— Моя мать наливала мне его в кружку на кухне, — ответил на это Вэл. — А если бы я сел за чайный стол с матерью Фелана, она бы, наверное, налила мне в чашку отравы.

— Так у вас разные матери? — Джульетта опустилась на диванчик рядом с Вэлом.

— Я — незаконнорожденный, — беззаботно объяснил Вэл. — Моя мать была крестьянской девчонкой, а отец — хозяином поместья.

— Так вот почему твой братец теперь лорд, а ты черная овечка? — догадалась Джульетта.

— Это не совсем так. Надо отдать Фелану должное, он всегда жил по своим собственным правилам. Моему брату вовсе не нравится, что он унаследовал титул, но он ничего не может с этим поделать. Фелан никогда не любил Йоркшир. Да и семью, кстати, тоже. Трудно обвинять его в этом. Видишь ли, его мать… а впрочем, чем меньше о ней говорить, тем лучше. В общем, если бы это зависело от Фелана, он всю жизнь провел бы, путешествуя по разным странам, открывая для себя новые места. Но у него нет выбора — он не может вернуть к жизни нашего отца. Впрочем, не думаю, что он захотел бы это сделать даже ради того, чтобы снова стать свободным. Наш отец всегда ненавидел Фелана — я до сих пор не понимаю, почему. И никогда не упускал случая напомнить ему об этом.

— Чудовищно! — выпалила Джульетта, потрясенная услышанным. У нее остались хотя бы воспоминания о нежной любви Черного Джека Макгоуна, которые помогали ей пережить тяжелые времена.

Вэл пожал плечами:

— Фелану не нужна ничья жалость. Он научился жить весьма замкнуто и сдержанно. Главное, чтобы его никто не трогал, и ему тоже ни до кого нет дела.

— Это предупреждение?

Вэл улыбнулся девушке самой искренней и невинной улыбкой.

— С чего бы вдруг? Тебя ведь не интересует мой брат, не так ли?

— Интересует меня только одно: когда я увижу его в последний раз! — отрезала Джульетта и поспешила сменить тему:

— А как умер ваш отец? Это ведь произошло недавно?

Она вытянула перед собой ноги и сложила их крест-накрест, точно так же, как делал Вэл, когда был в бриджах.

— Неплохо, — похвалил Вэл, от которого не укрылся этот жест. — Но тебе надо развернуть немного плечи. И подними подбородок. Вид должен быть такой, словно ты готова завоевать весь мир.

— А тебе нужно быть более жеманной.

— Не сомневаюсь в этом. Но ты, похоже, сама не знаешь, что такое настоящее жеманство. Не смогла посоветовать мне ничего дельного.

— К сожалению, у меня не было случая научиться искусству флирта, — довольно холодно ответила Джульетта.

Вэл весело рассмеялся:

— Кажется, мне придется учить тебя, как быть женщиной, а не только тому, как быть мужчиной.

— На это можешь не рассчитывать, противный мальчишка! — улыбнулась Джульетта.

— Чудесная парочка, не правда ли? — прервал их пикировку голос Ханнигана.

Подняв глаза, Джульетта увидела стоящего на пороге слугу, а позади его — Фелана. В коридоре царил полумрак, и девушка не могла разглядеть выражения его лица, но сразу почувствовала, что он очень, очень недоволен увиденным.

— Да уж! — произнес Фелан таким странным голосом, что, знай она этого человека чуть меньше, могла бы принять его состояние за ревность.

— Они похожи на братика и сестричку, — жизнерадостно продолжал Ханниган. — Вот только проблема в том, кто же брат, а кто сестра.

Фелан усмехнулся:

— Да, трудно сказать, кто из них симпатичнее.

— Вэл, — быстро сказала Джульетта. — И выглядит он гораздо женственнее, чем я.

— Эй, ты что-то чересчур увлеклась! — запротестовал Вэл.

— И накладывать косметику ты тоже умеешь лучше. — Джульетта явно решила сосредоточить свое внимание на единственном мужчине в этой комнате, общаясь с которым она не испытывала неловкости.

— Это потому, что мне надо скрывать отрастающую щетину, а тебе нет. Мальчишка! — добавил он для пущего эффекта.

— Зато я выиграла у тебя в шахматы, — с очаровательной улыбкой напомнила Джульетта.

— Теперь я понимаю, что ты имел в виду, Ханниган. — Фелан вошел в комнату и сел в кресло напротив Вэла. — Действительно, брат и сестра! Что ж, Вэл, налей мне чаю. Покажи, как усвоил указания своей учительницы.

— Он делает успехи, — заметила Джульетта, критически наблюдая за манипуляциями «миссис Рэм-си». — Но все же чувствуется некоторая неловкость. — Она передала наполненную чашку Фелану, стараясь не коснуться его руки.

— Все равно женщина из меня лучше, чем из тебя мужчина, — настаивал на своем Вэл.

— А вот и нет, вот и нет!

Все, похоже, начиналось сначала.

— Дети, дети! — перебил их Фелан. — Прекратите ссориться, и пусть Вэл объяснит мне, почему на нем снова юбки. Я думал, ничто не способно заставить его надеть их по доброй воле. Или тебе начинает нравиться, братец?

— Заткнись, Фелан! — довольно добродушно отозвался Вэл, а Джульетта мысленно пополнила арсенал известных ей бранных слов. — Я собираюсь нанести визит.

— Надеюсь, не своей маленькой зануде? А я-то думал, ты забыл о ней.

— Я просто боролся с искушением — и устал. Да, очень устал! Джульетта прочла мне лекцию о том, что нехорошо злоупотреблять доверием невинной девушки, но я ничего не могу с собой поделать. К тому же мы с Софи друзья. Боюсь, если я не объявлюсь в ближайшее время, она решит сама проведать меня, а это было бы некстати. К тому же я беру с собой Джульетту. Ведь при свидетелях я не способен ни на что неприличное.

— Мне неприятно говорить тебе это, но Джульетта никуда не пойдет, — сказал Фелан. — По крайней мере, пока.

— Почему это? — возмутилась девушка. — Вы не можете удерживать меня здесь! К тому же нет причин…

— Причины есть, — оборвал ее Фелан своим невозмутимо спокойным голосом. — Как ты, вероятно, заметила, я уже несколько дней удерживаю тебя здесь и собираюсь делать это дальше.

— Но ведь это была твоя идея, чтобы Джульетта сопровождала меня, — вступился за девушку Вэл.

— Я передумал. Но ты можешь навестить свою мисс зануду, Вэл. Только помни, почему тебе приходится носить это платье, и будь осторожнее, чем обычно. А Джульетта останется в Саттерз-Хед.

Напрасно Джульетта ожидала, что Вэл будет настаивать на своем. Он лишь пожал плечами, виновато улыбнулся ей и поднялся с диванчика с неподражаемой грацией, которая в другое время заставила бы Джульетту насмешливо скривить губы. Но сейчас ей было не до насмешек.

— Когда Фелан говорит таким тоном, с ним бесполезно спорить, Джульетта, — сказал Вэл. — Лучше не тратить силы. — Он посмотрел на брата. — Насколько я понимаю, Ханниган обнаружил что-то интересное?

— Да.

— Надеюсь, о нашей юной леди, а не о нашем дурацком положении? — поинтересовался Вэл, останавливаясь в дверях и поправляя юбки.

— Держи язык за зубами, Вэл, — устало напомнил Фелан, откидываясь на спинку кресла.

— Этому я никогда не научусь, — беззаботно улыбнулся младший Ромни. — Не ждите меня с обедом: я намерен уговорить мисс де Квинси покормить меня. Если не презренной пищей, то по крайней мере плодами ее несравненной мудрости.

— Веди себя прилично! — еще раз предупредил Фелан.

— И ты тоже, братец.

Как только они остались наедине, Джульетта поднялась с диванчика, но Фелан резко приказал ей:

— Сиди!

Джульетта повиновалась. Глядя на него через стол, она вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, но это нисколько не волновало ее сейчас.

— Ты не нальешь мне чаю?

— Но вы ведь уже выпили чашку.

— В нем было слишком мало молока и слишком много воды. Моему брату необходимо потренироваться.

— Он, кажется, не стремится освоить получше свою роль.

— Это правда. Ты исполняешь свою с большим энтузиазмом. По крайней мере, вкладываешь в это душу. Вэл явно не хочет быть женщиной — юбки приводят его в бешенство. А ты, мне кажется, была бы счастлива и вправду родиться мальчиком.

— Вы очень догадливы, — сказала Джульетта. — Я действительно родилась в этом теле по ошибке.

На секунду глаза их встретились. И секунда эта показалась обоим вечностью.

— Ты и вправду так думаешь? — спросил Фелан. — Интересно, согласен ли с этим Марк-Давид Лемур?..

Фелан внимательно смотрел на нее и видел, как сильно она побледнела, а глаза ее стали вдруг пустыми и черными. Потом она резко встала, опрокинув поднос с чаем, но даже не обратила на это внимания и опрометью бросилась из комнаты.

Джульетта бежала, стремясь оказаться подальше от этого страшного человека и от своего страшного прошлого, которое ему удалось увидеть своими дьявольскими глазами. Она бежала, боясь, что он бросится за ней и схватит ее, и в то же время боясь, что он этого не сделает.

Но больше всего ее пугала правда, которой она не осмеливалась взглянуть в глаза.

Фелан смотрел вслед выбежавшей из комнаты Джульетте и чуть ли не впервые в жизни чувствовал себя виноватым. Паника, животный страх, который он увидел в глазах девушки, потрясли его. Он играл с ней, желая увидеть ее реакцию, и, черт побери, добился своего!

Ему так хотелось побежать за испуганной маленькой Джульеттой, заключить ее в объятия, утешить и успокоить! Но Фелан прекрасно сознавал: это не единственное, чего ему хочется. Ничуть не меньше ему хотелось расстегнуть перламутровые пуговки белой рубашки, проникнуть под мягкую ткань и сжать в ладонях ее маленькую упругую грудь. Он хотел снова почувствовать вкус ее губ, наслаждаться им как можно дольше, добиться, чтобы на этот раз Джульетта ответила на его поцелуй… В общем, он хотел слишком много такого, чего она не готова была дать ему сейчас. Того, что уже взял Марк-Давид Лемур.

И Фелан дал ей убежать. У него просто не было выбора. Он чувствовал, что не справится с собой, не сможет, догнав ее, не довести начатое до конца. Во всяком случае, не сейчас, когда все тело его напряглось от сдерживаемого желания, кровь бешено стучала в ушах и он чувствовал себя несмышленым семнадцатилетним юнцом вроде того, которым притворялась Джульетта Макгоун-Лемур.

Ему требовалось время. И ей тоже. Оставалось только надеяться, что безжалостная судьба даст им это время. Впрочем, она не слишком благоволила к ним обоим. Несчастья подстерегали их каждую секунду, и к этому следовало быть готовым.

9

Вэл почти успел забыть, как осточертел ему его вынужденный маскарад. Общение с Джульеттой отлично отвлекало его от всех неприятных мыслей. Но теперь, когда тоска по мисс Софи де Квинси стала невыносимой и ему пришлось снова влезть в корсет и юбки, он обнаружил, что это окончательно перестало его забавлять.

Что ж, он сам сделал свой выбор! Мог бы остаться дома и играть с Джульеттой в шахматы под бдительным оком Фелана. Совсем неплохое развлечение. Кстати, никогда в жизни Вэл не думал, что его старший брат способен испытывать собственнические чувства по отношению к женщине. Но сейчас с ним явно происходило что-то неладное, хотя он и старался не подавать виду.

Вэл мог также поддаться на уговоры Фелана и трусливо сбежать в Париж. Но нет, это не для него!

Вэл до сих пор не мог простить себе бегство из Йоркшира. Но тогда он был слишком потрясен убийством отца и обвинениями леди Марджери. А к тому времени, когда Вэл пришел в себя, Фелан уже успел привезти его на южное побережье, откуда они должны были отправиться во Францию.

Но Вэл не собирался никуда бежать, хотя для этого было множество причин. Если даже леди Марджери сама убила собственного мужа, как подозревали они с Феланом, Вэл ни за что не хотел бы, чтобы этот факт был предан огласке, несмотря на то, что это помогло бы снять с него обвинения. Он прекрасно понимал, что побудило эту сумасшедшую женщину так поступить. Его присутствие в Ромни-холле всегда было для леди Марджери проклятием. И братская привязанность к нему Фелана была настоящим предательством по отношению к матери.

Нет, Вэл ни за что не стал бы обвинять пожилую леди — не только ради нее самой, но и ради своего брата.

И все-таки он не мог просто повернуться и убежать. Пока не мог. Вэл понимал, что рано или поздно ему придется смириться с тем фактом, что он никогда больше не увидит Англию. Но сейчас, хотя бы на несколько дней — часов, минут, секунд, — он собирался насладиться чудным английским солнышком. И обществом чудной английской девушки. Даже если сыщики с Боу-стрит поймают его до того, как он успеет покинуть Англию, — что ж, игра стоит свеч. Не для каждой женщины он согласился бы облачиться в эти ужасные юбки и отправиться в город!

Вэл был мужчиной, всегда любившим и ценившим женщин во всем их великолепном разнообразии — со здоровым аппетитом и здоровой долей уважения к ним. Ведь женщин было так много, и в каждой было свое неповторимое очарование. Никогда в жизни не мог он представить себе, что так сильно увлечется молоденькой девушкой, совсем недавно вернувшейся из пансиона. Увлечется настолько, чтобы поставить под угрозу собственную безопасность и даже безопасность своего брата.

Ну почему она так богата, так красива, так хорошо воспитана?! Почему он не мог влюбиться в дочку мельника, трактирщика или в горничную? Какого черта ему понадобилось, дожив до двадцати пяти лет, потерять голову из-за девственницы?