Джулия Гарвуд - Танец теней

Благодарение Богу за сплетников маленького городка. Пруитт только вернулся в мотель после покупки измельчителя, когда ему позвонила жена. Сюзанна только что услышала от жены Джаффи, который слышал от Анджелы, что жизнь Джордан Бьюкенен висит на волоске. Какая ужасная трагедия! Печально, когда такая молодая и милая девушка становится невинной жертвой убийцы! Подумать только, три трупа в Сиринити, а эта бедняжка, которой и без того досталось, возвращается домой в Бостон, только чтобы получить пулю от какого-то маньяка, которому приспичило отомстить ее отцу! А тот красавец агент, Ноа Клейборн, который был вместе с ней в Сиринити, оказался не просто другом. Он позвонил Анджеле и едва ворочал языком от горя. Похоже, сердце его разбито. Анджела сказала ему, что была последней, кому звонила Джордан перед перестрелкой. И еще Анджела утверждает, что сердце несчастного Клейборна разбито. Похоже, его возлюбленная не выживет, но он все еще цепляется за соломинку в надежде, что она очнется. Пытается убедить себя в том, что Джордан обязательно вернется домой. Вроде бы она рассказала ему, будто обнаружила что-то интересное в бумагах профессора. Ей не терпелось показать Ноа некую удивительную информацию, которую она сохранила в компьютере. Все говорят, что она вроде как компьютерный гений. Но теперь Ноа может так и не узнать, что хотела сообщить ему Джордан. Все это так грустно…

Сюзанна продолжала трещать. Но Пруитт уже не слушал. Что еще раскопала Джордан в заметках профессора Маккенны? Что сохранила в компьютере? Может, она уже обо всем догадалась?..

Пруитту удалось войти в больницу незамеченным. Он низко опустил голову на случай, если видеокамеры наблюдения направлены на него. Но при этом ничуть не беспокоился, что его узнают. Полиция ищет гангстеров, связанных с процессом, который вел судья Бьюкенен, не так ли?

И если даже Джордан увидит Дейва Трамбо, к тому времени будет уже слишком поздно.

Охранники тоже почти не обратили на него внимания. Да и зачем? По дороге он остановился в большом торговом центре, где можно купить все, от зубной пасты до запчастей для автомобиля и профессиональной униформы. Он выбрал комбинезон хирурга. Больница представляла собой гигантский медицинский комплекс, и по коридорам сновало столько докторов и сестер, что Пруитт абсолютно не выделялся на общем фоне.

Едва он нажал кнопку, как двери лифта раздвинулись, и он в одиночестве поднялся на пятый этаж, мысленно повторяя, что должен сказать медсестре.

Выйдя из лифта, он стал рассматривать цифры на дверях, выискивая ту, которую ему сообщили в справочной. Стрелка показывала, что палата Джордан Бьюкенен была по правой стороне за углом. Он завернул за угол и остановился. Перед дверью стоял вооруженный полицейский. Пруитт изменил направление. Теперь придется менять и замысел.

Он не предполагал, что Джордан будут охранять. Ошибка с его стороны! Конечно, ее отец позаботился о безопасности дочери.

Снова зайдя в кабину лифта, он глянул на висевший на стене план больницы, добрался до второго этажа и направился в отделение радиологии. В коридоре не оказалось ни души. Пара звонков по сотовому – и он получил имена хирурга и терапевта Джордан. Потом он позвонил на пятый этаж и сообщил сестре, что доктор Эммет просил сделать Джордан Бьюкенен дополнительный рентгеновский снимок.

Судя по голосу, сестра была молодой и неопытной и потому не задавала вопросов. Просто повесила трубку, немедленно вызвала радиологию и передала устное распоряжение доктора.

Пруитт слышал, как санитар принял вызов. К счастью для него, вечер выдался спокойный, и радиология была пуста. Тем не менее Пруитту пришлось ждать десять минут, прежде чем медлительный белобрысый санитар вошел в лифт и отправился за Джордан. Из кармана рубашки выглядывал плейер. От торчавших в ушах наушников тянулись тонкие провода. Парень что-то мычал себе под нос.

Пруитту понравилась уединенность его укрытия: темные комнаты, погруженные во мрак коридоры и пустые столы медсестер. Здесь ему вряд ли помешают.

Оглядевшись, он нашел идеальное место в клетушке рядом со входом в рентгенкабинет.

Последует ли охранник за Джордан? Вполне возможно. Значит, первым придется заняться им. Зайти за спину и ударить по голове. А пока он будет падать, Пруитт заберет у него пистолет. При условии, разумеется, что санитар с плейером не будет торчать тут же. Пруитт надеялся, что он оставит лежащую без сознания Джордан и отправится за рентгенотехником. Если этого не произойдет, Пруитту придется разделаться и с ним. Это будет нетрудно, и санитар не успеет издать и звука. Он хорошо умел заставить замолчать своих бывших «клиентов». Забавно, конечно, что подобные вещи не забываются.

За дверями радиологии было несколько отсеков, где пациенты перед рентгеном переодевались в бумажные рубашки. В каждом была запирающаяся на замок дверь. Внутри на полках высились стопки рубашек. В стену был ввинчен металлический стержень с вешалками.

Пруитт уже подумывал вломиться в кладовую, чтобы найти предмет потяжелее, которым можно было свалить охранника, но сойдет и металлический стержень. У Пруитта ушло несколько минут на то, чтобы вывинтить винты десятицентовой монетой. Стержень длиной десять – двенадцать дюймов был достаточно тяжел, чтобы огреть охранника по голове. И в руке лежал удобно.

Он потянул на себя дверь отсека, оставив крохотную щель, достаточную, чтобы увидеть, как привезут Джордан. И кстати, заметил, что, если нажать кнопку, открывающую двери радиологии, сразу зажигается свет.

Постепенно глаза привыкли к темноте. Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем за стеной послышались голоса. Включился свет, и он услышал легкий шум медленно открывавшихся внутрь дверей.

«Не торопись, – успокаивал он себя. – Главное – выбрать подходящий момент».

Сначала он увидел Джордан, потом – санитара, толкавшего кресло на колесах. Охранник тащился сзади. Вот удача! Теперь будет легче легкого взяться за него!

Сжимая стержень, Пруитт осторожно открыл дверь и бесшумно вышел. Охранник не успел оглянуться, как что-то с силой ударило его по затылку. Несчастный свалился на пол, и Пруитт в ту же минуту выхватил пистолет из его кобуры.

Даже сквозь наушники санитар умудрился расслышать нечто странное и, обернувшись, растерянно пробормотал:

– Эй… что тут…

Не договорив, он упал. Удар пришелся сбоку головы, как раз над ухом. Все произошло так быстро, что он не успел увернуться и влетел в кресло, сбив Джордан на пол.

Пруитт пинком отбросил стул и поднял пистолет. В ледяном взгляде ничего не отражалось. Джордан неожиданно пришла в голову странная мысль: глаза убийцы – последнее, что она видит перед смертью.

Пронзительно закричав, она сжалась в комок, в тщетной попытке спастись.

Но тут в помещение ворвался Ноа. Пруитт едва успел повернуть голову, прежде чем пуля из пистолета Ноа вонзилась ему в плечо. Но Пруитт все же развернулся, чтобы выстрелить в Джордан. Вторая пуля ударила ему в грудь, и Пруитт с потрясенным выражением лица опустился на пол, так и не поняв, что произошло. Он еще старался поднять пистолет, но Ноа снова выстрелил. Оглушительный грохот прокатился по пустому коридору. Джордан растворилась в гулком эхе.

Джордан свернулась на диване на застекленной террасе, притворяясь спящей, чтобы мать хоть на минуту перестала хлопотать над ней. Она уже укрыла Джордан пледом и грозилась пойти за одеялом потеплее.

Окна были открыты, и воздух освежал чудесный прохладный ветерок. Даже сюда доносился шум прибоя. Дом ее родителей с трех сторон окружала вода. Зимой окна покроются морозными узорами, а летом здесь всегда свежо, и морской бриз приносит избавление от влажной жары.

Джордан всегда любила здесь бывать, но сейчас ей не терпелось вернуться домой. Ей казалось, что она доставляет матери слишком много волнений. И ей не хватало собственной кровати и сиденья-подоконника.

Но больше всего ей не хватало Ноа. С той ужасной ночи в больнице, когда он подхватил ее на руки и отнес в палату, она тосковала по Ноа.

Но он и Ник были на задании. Лорен сказала Джордан, что даже когда Ник работает, все равно звонит каждый день.

Их не было уже четверо суток, но Лорен ожидала Ника завтра утром.

Джордан не спросила о Ноа. Между ними все кончено, и он вернулся к своей обычной жизни. То, что случилось в Сиринити…

Джордан вздохнула. Если она немедленно не встанет и не займется делом, непременно расплачется. А только это и нужно матери. Тогда она уложит Джордан в постель и приставит к ней сиделок на все двадцать четыре часа в сутки.

Ребра до сих пор ныли, и, вставая, она поморщилась. Экономка Ли собирала посуду на кухне.

– Я помогу, – вызвалась Джордан.

– Нет, лучше отдыхайте.

– Ли, я понимаю, вы желаете мне добра, но меня тошнит от одного слова «отдых».

– Вы потеряли много крови, и миссис Бьюкенен сказала, что вам не стоит переутомляться.

Джордан отметила общее число тарелок и последовала за Ли в столовую. Почти все пространство занимал овальный стол с шестью стульями по обеим сторонам и еще двумя на концах.

– Посмотрим… Лорен и Ник сядут здесь, – начала считать Ли. – Вместе с малышкой Сэм. Я принесу высокий стул, после того как хорошенько его ототру. Майкл тоже будет дома, и Закери, разумеется. Алек и Риган придут на следующий уик-энд.

– Значит, соберутся только родственники? – спросила Джордан.

– Поскольку у Закери вошло в привычку приводить товарищей из колледжа, я обычно ставлю лишние приборы.

Джордан снова спросила, чем может помочь, и, когда Ли прогнала ее, поднялась наверх, в свою прежнюю спальню. Теперь она предназначалась для гостей.

Она узнала, что Кейт и Дилан вернулись в Южную Каролину и Кейт просила Джордан приехать и пожить немного с ними. Восстановить силы. Но Джордан еще не решила, стоит ли ехать. Она чувствовала себя не в своей тарелке и не находила места.

Остаток дня Джордан провела за чтением. К счастью, полиция нашла копии бумаг профессора целыми и невредимыми в прокатной машине Пруитта. Теперь, получив доступ к документам, она хотела проверить, насколько они правдивы.

На закате Майкл поднялся за ней и даже предложил снести ее вниз на руках.

– Я официально объявлена здоровой, – сообщила она за обедом. – И не желаю, чтобы меня нянчили и баловали.

– Как мило, дорогая! – проворковала мать. – Ты сыта?

– Да, спасибо, – рассмеялась Джордан.

– Ник на террасе. Хочешь поздороваться?

Она направилась туда, но остановилась, услышав смех. Джордан узнала этот смех. Там вместе с братом был Ноа.

Джордан отступила, подумала и снова отступила. И вдруг в столовой стало тихо.

И неудивительно. Оглянувшись, она заметила, как все члены семьи пристально наблюдают за ней. Теперь ей придется идти на террасу. Хотя бы для того, чтобы поздороваться.

Джордан глубоко вздохнула.

Ник растянулся на диване. Ноа сидел в плетеном кресле. Оба пили пиво.

– Хей, Ник! Хей, Ноа!

Оба расхохотались.

– И тебе привет, сестричка, – фыркнул Ник.

– Хей, малышка! Но ты, кажется, не в Сиринити, – вмешался Ноа. – Как поживаешь?

– Прекрасно. Просто прекрасно. Полагаю, еще увидимся.

Она хотела уйти.

– Джордан! – окликнул Ноа.

Она обернулась. Ноа поставил бутылку на стол.

– Что-то еще?

Он встал и шагнул к ней.

– Помнишь наш договор?

– Да, разумеется.

– Какой еще договор? – удивился Ник.

– Не важно, – отмахнулась Джордан. – И что там с договором?

– Какой договор? – снова встрял Ник.

– Уезжая из Сиринити, мы с Джордан решили идти разными дорогами, – пояснил Ноа.

– К чему вмешивать его в наши дела? – досадливо буркнула Джордан.

– Да, но ведь он спросил.

– Прошу прощения, – выдавила Джордан, снова разворачиваясь.

– Джордан! – опять позвал Ноа.

Пришлось остановиться.

– Ну, что тебе?

Он медленно наступал на нее.

– Как я уже сказал… насчет того договора… – Он остановился перед ней. – Договор расторгнут.

Джордан открыла рот, пытаясь возразить, но не знала, что сказать.

– Ты это о чем?

– Повторяю: договор расторгнут. Мы не пойдем разными дорогами.

– Пожалуй, оставлю-ка я вас одних, – решил Ник, скатываясь с дивана.

– Я не собираюсь оставаться с ним наедине, – возразила Джордан.

– Собираешься, – заверил Ноа.

– Но почему?

– Потому что я так хочу. И еще хочу сказать, как сильно люблю тебя.

Джордан задохнулась, словно ее ударили в грудь.

– Ты лю… нет, погоди! Ты любишь всех женщин, не так ли?

Ник осторожно закрыл за собой дверь. Ноа обнял Джордан, прошептал все слова, которые столько дней хранил в сердце, взял ее за подбородок и поцеловал.

– Ты тоже любишь меня, солнышко. Правда?

Все ее встопорщенные колючки вдруг улеглись.