Неужели мы… О, господи! Как я могла? Он ведь мой друг – почти брат!

Над ухом раздалось деликатное покашливание.

Вздрогнув всем телом, я перевернулась на спину.

– Доброе утро, пьянчужка, – с добродушной ухмылкой поздоровался Никита.

– Не уверена, что оно доброе, – отозвалась едва слышно, краснея как рак в кастрюльке.

В руках парень держал поднос, на котором дымилась чашечка ароматного кофе.

Стараясь не смотреть в глаза Никиты, я протянула руку и молча взяла напиток. Сделала глоток и только после этого подняла взгляд к лицу друга.

– Ник, я…

Запнувшись, тяжело вздохнула.

– Мы с тобой… вчера…

– Целовались, – закончил за меня парень.

Я густо покраснела.

– Но ведь ты…

– Не гей, если ты об этом, – усмехнулся он и присел на край кровати.

Я натянула до подбородка одеяло, стыдясь пристального взгляда Никиты. Смешно, учитывая, сколько раз бегала перед ним в одних трусах. Губы парня скривились в горькой усмешке.

– Послушай, вчера вечером ты много выпила и полезла ко мне целоваться, не перебивай, – сказал, поднимая вверх палец, когда я попыталась что-то ответить. – Но целовала ты не меня. Это я понял, когда ты три раза назвала меня Костей. Признаюсь, соблазн воспользоваться ситуацией был велик, но, тогда, я бы просто перестал уважать себя.

– Значит, ничего не было? – на всякий случай уточнила я.

– Ничего. Ты отрубилась на моем плече раньше, чем успела дотянуться до главного.

Услышать это было большим облегчением, но взглянув в печальные глаза друга, я испытала прилив стыда.

– Ник, прости, я не хотела причинять тебе неудобства.

– Неудобства?

Парень усмехнулся и, растрепав волосы, вскочил с кровати и принялся мерить шагами комнату.

– Никаких неудобств, – махнул рукой. – Девушка, которую я люблю, считает, что я гей и любит другого – это моя реальность. Ты здесь абсолютно ни при чем.

Я закусила губу. Было больно смотреть на метания близкого мне человека, но помочь ему я была не в силах. Виола оказалась права. Снова.

– Ответь мне на один вопрос, – тихо произнес Никита, остановив, наконец, взгляд на моих губах. – Если бы в тот вечер, когда мы познакомились, Стас не наплел тебе этой ерунды про мою якобы нетрадиционную ориентацию, у нас могло бы что-то получиться?

– Ник, я…

– Могло бы?

Я потупила взгляд.

– Думаю, да.

До ушей долетел прерывистый вздох.

– Что ж, это мой косяк. Я должен был догадаться, что без Стаса тут не обошлось – ты так странно на меня косилась. К тому же, ты так явно проявляла к нему симпатию, что я предпочел вообще не вмешиваться.

Почему-то вспомнился вечер, когда Стас вернулся с мальчишника и заявил, что их с Никитой дружбе пришел конец. Для меня это было потрясением, но ни один из них так и не признался в причине ссоры.

– Так вы из-за меня тогда поругались?

– На том гребанном мальчишнике? – Ник усмехнулся. – Можно и так сказать. В тот вечер я вытащил твоего мудака из постели со шлюхой. Пригрозил ему, что все расскажу тебе, но он только заржал. Сказал, что ты просто не поверишь в эту чушь, зато я рискую перейти в разряд врагов, которые покушаются на ее любовь. Прости.

Он посмотрел на меня так, словно и впрямь был виновен в измене Стаса. Внутри все сжалось от жалости.

– Ник, ты ни в чем не виноват.

– Я должен был рассказать тебе.

Я покачала головой.

– Стас был прав – тогда я вряд ли поверила бы тебе, хотя насчет врага он явно преувеличил. Я должна была убедиться в его никчемности. Лично.

Воспоминания о том дне, когда я застала мерзавца в постели с Зойкой, больно кольнули сердце.

Чертов ублюдок!

Если бы я только послушала свое сердце, которое с самого начала тянулось к Никите, то не совершила бы столько ошибок. Не мучилась бы угрызениями совести из-за собственного предательства подруги, не испытывала бы неловкость перед другом, не страдала бы от запретной любви к Константину. Возможно, вышла бы замуж за Никиту и жила бы себе счастлива. Но, нет, к своему счастью я всегда предпочитала пробираться огородами. Что ж, поделом.

– Послушай, – Ник снова приземлился на кровать и, явно волнуясь, сжал в руках мою ладонь. – Я прекрасно понимаю, что тысячу раз опоздал, но, может, у нас еще есть шанс?

Он с такой мольбой посмотрел мне в глаза, что стало совсем не по себе.

– Я люблю тебя, Лис. Люблю давно и хочу, чтобы ты была счастлива.

Сердце то и дело сбивалось с ритма. Я сжимала и разжимала похолодевшие ладони, со страхом ожидая продолжения этого монолога.

– Выходи за меня замуж, – донеслись до ушей те самые слова, которые мечтает услышать каждая девушка из уст своего любимого.

Беда в том, что Ник не был тем самым мужчиной, с которым я мечтала состариться. Он был моим другой. Другом, которого я вот-вот потеряю.

– Никит, я не…

– Я не тороплю тебя, прошу, не отвечай прямо сейчас, подумай.

– Я очень люблю тебя, – тихо сказала в ответ, подняла на парня измученный взгляд и уже решительней добавила: – Но не хочу давать тебе ложных надежд. Ты мне как брат, понимаешь? Я не смогу переступить через это, как бы сильно ты не старался. И я не хочу потерять то, что между нами до сих пор было.

Никита печально кивнул.

– Понимаю.

– Никит, умоляю, давай забудем о вчерашнем вечере, сделаем вид, что ничего не было. Если ты меня любишь, – эти слова были произнесены совсем тихо, – прошу, не лишай меня своей дружбы.

Ник отнял подрагивающую ладонь, поднялся с кровати и направился к выходу. Возле самых дверей обернулся.

– Ты не потеряешь меня, Лис. Что бы ни случилось.

Его высокая статная фигура скрылась за поворотом. Я вздохнула. Губы дрожали, в горле застрял ком. Трясущимися руками я откинула одеяло и вскочила с кровати. Натянула платье, попутно вдохнув едва уловимый аромат мужского парфюма.

Костя. Это был его запах – аромат его объятий, отпечатавшийся на моей одежде, словно невидимое клеймо. Я с трудом сглотнула, подняла с пола полупустую чашку и пошлепала босиком на кухню.

Никита готовил завтрак.

– Садись, сейчас будет готов омлет.

Я улыбнулась. Как бы ни было сейчас тяжело парню, держался он молодцом. Да, Никита был бы замечательным мужем, но сердцу ведь не прикажешь.

– Не видел мой телефон? Хочу позвонить Виоле – вчера она не взяла трубку.

– Телефон в твоей сумочке, а Ви я уже сам дозвонился.

Ник повернулся, держа в руках дымящуюся сковороду, и одарил меня мягкой улыбкой.


– Не переживай, с ней полный порядок.

– Вы говорили о случившемся? – ужаснулась я.

– Да, то есть нет. В общем, она сама тебя наберет, когда будет готова.

Я вздохнула.

– Значит, у меня есть шанс на прощение?

– Полагаю, на тебя она зла не держит.

Эта фраза заставила напрячься. Неужели Виола решила устроить нагоняй Константину? От мысли, что эти двое будут мусолить между собой мое имя, заныло в животе.

– Надеюсь, они помирятся, – произнесла таким тоном, словно надеялась совсем на обратное.

Никита окинул меня внимательным взглядом, будто пытаясь прочитать мысли и, выложив на тарелку сложенный конвертиком омлет, покачал головой.

– Думаю, в ближайшее время тебе не стоит появляться в их компании.

На губах замерла горькая усмешка – тоже мне, открыватель Америки.

– В ближайшее время мне стоит уехать в деревню Кукуево, где даже телефоны не ловят и заняться ремонтом истрепанного сердца.

Я посмотрела на Никиту, который уселся напротив и уже уплетал свой омлет с беконом, вздохнула и принялась за завтрак. Когда тарелка опустела, а в желудке образовалась приятная наполненность, мое внимание привлек телефонный звонок. Никита подал сумочку, мирно почивавшую на холодильнике.

– Видимо, Ви уже готова поговорит с тобой.

Я вытащила из кармашка трубку и скривилась. Вместо лица любимой подруги на дисплее светилась довольная физиономия Вадима.

Ладони похолодели, и в груди учащенно забилось сердце.

Поразительная наглость!

Я положила трубку на стол и стала зачарованно наблюдать, как та подскакивает от вибрации.

– Лис.

Я медленно перевела взгляд. Никита хмурился и нервно сжимал ладони.

– Хочешь, я отвечу, – предложил он.

– Это ни к чему.

Я представила застывшую на губах любовника ухмылку и внутренне содрогнулась: сейчас она вызывала лишь отвращение. Никита не отставал.

– Тогда сама ответь.

– Думаешь, хорошая идея?

– Иначе он будет надоедать тебе, как надоедал Стас.

На лице парня заиграли желваки, и на секунду мне показалось, что он сейчас схватит эту чертову трубку и выскажет поганцу все, что о нем думает. Эта мысль показалась заманчивой: не придется выслушивать глупые оправдания и придумывать ответы на них. Но, что, если Вадим и правда окажется таким же нахалом, как Стас? Нужно было ответить, но я так и не смогла себя пересилить.

Трубка добралась до края столешницы и замерла.

– Может, он все понял? – скорее с надеждой, чем с уверенностью спросила я.

Никита покачал головой.

– Он еще объявится, вот увидишь. Такие, как твой Вадим не любят терять свои игрушки.

– Да пошел он.

Меткое определение моего положения больно хлестнуло по самолюбию.

А ведь Виола предупреждала: слишком быстрый переход к интимным отношениям убивает в мужчине охотника. Он превращается в паразита, самодовольного мудака, который уверен, что любая особа женского пола будет просто счастлива войти в состав его личного гарема. Не говоря уже о том, что за такой короткий период просто невозможно узнать биографию человека. Я невольно поморщилась.

– Мне пора. После обеда должен приехать на собеседование паренек – нужно успеть привести себя в порядок.

Забросив телефон в сумку, я поднялась из-за стола.

– Решилась нанять курьера?

– Ага.

Я пошарила в кармашке для ключей и негромко чертыхнулась.

– Совсем забыла, что оставила машину на парковке у бизнес-центра.

Никита пожал плечами и неуловимым движением фокусника извлек из кармана ключи.

– Твоя машина уже здесь. Я пригнал ее, пока ты спала.

Я порывисто обняла друга.

– Что бы я без тебя делала.

С улыбкой взяла протянутые ключи, чмокнула парня в щеку и, попрощавшись, вышла за дверь.

***

Заехав на парковку возле районного мини-рынка, я заглушила двигатель. Дома было шаром покати, поэтому мысль закупить фруктов показалась вполне здравой. Я выбралась из машины.

Чувствовала себя так, словно по мне проехался каток, а на душе с завидным упорством скребли кошки. Чертовы зверюги: я облизала пересохшие губы.

Торопливо пройдя вдоль ряда палаток, остановилась возле одной из них. Сфокусировала взгляд.

На прилавке лежали подносы с персиками, яблоками, гранатами и прочей вкуснятиной. Я уставилась на аппетитную горку из абрикосов, представляя, как вгрызаюсь в сочную мякоть зубами, и почувствовала пробудившийся голод.

– По чем? – спросила у худенькой молодой продавщицы, кивая на поднос.

Ответа так и не разобрала: за спиной раздался голос человека, которого я меньше всего сейчас хотела видеть. Чертов Стас!

– Малышка, ты можешь покупать все, что душе угодно, а мне купи Шато Марго.

Кому это он? Я отдернула от прилавка руку, словно воровка, которую застали врасплох, и неловко рванулась в сторону. Зацепив бедром злосчастный поднос, в панике уставилась на разбегающиеся по асфальту в разные стороны абрикосы.

Девушка-продавец охнула и бросилась поднимать товар.

– Шато Марго, милый, пьют вечером, а сейчас нам нужны овощи, – раздался за спиной грудной женский голос.

Судя по всему, Стасик нашел себе очередную любовь, и черт их дернул притащиться сюда именно сейчас.

Прекрасно сознавая, что и так привлекла к себе внимание, я бухнулась на колени и поползла под прилавок. Шанс, что Стасик узнает мой зад, был невелик.

– Эй, шито тут происхотит? – донесся сверху удивленный мужской голос с кавказским акцентом. – Танишька, суший, шито ты витворяишь? Эта же клиент, а не рап!

За секунду до того, как крепкие руки  вытащили меня из-под прилавка, я успела зажать в ладонях два абрикоса. Оказавшись в вертикальном положении, опасливо огляделась по сторонам – Стасика и его новой возлюбленной не было видно. Я облегченно выдохнула и только после этого испуганно уставилась на своего спасителя.

– Суший, ви не ушиблись?

Симпатичный мужчина кавказской национальности с тревогой всматривался мне в глаза. Стало ужасно неловко.