— Что означает буква «К»?

— Простите?

— Буква в уголке. — Он вновь похлопал себя по карману.

— А… — Амелия наконец поняла, о чем речь. — Клер. Это первая буква имени Клер. Амелия Клер.

Герцог лишь кивнул в ответ и направился к экипажу Амелия же намеренно отстала от него.

Она с сожалением узнала это головокружение и порхание бабочек в животе. Герцог очень ее заинтересовал. Только ничего хорошего из этого не выйдет, да и момент совершенно неподходящий. Ну почему из всех джентльменов Лондона она обратила внимание именно на этого?

«Он отвратителен, — мысленно пыталась убедить себя Амелия, — груб, высокомерен, несносен! Он отказался простить долг Джека. Оскорбил тебя, дуреху. Вынес тебя из танцевального зала, а потом имел наглость предложить денег за то, чтобы ты убралась с его глаз! И — о Господи — ты собираешься сообщить Лили Чатуик о смерти ее единственного, горячо любимого брата. Ты испорченная, лишившаяся рассудка женщина, Амелия Клер д’Орси!»

Наконец они добрались до экипажа — впечатляющего транспортного средства, покрытого черным лаком, украшенного фамильным гербом Морлендов и запряженного четверкой черных, точно вороново крыло, лошадей.

Герцог помог Амелии сесть в экипаж, взяв ее руку в свою и положив другую на ее талию. Беллами и Эшуорт уже расположились на сиденье, обращенном спиной к кучеру, оставив Амелии и Морленду противоположное сиденье.

— Как умер Харклиф? — спросил герцог.

— Разбойное нападение, — ответил Беллами. — Он был избит до смерти на одной из улиц Уайтчепела. Полагаю, он попался под руку бандитам случайно.

— Святые небеса.

В экипаже было слишком темно, чтобы Амелия могла разглядеть выражение лиц присутствующих. Решив, что и ее лица никто не разглядит, Амелия дала волю горячим слезам.

Как же это неправильно, несправедливо. Битва при Ватерлоо позади. Война тоже закончилась. Красивые молодые люди не должны больше умирать в полном расцвете сил. Всего несколько недель назад Амелия видела Лео в театре. Он сидел в ложе со своими друзьями. Многие из них вели себя шумно, насколько это было возможно для друзей Лео, потому что ему прощалось все. Настолько все вокруг его любили.

— На его месте мог бы оказаться я, — нарушил молчание Беллами. — Господи, это должен был быть я! Я собирался пойти с ним, но сослался на неотложные дела. — Хриплый голос Беллами сорвался. — Какая ужасная, нелепая случайность. Будь я рядом, я смог бы предотвратить это.

— Или были бы убиты тоже.

— Лучше я, чем он. У него был титул, обязательства, необходимость содержать сестру. — Беллами в сердцах выругался. — Что теперь будет с Лили? Я во всем виноват. Это я пригласил Лео посмотреть бокс, а сам не поехал вместе с ним. И все ради того, чтобы провести вечер с этой шлюхой Корнелией. — Беллами подался вперед и закрыл лицо руками.

Амелия предположила, что речь шла о скандально известной замужней леди Корнелии Хайтауэр. Несмотря на бешеный перепляс мыслей в голове, у нее достало ума промолчать. Менее всего ей хотелось сейчас напоминать джентльменам о своем присутствии и вынуждать их тем самым сдерживать свои эмоции. Ради Лили она должна была собрать как можно больше информации. Сегодня собственная неприметность была Амелии на руку.

Герцог откашлялся.

— Вы назвали это случайностью. Ну что ж, случайность… так случайность. На месте Лео мог оказаться кто угодно.

— Только не я, — нарушил наконец молчание сидящий напротив Амелии великан Эшуорт. — Я не способен умереть.

— И почему это, позвольте спросить? — не выдержала Амелия, забыв о намерении хранить молчание. Заявление Эшуорта ошеломило ее. Кроме того, что-то в его низком скрипучем голосе свидетельствовало о том, что говорит он подобное не из высокомерия.

— Потому что я пытался несколько раз. И ни одна из попыток не увенчалась успехом.

Амелия не нашлась что ответить.

— Спросите у своего друга Морленда, — продолжал Эшуорт. — Из меня чертовски сложно выбить дух.

Герцог заметно напрягся. Очевидно, эти двое давно питали друг к другу неприязнь.

— Достаточно, — бросил Беллами, вытирая глаза руками. — У нас нет на это времени. Лео не вернуть. А вот о Лили нам всем стоит подумать. Поскольку Лео умер неожиданно, его титул, поместье и остальное имущество, включая дом в городе, отойдет дальнему родственнику. Возможно, Лео и оставил какое-то наследство, но из-за своего состояния Лили не сможет жить в городе самостоятельно.

Действительно не сможет, вынуждена была признать Амелия. Бедняжка Лили. Необходимо хоть как-то ей помочь.

— И что вы предлагаете, мистер Беллами?

Молодой человек перевел взгляд с Эшуорта на Морленда.

— Милорд, ваша светлость, один из вас обязан на ней жениться.

— Жениться? — Спенсер недоуменно заморгал. — Вы сказали, что один из нас обязан на ней жениться?

— Именно.

Тяжело вздохнув, Спенсер поднес руку к виску. Он не хотел обидеть покойного или Лили Чатуик с ее загадочным состоянием. Просто сложившуюся ситуацию необходимо было очень хорошо обдумать, к тому же он исчерпал на сегодня весь запас вежливости.

Более всего Спенсеру хотелось сейчас оказаться дома, опрокинуть стаканчик бренди, растянуться на ковре в библиотеке — и лежать так до тех пор, пока не утихнет этот мучительный шум в голове.

А наутро он оседлает Джуно и пустит ее в галоп. Они доедут почти до Дувра и обратно. Кобыла чувствует себя не слишком хорошо в городе с его шумом и толпами людей. Длительная прогулка за городом позволит встряхнуться обоим. А после прогулки он сам тщательно вычистит Джуно. Она недолюбливает городских конюхов, да они и не способны обеспечить ей должный уход. Вечером же… Наверное, он сначала поужинает, после чего отправится сыграть пару конов в карты.

Вот чего хотелось сейчас Спенсеру. Но как это часто случалось, его желания вовсе не совпадали с тем, что от него требовалось.

— В уставе клуба говорится, — продолжал Беллами, — что в случае безвременной кончины одного из его членов остальные возьмут на себя заботу о тех, кто находился на иждивении покойного. Лили необходим покровитель и защитник. Ее нужно выдать замуж.

— Так почему бы вам самому на ней не жениться? — спросил Эшуорт. — Судя по всему, вы хорошо с ней знакомы. Разве вы с Харклифом не были друзьями?

— Очень близкими друзьями. И именно поэтому я не могу жениться на Лили. Леди Лили Чатуик — сестра маркиза. Среди ее предков несколько королевских особ. Помнится, Лео даже говорил мне, будто бы он тринадцатый по счету в очереди на престол. Я… — Беллами ударил кулаком по сиденью, — я не настолько влиятелен.

С этим утверждением нельзя было не согласиться. Спенсер и сам не любил выскочек, непонятным образом пробившихся в высший свет. Судя по тому, что он слышал в конюшнях, Беллами возник из ниоткуда года три назад. Несмотря на весьма сомнительное происхождение мистера Беллами, даже самые закоренелые снобы приглашали его на званые обеды и за карточный стол ради развлечения. Он обладал сверхъестественными способностями к подражанию.

Спенсер однажды стал свидетелем того, как Беллами развлекал публику, вульгарно изображая Байрона и леди Каролину Лэмб. Спенсер считал его достойным жалости клоуном, однако молодые повесы из высшего света его ценили и почитали. Они подражали подражателю. Перенимали его манеру одеваться, походку, едкие остроты. Некоторые дошли до того, что приказывали своим камердинерам втирать в волосы ядовитую смесь сажи и яичных белков, чтобы придать им такой же растрепанный вид, как у их кумира.

Спенсеру не было никакого дела до прически этого выскочки, а его дешевый юмор он и вовсе презирал. Единственное, что привлекало герцога в Беллами, — это принадлежавший ему медный жетон, гарантировавший членство в клубе «Жеребец».

— Это придется сделать Морленду, — произнес Эшуорт. — Я не стану на ней жениться.

— Вам несказанно повезет, если вы станете ее супругом, — возразил Беллами. — Лили — чудесная, умная девушка.

— Не сомневаюсь. Но я никогда не женюсь на женщине, которой восхищаюсь.

Тут Спенсер не удержался:

— Вспомнили о благопристойности? Откуда это в вас? Может, нашли на поле боя?

— Может быть, — безразлично бросил Эшуорт. — Но вас я там точно не встречал.

Спенсер едва не задохнулся от ярости. Именно так и поступают негодяи — наносят удар в самое больное место. В юности он более всего на свете желал последовать примеру собственного отца и купить военное звание. Но когда тот умер, Спенсер стал герцогским наследником. У него внезапно появился титул и связанные с ним многочисленные обязательства. На поле битвы ему пришлось бы рисковать сотнями жизней, а не только своей собственной. Так что прощайте слава и громкие победы.

— А почему вы не можете жениться на Лили, Эшуорт? — спросил Беллами. — Вы ведь лорд, не так ли?

— Я недавно унаследовал титул барона, а в придачу пустошь, поросшую вереском, в Девоншире и дом, что сгорел дотла четырнадцать лет назад. Мне пришлось продать свой офицерский чин, чтобы выплатить долги кредиторам.

— Прошу прощения за то, что перебиваю, — вмешалась Амелия.

Простить? Да Спенсер готов был благодарить ее за это до конца дня. Он давно уже хотел сменить тему.

— Ваше имя сразу показалось мне знакомым, — продолжала между тем Амелия. — А когда вы упомянули о своем чине… Вы, случайно, не подполковник Сент-Мор?

— Он самый. И я знал вашего брата.

— Я так и думала. Он писал о вас в своих письмах и всегда рассказывал о вашей храбрости. Вы были… — ее голос сорвался, — вы были с ним под Ватерлоо?

— Только не в конце сражения. Он служил в другом батальоне. Могу вам сказать, что он был славным человеком и прекрасным офицером. Его обожали подчиненные и уважали командиры. Это большая честь для семьи и страны.

— Благодарю вас.

Леди Амелия, казалось, была удовлетворена этими словами, но Спенсеру они показались банальными и неубедительными. Какими-то заученными. Словно Эшуорту уже доводилось повторять их много раз. Наверное, этим объяснялась торжественная серьезность в его манере общения, коей не наблюдалось раньше. Спенсер его таким не помнил.

Впрочем, они редко разговаривали, учась в Итоне. Трудно поддерживать беседу, колотя друг друга.

— Где его тело? — неожиданно спросила леди Амелия. — Я имею в виду Лео.

— У меня дома, — ответил Беллами. — Мои люди приглядывают за ним до тех пор, пока не приедет гробовщик.

— Лили захочет его увидеть.

— Нет, миледи. Не захочет.

— Захочет, уверяю вас. И не важно, насколько сильно он изувечен. Я… — Голос Амелии снова сорвался. — Я бы дорого отдала за то, чтобы в последний раз увидеть Хью. Тогда мне было бы легче принять его смерть.

В этот самый момент Спенсер очень явственно ощутил присутствие леди Амелии д’Орси. Четверка вороных резко свернула за угол, экипаж накренился, и девушка прижалась к нему. Мягкая, теплая. Исходивший от нее аромат лаванды стал гуще, чем прежде. Она отстранилась, а на обнаженную кожу руки Спенсера над перчаткой упала капля. Леди Амелия плакала.

Плакала в абсолютной тишине. Слишком гордая, чтобы попросить назад носовой платок, который сама же отдала ему в саду. Рука Спенсера помимо его воли потянулась к карману, где прятался клочок батиста с вышитым на нем веселым орнаментом. Амелия сама была виновата в том, что осталась без платка, хотя он вовсе не требовался Спенсеру. И все же он упрямо не желал возвращать его.

— Стало быть, решено, — подвел итог Беллами. — На Лили женится Морленд.

— Я отказываюсь, — произнес Спенсер.

— Вы не можете отказаться.

— Только что сделал это.

Беллами подался вперед.

— Но ведь это прописано в уставе клуба. Как вы уже слышали, ни я, ни Эшуорт не подходим на роль мужа Лили. И если бы в последние несколько недель вы не сократили количество членов клуба до минимума, сейчас на руку Лили нашелся бы другой кандидат. Теперь вы представляете собой семь десятых клуба, и ответственность легла на ваши плечи.

— Не понимаю, — вновь перебила Беллами леди Амелия. — Как один человек может быть семью десятыми?

— Все дело в жетонах, миледи, — пояснил Беллами. — Видите ли, несколько лет назад Лео купил выдающегося жеребца. Осирис считался лучшим на скачках. Теперь он слишком стар, чтобы принимать участие в состязаниях, однако все еще очень ценен в качестве производителя. Многие джентльмены просили у Лео позволения привезти к Осирису своих кобыл, и Лео организовал клуб. Исключительно ради забавы. Если вы знали Лео, то должны помнить, как он любил хорошую шутку.

— О да, — ответила Амелия. — Будучи детьми, они с моим братом оторвали язык у церковного колокола, чтобы его звон не мешал им спать по воскресеньям.