Карьера ее складывается благополучно. И пусть она потеряла шанс на счастье с Ридом, таланта танцовщицы у нее никому не отнять. Даже если ей придется начать все сначала, снова выступать в клубах, в маленьких местных театрах, мечтать об ангажементе на лето, она все равно будет счастлива.

Мадди О'Харли и без мужчины живет полной и интересной жизнью. Она обойдется без белого рыцаря на коне, который подхватит и унесет ее от этой жизни в заоблачные выси. Потому что ей по душе и эта жизнь, и эта профессия.

Если Рид уйдет из ее жизни, она может… Она прислонилась к шкафу и тяжело вздохнула. Господи, как же она несчастна! Нет, Рид нужен ей не как защита и опора, она не боится жизни и привыкла полностью рассчитывать на свои силы и возможности. Но она любит его, поэтому хочет быть с ним. И он любит ее, хотя сам этого не понимает…

В дверь постучали. Мадди заставила себя встряхнуться.

— Кто там?

— Это я, Эбби.

Не застегивая халата, Мадди подбежала к двери. Там стояла Эбби, свежая и прелестная в изящном белом платье.

— Ого, ты уже готова! А я даже не начинала.

— Я нарочно оделась пораньше, чтобы поговорить с тобой.

— Но прежде я хочу сказать, что ты выглядишь просто прекрасно! Не знаю, благодаря Дилану или свежему воздуху, но ты никогда так хорошо не выглядела.

— А может, из-за беременности.

— Что?

— Я узнала об этом перед самым отъездом. — Она радостно сжала плечи Мадди. — У меня опять будет ребенок!

— Боже мой! Эбби, как хорошо! Я вот-вот заплачу от радости.

— Прекрасно. Давай сядем, чтобы ты поплакала.

Мадди нашарила в кармане халата носовой платок.

— И как отнесся к этому Дилан?

— Он в полном восторге!

Эбби засмеялась, усаживаясь рядом с сестрой на кровать. Глаза ее, как всегда, светились любовью и добротой, легкий румянец подчеркивал прелесть овала ее лица. Откинув на спину волнистые белокурые волосы, она взяла Мадди за руку.

— Мы собираемся сообщить об этом сегодня за обедом.

— Теперь тебе нужно бережнее обращаться с собой. Больше не смей сама выгребать из конюшни навоз. Я серьезно, Эбби! Я могу прочитать Дилану целую лекцию на эту тему.

— Можешь не беспокоиться. Он готов продержать меня в постели все оставшиеся семь месяцев. А мы для этого не созданы, Мадди, тебе ли это не знать.

— Да, только вес равно не переутомляйся. — Она нежно обняла сестру. — Я так за тебя рада!

— Я знаю, сестренка. А теперь давай поговорим о другом. — Эбби решительно выпрямилась. — Мне звонила Шантел и сказала, что ты сходишь с ума из-за одного человека.

— Это на нее похоже, — пробормотала Мадди. — Только я и не думаю сходить из-за кого-то с ума. Это не по мне.

Эбби сбросила туфли, давая отдых ногам.

— И кто он?

— Его зовут Рид Валентайн.

— Из «Валентайн рекордс»?

— Да. А ты откуда знаешь?

— Так, невольно продолжаю следить за этим миром. А Дилан работал с ним над книгой некоторое время назад.

— Да, Рид говорил об этом.

— И?

— И ничего. Я познакомилась с ним, полюбила и осталась при своем интересе. — Ей почти удавалось говорить легко и беспечно. — И сейчас торчу здесь и смотрю на телефон, все жду, когда он мне позвонит. Как доверчивая и глупая девчонка.

— Ну, положим, ты никогда не была глупой девчонкой. С самого детства на сцене, только и знала, что репетиции да выступления. Тут и в десять лет станешь взрослой.

— Я на этот счет не переживаю. Понимаешь, Эбби, он очень хороший, добрый и мягкий, хотя сам себя не знает. Рассказать тебе о нем?

— Конечно!

Мадди рассказала все, ничего не скрывая, начав с их первой встречи. Ей и в голову не приходило, что она предавала внутренний мир Рида. Да она этого и не делала. Что бы она ни сказала Эбби или Шантел, это было все равно, что рассказывать себе о своих мыслях.

Эбби слушала ее серьезно и внимательно. О сложных отношениях Эдвина с женой, о травме, омрачившей детство Рида и повлиявшей на всю его жизнь. Сестры тонко чувствовали друг друга, и Эбби всей душой переживала за Мадди.

— Так что, как видишь, как бы сильно я его ни любила, я не могу изменить того, что с ним произошло, не могу изменить его отношение ко мне.

— Девочка моя, от души тебе сочувствую. Я отлично знаю, как это тяжело. Могу сказать одно: если ты действительно сильно его любишь, то сумеешь сотворить чудо. Когда мы познакомились с Диланом, у каждого за плечами был неудачный брак, и ни он, ни я больше не желали подвергать себя этим переживаниям. — Теперь ей было уже легко вспоминать об этом. — Это было очень естественное и понятное решение взрослых людей. — Улыбнувшись, она прижалась к плечу Мадди. — Но любовь способна унести прочь все, кроме того, что действительно важно.

— Я пыталась убедить себя в этом. Но, Эбби, он с самого начала откровенно сказал, что не хочет серьезных отношений. Он соглашался поддерживать со мной только любовную связь, а я не понимаю, как это возможно. Это я нарушила его условия, и, видно, сама должна все исправить.

— Правильно говоришь. Но почему так безнадежно, Мадди? Куда девался твой оптимизм?

— Дома оставила, в ящике стола.

— Тогда пора тебе вытащить его оттуда. Никогда не видела, чтобы ты была такой унылой. Я просто не узнаю тебя. Ты всегда умела добиться своего.

— Здесь все по-другому.

— Ничего подобного. Разве ты не знаешь, как я завидовала твоей уверенности в себе, Мадди, когда я сама так боялась неудачи, провала.

— Ой, Эбби, не выдумывай!

— Но это правда, это теперь меня не так-то просто сбить с ног. Так вот, если ты его любишь, любишь по-настоящему, тогда стой на своем, пока он не поймет, что тоже тебя любит.

— Для этого он должен полюбить меня, Эбби.

— Не бойся, полюбит. — Она слегка встряхнула сестру. — Вспомни все, что ты мне рассказала, и послушай меня. Он уже тебя любит, просто ему трудно, очень трудно признаться в этом самому себе. А тем более тебе.

В Мадди снова ожила надежда.

— Попытаюсь этому поверить.

— И нечего пытаться, Мадди, а просто поверь. Мой первый брак был неудачным… это еще мягко сказано, ты знаешь. И только теперь я поняла, что такое счастливое замужество. — Она машинально прижала руку к животу, где зрела новая жизнь. — Не сдавайся, слышишь? Но я не намерена и дальше сидеть здесь и смотреть на твою кислую мину! Одевайся, и поскорее. Идем праздновать нашу встречу.

— Командирша! — шутливо проворчала Мадди, направляясь к шкафу. — Ты всегда была командиршей.

* * *

Рид выждал, пока телефон не прозвонит десяток раз, и положил трубку. Было уже около двенадцати. Черт, где она может быть? Почему не спит, не отдыхает перед премьерой? Единственное, в чем он был абсолютно уверен в отношении Мадди, — это что она готовится к спектаклю так же упорно и самозабвенно, как спортсмен к соревнованию. А подготовка означает диету, упражнения, серьезное отношение и отдых. И где же она сейчас, черт побери?!

В Филадельфии, грустно думал он, подойдя к окну. В сотнях миль отсюда, в Филадельфии, в своем мире, в окружении своих друзей-артистов. Она может делать все что угодно и с кем угодно. И он не имеет права спрашивать ее.

К черту все права, решил он и снова снял трубку. Она твердила ему о своей любви, о серьезных отношениях, о доверии, а сейчас ее нет в номере.

Он помнил ее разочарованное лицо, когда сказал, что, вероятно, не сможет присутствовать на премьере. Перед ним маячило это проклятое заседание ассоциации, и он понятия не имел, чем оно закончится. Скорее всего, теперь, когда решение приступить к расследованию принято, поднимется грандиозный скандал. И этот скандал отразится на всех звукозаписывающих компаниях и их директорах, даже если у них чистые руки.

Уже утром на него могут обрушиться сотни звонков от репортеров, радиостанций, консалтинговых фирм, его собственных служащих. Не мог же он все это оставить и уехать, чтобы присутствовать на премьере какого-то мюзикла.

Не какого-то там мюзикла, а с Мадди в главной роли, уточнил он, слушая длинные гудки. И между прочим, это и его пьеса, напомнил себе Рид, с раздражением бросив трубку. Пьесу финансирует «Валентайн рекордс», поэтому она должна защищать свои интересы. Ничего, приедет его отец, этого будет достаточно. Но, позвольте, ведь президент компании он, Рид!

Интересно, он ищет предлога уехать туда или остаться здесь?

Да какая разница! Главное, почему Мадди не отвечает на его звонки, когда на дворе уже полночь?

Она имеет право на свою жизнь.

Черта с два она его имеет!

Рид взъерошил волосы. Он ведет себя как полный идиот. Чтобы успокоиться, он подошел к бару и налил себе виски, и тут его взгляд упал на азалию. На веточке показалось несколько новых побегов, молодых и здоровых. Старые пожелтевшие листья опали и были убраны. Рид растроганно погладил гладкий листик в форме сердечка.

Маленькое чудо? Может быть, но ведь это всего лишь растение. Правда, очень упрямое и стойкое растение. Оно отказалось умирать, когда по всем признакам смерть уже подстерегала его. А оно всем своим существом отозвалось на бережный уход и заботу.

Значит, с растениями ему везет. Он нарочно повернулся к нему спиной и обвел взглядом пустую квартиру. Напрасно он так часто принимал здесь Мадди… И нечего ему так переживать ее отсутствие. Ему есть о чем подумать, чем заняться… Но до виски он так и не дотронулся.


Было еще совсем темно, когда Мадди разбудил стук в дверь. Она перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку. Но кто-то продолжал настойчиво стучать, и тогда она стряхнула с себя сон, решив, что ее вызывают на репетицию.

Зевнув, она сообразила, что еще глубокая ночь, можно хорошенько выспаться. Но стучали определенно в ее номер и все громче.

— Иду! — недовольно крикнула она, протирая глаза. Наверняка кто-то из танцовщиц не может заснуть от волнения. Ну, пусть не надеется, что она станет ее утешать в три часа ночи!

— Минутку! — Ворча себе под нос, она нащупала выключатель, затем нашла халат. Отперев дверь, она рванула ее на себя, и цепочка натянулась. — Послушайте… Рид?! — Мгновенно проснувшись, она притворила дверь, быстро сдернула цепочку, снова распахнула дверь и бросилась в его объятия. — Ты приехал! А я уже не надеялась, почти примирилась с мыслью, что тебя не будет. Хотя страшно без тебя тосковала! — Она радостно поцеловала его в губы. — Рид, как ты здесь оказался в три часа ночи?

— Не возражаешь, если я войду?

— Ой, конечно! — Она вошла в комнату и ждала, пока он сбросит на стул небольшую сумку. — Что-нибудь случилось? — Она испуганно вцепилась ему в рубашку. — Боже, что-то с твоим отцом? Рид…

— Нет, папа здоров. Он приедет завтра.

— Но я вижу, ты чем-то расстроен.

— Нет, все в порядке. — Он отстранился и обошел ее номер, который, как он видел, она успела превратить в свой дом, разбросав повсюду трико, чулки, туфли. На туалетном столике в беспорядке стояли бутылочки, баночки, засунутые между ними листки бумаги. Она просыпала пудру, но и не подумала убрать ее. Он машинально провел пальцем по кучке пудры. — Я не мог тебе ночью дозвониться.

— Правда? Я выходила пообедать с…

— Ты не обязана передо мной отчитываться. — Негодуя на самого себя, он резко отвернулся.

Ничего не понимая, Мадди пригладила растрепанные волосы. Сейчас три часа ночи. Он явно раздражен, а она устала. Нужно спустить все на тормозах.

— Ладно, Рид, ты же не хочешь сказать, что проделал на машине весь этот путь до Филадельфии только потому, что я не брала трубку?

Он неотрывно смотрел на нее, и ее растерянное выражение сменилось веселым, а затем она расплылась в улыбке.

— Правда, поэтому? — Она подошла и прижалась щекой к его груди. — Более приятного ради меня никто еще не делал. Даже не знаю, что и сказать. Я…

Она подняла глаза, и его холодный взгляд заставил ее содрогнуться. Сразу сникнув, она отошла от него.

— Ты решил, что я была с другим, — тихо и отчетливо проговорила она. — Подумал, что я сплю с другим мужчиной, и приехал, чтобы убедиться в этом. — Горло ей стиснуло от горечи. Она указала на пустую кровать. — Извини, что я тебя разочаровала.

— Нет. — Он схватил ее за руку, увидев заблестевшие у нее на глазах слезы. — Не потому. Ну, если говорить честно, я думал, что это возможно. Но ты вправе распоряжаться собой.

— Спасибо. — Она выдернула руку и села на краешек кровати, но слезы удержать не смогла. — Теперь ты удовлетворен, так почему же не уходишь? Мне нужно выспаться.

— Я знаю. — В смущении взъерошив себе волосы, он присел рядом с ней. — Я знаю, что ты должна выспаться перед премьерой, и, когда ты не отвечала на мои звонки, я удивился. — Она с болью посмотрела на него, и он проклял себя. — Да, действительно, я подумал, что у тебя свидание. Но я не вправе привязывать тебя к себе, Мадди.