Ему следовало быть умнее. С первой встречи он внутренне насторожился, но вместо того, чтобы отдалиться, все больше с ней сближался. Он не принесет ей счастья, а она может стать для него настоящей катастрофой. С ней невозможно будет поддерживать легкие приятные отношения, а лишь такие, что затягивают все больше и больше в медленно разгорающийся огонь страсти.

Он уже чувствовал ее готовность сдаться, что таило в себе сильнейший соблазн, он слышал это в ее слабом беспомощном вздохе. Ощущение рядом гибкого, податливого тела все больше возбуждало его, вызывая растущее желание, которое ему приходилось сдерживать. Он не хотел этой близости, и, однако, желал ее так, как до сих пор никакой другой женщины.

Он заставил себя оторваться от нее, но не выдержал, снова взял ее лицо в ладони и жадно поцеловал, желая насытиться ею. Но чем больше он получал, тем большего хотел.

Такая женщина способна погубить мужчину. С самого детства он решил, что никогда не позволит женщине причинить ему боль. Мадди такая же, как все они, твердил он себе, и при этом буквально тонул в ее очаровании. Она не может быть иной.

Когда он снова отстранился, у Мадди подкосились ноги. Она не могла говорить, не могла улыбаться, а только ошеломленно смотрела на него, видя в его глазах не страсть, не желание, а злость. И не понимала, откуда взялась эта злость.

— Я отвезу вас домой, — сказал он.

— Подождите.

Ей нужно было прийти в себя, снова почувствовать под ногами твердую почву. Он отпустил ее, и она подошла к уличному фонарю и оперлась о прочный металлический столб. Свет омывал ее ослепительно-белым сиянием, а его оставлял в тени.

— У меня такое ощущение, что вы недовольны тем, что случилось.

Он ничего не ответил. Она подняла на него взгляд и увидела, что его глаза могут быть холоднее камня. Ей стало больно, и за себя и за него.

— Раз я этого не чувствую, значит, остался в дураках.

Она почувствовала, что сейчас расплачется, и с трудом взяла себя в руки. От родителей она унаследовала не только пылкость эмоций, но и гордость.

— Я сама доберусь домой, спасибо.

— Я же сказал, что отвезу вас.

К ней вернулась уверенность — возможно, от его властного тона.

— Рид, я уже взрослая. И давно сама за себя отвечаю. До свидания.

Мадди подошла к перекрестку и подняла руку. Судьба над ней сжалилась и сразу послала свободное такси. Не оглянувшись, она уселась в машину.

Он долго смотрел ей вслед, продолжая стоять недвижимо после того, как машина свернула за угол. Он обоим им оказал огромную услугу, твердил он себе, снова и снова стараясь убедить себя в этом, вспоминая, какой маленькой и хрупкой она казалась в ярком свете фонаря.

Потом круто повернулся и зашагал прочь. Было уже далеко за полночь, когда он подходил к своему дому.

Глава 5

Мадди стояла на сцене у левой кулисы в ожидании реплики Ванды. Остальные танцовщики заняли указанные им позиции. Перед авансценой находился Макки и внимательно следил за репетицией. Помимо него в зале были помощник режиссера, осветитель, их помощники, аккомпаниатор и нервничающий композитор, рабочие сцены и тот, который всем этим руководил, — постановщик.

— Послушай меня, милочка, — сказала Ванда, исполняющая роль стриптизерши Морин Км ор, подруги Мэри, — ты только попусту тратишь время на этого парня. Ничего хорошего у тебя с ним не выйдет, можешь мне поверить, одни проблемы.

— Он-то как раз и решит все мои проблемы! — выкрикнула Мадди и направилась к несуществующему бару на пустой сцене. Она налила себе невидимый напиток, закинув голову, одним махом опустошила стакан и усмехнулась. — Он — тот билет, за которым я простояла в очереди всю свою жизнь!

— У тебя есть бриллианты, беби. — Ванда подошла к ней и провела пальцами по ее кисти, будто поглаживая браслет с бриллиантами. — Так вот, спрячь их в депозитный сейф, потому что, когда он узнает, кто ты такая, он сбежит прежде, чем ты успеешь…

— А он этого не узнает, — заявила Мадди. — Никогда не узнает! Ты думаешь, такой парень может зайти в эту жалкую нору? — Она с отвращением оглядела пустую сцену. — Говорю тебе, Морин, у меня появился шанс. Впервые в жизни.

Аккомпаниатор сыграл несколько тактов ее номера, но Мадди пропустила момент.

— Мадди! — вернул ее к действительности не терпеливый окрик постановщика.

Досадуя, что испортила сцену, она чертыхнулась.

— Простите, Дон.

— Ты работаешь только на пятьдесят процентов, Мадди. А мне нужно сто десять!

— Вы их получите. — Она потерла шею, где чувствовала боль от напряжения. — Только дайте мне минутку отдохнуть, хорошо?

— Хоть пять! — раздраженно крикнул он, так что танцоры смущенно поежились и только потом разошлись.

Мадди ушла за левую кулису и села там на ящик.

— У тебя что, неприятности? — спросила Ванда, присев рядом и оглядываясь, не слышит ли кто-нибудь.

— Я в бешенстве, что сорвала сцену.

— Ты знаешь, я не люблю лезть в чужие дела, но…

— У тебя вечно наготове это но.

— Ты уже почти неделю работаешь спустя рукава. Тебе нужно подтянуться.


Мадди не стала этого отрицать и грустно подперла голову рукой.

— Скажи, почему мужчины такие ослы?

— По той же причине, по какой небо — синее. Просто они такими созданы.

В другой раз Мадди рассмеялась бы, но сейчас только мрачно кивнула.

— По-моему, без них лучше.

— Намного лучше и спокойнее, — согласилась Ванда. — Правда, без них не так интересно жить. Это ты из-за своего парня переживаешь?

— Никакой он не мой, — вздохнула Мадди. — Но я все равно переживаю из-за него. Как бы ты поступила, если бы он целовал тебя так, будто не в силах от тебя оторваться, а потом вдруг оттолкнул в сторону, словно тебя и не было?

Ванда сильно растерла подъем стопы, затем подняла ногу, чтобы расслабить мускулы.

— Ну, я думаю, просто забыла бы про него. Или снова заманила, пока он не окажется на крючке.

— Я не собираюсь его ловить, — пробормотала Мадди.

— Зато, вижу, сама ты уже попалась. — Ванда растягивала другую ногу. — Заглотнула крючок и болтаешься на нем.

— Да уж… — Жизнерадостная по характеру Мадди тяжело переносила свое уныние. — Беда в том, что он это понял, только моя любовь ему не нужна.

— Может, лучше сначала разобраться, что тебе нужно.

— Да, но для этого нужно знать, в чем тут дело.

— Ты про него?

— Ну а про кого же? — грустно улыбнулась Мадди.

— Тогда бери пример со своей Мэри, — посоветовала Ванда и стала делать приседания. — Поступай так, как для тебя лучше.

Это казалось так легко и просто. Мадди хорошо знала, что это значит — поступать так, как лучше для тебя самой.

— Ванда, ты знаешь, в чем проблема тех, кто, как мы, всю жизнь занимается танцами?

Та уверенно отрезала:

— С ходу могу назвать хоть сотню, но сперва послушаю тебя.

— Дело в том, что нам некогда научиться, как вести себя с мужчиной. Когда другие девушки потихоньку выскальзывают из дома и едут кататься на машине со своими дружками, мы уже спим, потому что с утра пораньше нам нужно вскакивать и бежать на занятия. И вот я понятия не имею, как к нему подойти.

— А просто возьми и подойди.

— Как это?

— А вот так. Не бойся, сама иди к нему, не давай ему покоя, и он сдастся.

Мадди засмеялась и потерла подбородок.

— Думаешь, он не устоит?

— Никогда не узнаешь, если не попытаешься.

— Ты права. — Она встала с ящика и кивнула: — Абсолютно права. Идем. Ну, теперь я готова выдать Дону его сто десять процентов.

Они повторили диалог, но на этот раз Мадди вложила в него все свои переживания и страсть. Аккомпаниатор заиграл ее мелодию, и она с блеском исполнила свою арию. По сценарию между ней и Вандой следовала перепалка и драка. И она имитировала женскую ссору с таким задором и страстью, что все участники репетиции устремили на нее восхищенный взор, еще больше заряжая ее энергией.

Затем начался номер с кордебалетом, и Мадди продолжала танцевать с партнерами, так легко и стремительно летая и кружась по сцене, что никто не замечал ее затрудненного дыхания. Под конец она вихрем вылетела в центр сцены, торжествующе простерла руки вверх и в стороны, как учил ее отец, и замерла в этой позе, пока не стихла последняя нота музыки.

Кто-то бросил ей полотенце.

Снова и снова артисты репетировали эту сцену, отрабатывая каждое движение, уточняя мизансцены. Затем осветитель и помощник режиссера посовещались и попросили заново пройти всю сцену. На этот раз они ее одобрили и стали обсуждать следующую сцену. Во время минутного перерыва Мадди выпила апельсиновый сок и йогурт, после чего опять вернулась на сцену.

Она покинула зал только вечером. Компания танцовщиков направлялась в бар по соседству расслабиться и подкрепиться. Обычно с ними ходила и Мадди. Но сегодня она слишком устала и медлила на лестнице, не зная, на что решиться. Пойти ли домой и понежиться в теплой ванне или нагрянуть к Риду.

Конечно, лучше бы пойти домой. Последняя репетиция отняла у нее почти все силы. Но стоит ли ожидать разумного решения от женщины, преследующей равнодушного к ней мужчину? Впрочем, как и от мужчины, преследующего безразличную к нему женщину.

Ей ничего не стоило найти себе компаньона из своего круга, с которым можно было бы пойти пообедать и приятно провести вечер. Мужчины от нее не бегали, напротив, она многим нравилась… Так нет, угораздило же ее влюбиться в этого холодного циника!

Она обошла пять телефонных будок, прежде чем в одной нашла справочник с телефонами. «Только посмотрю», — сказала она себе, выискивая имя Рида.

Скорее всего, он живет в центре. Нужно исполнить свое импульсивное решение, пока у нее еще есть силы. Вдруг она наткнулась на его имя. Он действительно жил в центре, в Сентрал-парк-Уэст. Это далеко, за пятьдесят кварталов отсюда.

Захлопнув толстый справочник, она и не подумала, что ей было вполне по средствам тоже поселиться в центре. Но она никогда бы не сняла квартиру в Сентрал-парке, потому что не чувствовала его своим. Другое дело — Грин-Виллидж, Сохо, район Нижних Сороковых улиц и артистический квартал, здесь она своя, здесь все родное и близкое.

Да, они с Ридом совершенно разные, и нужно это понять раз и навсегда. Она шла по улице, твердя себе, что идет домой, где примет ванну, а потом уютно устроится в кровати с книжкой. И правильно, что она никогда не интересовалась мужчинами. Чего от них ждать, кроме проблем?

А ей столько всего нужно держать в голове — и танцев, и песен, и реплик, что просто невозможно загружать ее еще и проблемами отношений с мужчиной, да и некогда…

Ноги сами принесли Мадди в подземку, где она смешалась с толпой. Порывшись в сумке, она выудила жетон и, продолжая беседовать с собой, прошла через турникет, который вел к поезду в центр города.

Надо было сначала позвонить, думала Мадди, стоя перед высоким внушительным зданием, в котором жил Рид. Может, его нет дома. Она стала расхаживать по тротуару. А может, и дома, но не один. Мимо, не удостоив Мадди взглядом, прошла женщина в шелковом брючном костюме, ведя на поводке двух холеных и тщательно завитых пуделей.

М-да, вот что такое этот район. Шелковые брюки и пудели. А она — дворняжка в ситцевом платье. Она осмотрела свои широкие джинсы и поношенные босоножки. Нужно было хотя бы забежать домой переодеться.

Мадди спохватилась и одернула себя.

«Нечего бурчать на свою одежду! Ты же не Шантел, которая вечно недовольна своими нарядами. Для твоих знакомых эта одежда в самый раз. А если она не подходит Риду Валентайну, то зачем ты сюда явилась?

Не знаю. Видно, умом слабовата, вот и явилась».

Да, с этим не поспоришь.

Глубоко вздохнув, она вошла через широкие застекленные двери в тихий просторный холл, выложенный мрамором.

Призвав свой артистизм, Мадди весело улыбнулась, вскинула голову и подошла к человеку в форме за дубовой стойкой.

— Здравствуйте. Рид дома? Рид Валентайн?

— К сожалению, мисс, он еще не вернулся.

— О! — Она постаралась скрыть свое разочарование. — Ну, ничего страшного, я просто зашла по дороге.

— Я с удовольствием передам ему вашу записку, мисс… — Тут он внимательно в нее всмотрелся и удивленно вытаращил глаза: — Да вы — Мадди О'Харли!

Она поразилась. Ее редко кто узнавал вне театра. Ведь на сцене она выглядела совершенно другой.

— Да. — Она машинально протянула ему руку. — Здравствуйте.

— О, я так рад! — Охранник, тоже невысокий, но очень толстый, сжал ее руку двумя пухлыми ладонями. — Когда моя жена сказала, что хочет отпраздновать годовщину нашей свадьбы, дети подарили нам два билета на «Парк Сюзанны». Места были прямо рядом с оркестром, вот как! Вот это получился праздник так праздник! Мы были в таком восторге!