Амелия пожевала нижнюю губу.

— Просто я так ужасно себя чувствую в вашем присутствии.

Как же все это неправильно. Свадьба в то время, как тело Лео Харклифа еще даже не предали земле. Это так безвкусно, так бездушно и так… пусто без мороженого и орхидей. Очевидно, мнение Амелии интересовало герцога Морленда менее всего. Приготовления к бракосочетанию велись в невероятной спешке, нравилось это Амелии или нет. Вчера в полдень крыльцо Бьювел-Хауса наводнили многочисленные посыльные. Одни доставили все необходимые бумаги и специальное разрешение архиепископа на брак, а другие — дорожные сундуки с фамильным гербом Морленда, куда слуги должны были упаковать вещи Амелии. А перед этим явилась модистка в сопровождении двух швей, вооруженных ножницами и булавками. Очевидно, герцог не шутил, когда заметил, что голубому шелковому платью Амелии пора на пенсию.

Почти целый час все три порхали вокруг девушки, снимая мерки и важно цокая языками, словно мнили себя тремя Мойрами, спустившимися на землю вершить судьбу Амелии.

А сегодня утром в ее маленькую спальню, расположенную в дальнем конце дома, прошествовал лакей с целой горой коробок в руках. В больших покоились облака белоснежных нижних юбок и тонких, точно паутина, батистовых сорочек. А в маленькой Амелия обнаружила украшения из жемчуга. Среди обновок нашлось и изысканное платье, сшитое по последнему слову моды из серого атласа. Сдержанный и в высшей степени благопристойный, этот цвет тем не менее показался Амелии чудесным. Она провела рукой по подолу, и ткань заиграла в лучах солнца оттенками сирени.

— Красивое платье, — заметила Лили.

Пальцы Амелии сжались в кулак от стыда. Вместо этого чудесного нового платья ей стоило надеть старое из черного бомбазина. Но она всегда испытывала слабость к дорогим тканям.

— Вы это заслужили, — произнесла Лили, словно прочитав мысли подруги. — И не должны чувствовать себя виноватой в день собственной свадьбы. Я правда очень благодарна за приглашение. Что бы я стала делать? Сидеть дома и лить слезы? Вчера у меня было достаточно времени для этого, да и завтра тоже. А сегодня мне приятно отвлечься от грустных мыслей. Кроме того, я испытала облегчение.

— Облегчение от того, что вам не придется выходить за него замуж? — Амелия сухо рассмеялась. — Да, понимаю. Лучше я, чем вы.

— Вы меня не так поняли. Я уверена, что его светлость станет вам прекрасным мужем.

— Правда? Хотелось бы и мне в это верить.

Лили заглянула Амелии в глаза.

— Амелия, вы не поверите, что он прислал мне вчера.

— Не модистку с помощницами, я надеюсь?

— Нет, нет. Чек.

Амелия закрыла лицо руками, чтобы сдержать готовое сорваться с языка недостойное леди ругательство.

— Господи, неужели опять эта проклятая лошадь?

— Все не так плохо, как вы думаете.

— Я была несказанно удивлена, когда…

Бах.

Дверь гостиной распахнулась с такой силой, что даже петли загромыхали. Амелия испуганно вскочила на ноги. Лили последовала ее примеру, но гораздо грациознее.

В дверном проеме стоял герцог Морленд. Высокий. Темный. Красивый. Источавший гнев.

Даже своенравные темно-каштановые кудри на висках не осмелились сегодня бунтовать, безжалостно укрощенные с помощью гребня и помады. Безупречное черное пальто и начищенные до блеска ботфорты как нельзя кстати соответствовали мрачному настроению своего хозяина. Взгляд герцога излучал гнев и высокомерие. Однако при этом Морленд был так невыносимо красив, что Амелии стало больно смотреть на него. Она чувствовала себя так, словно проглотила всех трех проворных портних, присланных герцогом, и теперь они прошивали ее желудок своими острыми иглами.

На лице Лорана, стоявшего за спиной герцога, отразилась досада.

— Простите, я пытался его удержать.

— Господи, да что случилось? — Амелия, словно защищаясь, скрестила дрожащие руки на груди. Но потом порывисто опустила их и спрятала за спину. Она напомнила себе, что перед ней стоит всего лишь обычный, смертный и весьма далекий от совершенства мужчина. И она не позволит ему запугать себя — ни сейчас, ни в будущем.

— Леди Амелия, — недовольно произнес герцог, — вы… — он окинул ее таким взглядом, что кожу Амелии закололо мириадами иголок под жемчужно-серым шелком, — вы опоздали.

— Опоздала, — не веря своим ушам, повторила Амелия.

— На целых восемь минут. — Войдя в комнату, он достал из кармана жилета часы. — Венчание должно было начаться в половине одиннадцатого. А сейчас уже десять тридцать… — герцог вскинул бровь, выдержал полную драматизма фразу и закончил: — девять. Вы опоздали на девять минут.

Стараясь держать себя в руках, Амелия подошла к герцогу.

— Ваша светлость, — тихо произнесла она, — наша помолвка длилась всего двадцать семь часов. Двадцать семь часов, за которые вся моя жизнь должна измениться, а я — превратиться из незамужней девушки в герцогиню. И теперь вы упрекаете меня в небольшой задержке?

Герцог смерил Амелию гневным взглядом:

— Да.

Подойдя к сестре, Лоран положил руку на ее плечо и отвел в сторону.

— Амелия, — тихо произнес он. — Еще не поздно. Ты не обязана это делать.

Тревога, сквозившая в голосе брата, едва не поколебала решимость Амелии. На протяжении последних двадцати шести часов Лоран только и делал, что пытался заставить ее пересмотреть принятое решение. Если бы она отказалась от венчания в последний момент, брат наверняка встал бы на ее сторону. Он уже поступил так десять лет назад, когда Амелия отказала этому ужасному мистеру Посту. «Не думай о деньгах, — сказал тогда Лоран, — твое счастье дороже любого золота».

Тогда она испытала лишь облегчение. В шестнадцать лет она и представить себе не могла, что долг отца приобретет катастрофические размеры и их семья почтет за счастье выдать ее замуж за сельского вдовца.

Амелия перешла на шепот:

— Это потрясающая возможность. Возможность для всех нас. Став герцогиней, я смогу помочь нашим братьям так, как даже тебе не под силу. Мой брак даст Майклу возможность удачно жениться. Возможно, я даже куплю Джеку жилье и увезу его из Лондона от его отвратительных друзей.

Однако Лоран покачал головой:

— Боюсь, Джек потерян для общества.

— Никогда так больше не говори. Если бы мама была жива, ты смог бы сказать ей такое в лицо?

— Если бы мама была жива, ты вышла бы замуж за этого человека? Она бы не хотела для тебя подобной судьбы. Мама всегда мечтала, чтобы ее дети женились по любви.

— И тем не менее ты поступил вопреки ее желанию.

После смерти отца долги стали расти с угрожающей скоростью. И тогда Лоран принес жертву, от какой отказалась однажды Амелия: он женился расчетливо и бесстрастно, чтобы спасти семью д’Орси. Амелия любила его за это и презирала себя за то, что не оставила ему выбора.

— На этот раз я не могу ответить отказом, Лоран. И дело не только в семье. Я хочу собственный дом. Детей. Возможно, это мой последний шанс выйти замуж. Мне ведь уже не шестнадцать.

Да, она была старше, мудрее. И очень страдала от одиночества. А герцог Морленд, несмотря на все отталкивающие черты характера, выгодно отличался от мистера Поста. К тому же он не был на тридцать лет старше, обладал крепкими ровными зубами и не источал отвратительный запах жира и пота. А еще он умел целоваться.

И носил титул герцога, был владельцем шести поместий, обещавшим Амелии двадцать тысяч фунтов в год и кое-какую недвижимость.

— Ты уверена? — Лоран настороженно посмотрел на герцога. — В противном случае мне не составит труда вышвырнуть его отсюда за ухо.

— Нет, нет. Спасибо тебе за заботу, но я приняла решение. — Амелия действительно верила тому, что сказала герцогу во время вальса. Человек может быть доволен жизнью, если сам выберет это. — Я приняла решение и буду счастлива.


Спенсер злился. Очень сильно злился. Целых двенадцать минут. Он уже был бы женат и скорее всего отдавал бы приказ готовить экипаж к отъезду. А вместо этого неуклюже стоял посреди гостиной и наблюдал за тем, как его будущая жена что-то горячо обсуждает со своим братом.

Черт возьми, как же он ненавидит свадьбы. Спенсер не помнил, чтобы присутствовал хоть на одной, и его собственная станет первой и последней.

Хотя всего час назад он поздравлял себя самого с блестящим решением. Ему требовалась жена, и вот представилась возможность обзавестись таковой, не тратя времени и сил на ухаживания. Когда мужчина с его состоянием и положением в обществе делает предложение такой женщине, как Амелия д’Орси, отказ практически невозможен. И они оба это знали.

И все же Амелия заставляла его ждать. А Спенсер очень не любил, когда с ним обходились подобным образом. Ожидание всегда вызывало в его душе беспокойство, и ему вовсе не хотелось испытывать подобное ощущение.

Именно поэтому он настоял на скромной церемонии в доме Амелии. Без толпы гостей, громкой музыки и поздравлений ему легче оставаться спокойным и держать ситуацию под контролем. Но из-за десятиминутной задержки он занервничал, как мальчишка. И это обстоятельство заставило его злиться на Амелию еще сильнее. Спенсер был достаточно умен и проницателен, чтобы понять: назревавшая в его душе буря что-то означала. Что-то касавшееся его. Или ее. Или, может, их обоих? Спенсер не знал наверняка. Он просто хотел жениться, отвезти эту женщину к себе домой и найти отгадку, уложив ее в постель.

— Ваша светлость?

Спенсер вскинул голову. Перед ним возникла леди Амелия, и он понял, что не зря заплатил модистке непомерную сумму денег.

Теперь, когда Амелия стояла со скрещенными за спиной руками, ее фигура предстала в весьма выгодном ракурсе. Подчеркнутая талия, восхитительные ягодицы и соблазнительные бедра. Шелк подчеркивал сочные изгибы тела, а его переливчатый оттенок напоминал Спенсеру покрытые каплями росы листья вереска или брюшко форели. Платье красиво оттеняло молочную кожу его обладательницы. Амелия казалась такой нежной, такой гладкой, что взгляд Спенсера скользил по ее фигуре наперегонки с мыслями. Он пытался понять эту женщину, понять, что именно она значила для него и почему. Спенсер не мог назвать ее изысканной, сногсшибательной или красивой.

Скорее… освежающей. Да, внешность Амелии дарила ту же свежесть, что и прохладная чистая вода в жаркий солнечный день. И Спенсер с благодарностью упивался этой живительной свежестью.

Амелия почтительно кивнула.

— Прошу прощения за задержку, ваша светлость. Я готова. Ваш шафер уже прибыл?

Спенсер с удивлением посмотрел на невесту.

— У вас… у вас ведь есть шафер? Человек, который распишется в церковной книге в качестве свидетеля?

Спенсер покачал головой. Подобная мысль даже не пришла ему в голову.

— А Бьювел не подойдет?

— Лоран? — Лоб Амелии прорезала складка. — Наверное, он смог бы, но мне очень не хочется просить его об этом. Я поступаю вопреки его воле. Но к сожалению, никого из моих братьев больше здесь нет. Майкл в море. А Джек… Джек избегает встречи с вами. — Амелия огляделась и остановила взгляд на дворецком. — Думаю, мы могли бы попросить Уика выступить в роли свидетеля. Но ведь вы не захотите, чтобы вашим шафером был слуга?

Спенсер готов был отворить дверь и притащить с улицы первого попавшегося прохожего, если это помогло бы завершить церемонию за четверть часа.

— Я не возражаю против дворецкого. — Он коротко кивнул. — Приведите викария. Пусть обвенчает нас прямо здесь.

Спенсеру хватило единственного изгиба брови, чтобы переступивший порог гостиной викарий тотчас же приблизился к нему.

— Да, ваша светлость?

— Я пожертвую вашему приходу весьма щедрую сумму денег, если вы сделаете все быстро. Десять минут. Не более.

Нахмурившись, викарий начал листать молитвенник.

— Но существует определенный обряд, ваша светлость. В брак необходимо вступать торжественно, серьезно и обдуманно. Не знаю, смогу ли я ускорить…

— Десять минут — тысяча гиней.

Викарий захлопнул молитвенник.

— Правда ваша — что значат несколько лишних часов для бессмертного Всевышнего? — Викарий поманил Амелию дрожащей рукой. — Поспешите, дитя мое. Совсем скоро вы станете замужней женщиной.

Спенсер почти не слышал сбивчивой речи священнослужителя, знаменующей совершение обряда. В целом, он был согласен с викарием. Заключение брака — серьезный священный обряд, но те несколько минут, в течение которых Спенсер принял решение, отнюдь не свидетельствовали о том, что он подошел к делу легкомысленно. Если бы ему было все равно, он женился бы несколько лет назад. Где-то между словом «согласен» и супружеской клятвой он умудрился попросить Бога послать ему несколько сыновей и другие блага, которые сочтет необходимыми. Не слишком много.