ле Бон?

– Простите, мистер Ле Бон, но мы не даем информацию о пациентах.

– Конечно, не даете, я все понимаю, но мне не нужна никакая личная информация. Моя приятельница серьезно болела в последнее время, но не хотела идти к врачу, боялась, что все окажется гораздо серьезнее, чем она предполагает. У нее проблемы с желудком: он беспокоит ее уже несколько месяцев. Я записал ее на прием, и она сказала, что посетила вчера доктора Бартона, но подозреваю, она нас всех обманула. Ее родные очень волнуются. Не могли бы вы просто подтвердить, приходила ли она? Мне не нужны никакие подробности личного свойства.

– Вы хотите узнать о Сэнди Шорт?

Он откинулся на спинку сиденья.

– Да, о Сэнди, – радостно подтвердил он. – Ее записали на час дня.

– Понятно. Ну что ж, боюсь, ничем не могу помочь, мистер Ле Бон. Потому что это не клиника, а психотерапевтический кабинет. Так что мы не могли записать ее на прием по поводу проблем с желудком. Могу ли я еще чем-то вам помочь? – Теперь ее голос звучал твердо и даже раздраженно.

– М-м-м… – Лицо Джека стало багровым от смущения. – Нет.

– Спасибо за звонок. – Она повесила трубку.

Он уставился на запись в ежедневнике Сэнди: визит к врачу в час дня. Неожиданно зазвонил ее телефон, и на экране высветилось имя – Грегори Б. Сердце в груди Джека загрохотало, как барабан. Он не ответил на звонок и почувствовал облегчение, когда тот наконец-то смолк и прозвучал сигнал оставленного сообщения. Джек взял телефон и включил запись.

«Привет, Сэнди. Это Грегори. Я пытался дозвониться несколько раз, но ты не берешь трубку. Полагаю, опять отправилась исследовать таинственные бездны. Звоню, просто чтобы сказать, что мужчина по фамилии… Кэрол, как там его зовут?..»

Джек услышал голос секретаря:

«Мистер Ле Бон».

«Да, конечно. – Грегори снова заговорил в трубку. – Какой-то мистер Ле Бон – полагаю, имя не настоящее, – он засмеялся, – звонил нам и разыскивал тебя. Желал знать, приходила ли ты вчера на прием по поводу болей в желудке. – Его голос стал спокойнее. – Просто будь поосторожнее, ладно? Маловероятно, чтобы ты нашла себе какую-нибудь нормальную работу, официанткой или нечто подобное. Так что вряд ли тебя преследуют разные психи. Вообще-то ты могла бы ходить по домам и продавать Библию. Кстати, вчера вечером ко мне приходила симпатичная женщина, с ног до головы в твиде. Я сразу подумал о тебе и потому взял ее визитку. Смотри, может, стоит связаться с ней?! Очень красивая, возвышающая дух карточка со Спасителем, жалобно взирающим на нас с креста. И напечатана на бумаге, сделанной из макулатуры, так что она, наверное, и впрямь полна любви. – Он снова засмеялся. – Впрочем, вряд ли ты выдержишь в твидовом костюме каждый день с девяти до семнадцати. Кстати. Не знаю, слышала ли ты об этом, но именно так большинство людей и живет. Благодаря этому они могут пользоваться свободным временем вне рабочих часов. Это называется «жизнь». Ж-и-з-нь. Можешь уточнить это слово в словаре, если случайно найдется минутка. В любом случае…» – Он вздохнул и немного помолчал, словно соображал, что бы еще сказать, вернее, словно точно знал, что должен сказать, но колебался.

Джеку такое молчание было хорошо знакомо.

«Ладно. – Голос неожиданно зазвучал более громко и по-деловому. – Я тебе скоро перезвоню».

Громкий стук в стекло со стороны пассажирского сиденья заставил Джека подпрыгнуть на месте и уронить телефон. Он повернул голову и увидел мать Алана, скверно одетую круглолицую женщину, которая пристально вглядывалась в окно. Он наклонился и опустил стекло.

– Здравствуйте, миссис О^’Коннор.

– Это кто? – Она просунула голову в машину.

На ее подбородке пробивались жесткие волосы, а искусственные зубы раскачивались в деснах, когда она говорила.

– Я тебя знаю? – Брызги слюны попали Джеку на губу.

– Да, миссис О^’Коннор. – Он вытер рот и повысил голос, так как знал, что она плохо слышит. – Я Джек Раттл, брат Донала.

– Боже милостивый! Брат малыша Донала! И что ты тут делаешь в машине? Ну-ка выходи и дай на тебя взглянуть!

Шаркая коричневыми бархатными шлепанцами, она обошла его и, медленно жуя ртом, в котором болтались зубы, осмотрела с ног до головы. Похоже, на ней был тот же наряд, что и лет сорок назад. «Обходись тем, что есть, и исправно штопай дырки», – этот принцип составлял неотъемлемую часть жизни семьи. Миссис О^’Коннор приходилось использовать любую тряпку, чтобы одеть двенадцать детей, которых она растила без мужа, являвшегося домой с единственной целью и немедленно испарявшегося, стоило ему получить желаемое. Джек вспомнил, как однажды в детстве Алан отправился куда-то вместе с Доналом в белых шортах, сшитых из наволочки. Не похоже, чтоб это когда-либо волновало Донала, и он никогда не насмехался над другом, как это делали другие дети. Впрочем, задевать Алана было небезопасно: он всегда был готов выпустить кишки всякому, кто хотя бы бросит на него косой взгляд. Он и Донала защищал. Исчезновение друга он пережил особенно болезненно.

– Ну-ка, ну-ка, какие мы стали?! Совсем большой мальчик! – Она погладила Джека по руке и взъерошила ему волосы, как если бы он оставался подростком. – Точная копия отца, упокой, Господи, его душу. – Она перекрестилась.

– Спасибо, миссис О^’Коннор. Вы тоже прекрасно выглядите, – соврал он.

– Да брось ты. – Она махнула рукой и зашаркала к своей квартире на первом этаже многоэтажного дома.

Две спальни и двенадцать детей – он не представлял, как она с этим справлялась. Ничего удивительного, что Алан проводил так много времени в доме Раттлов, где мать Джека старалась получше накормить его.

– Алан дома? Я пришел поговорить с ним.

– Нет его. Он в конце концов переехал к этой своей девице. У них теперь собственный дом, ты разве не знал? Он ее не бросает только из-за дома, а она его – из-за ребенка, не сомневайся. Этим одиноким мамашам теперь дают такое жилье! Не то что в мое время! Хотя чем я не мать-одиночка? То есть по документам нет, но на самом деле да, если не хуже, – продолжала она, открывая дверь.