Это он. Она выберет его.

Но теперь, когда наконец пришло время воплотить ее фантазию, Труди вдруг растерялась «Я столько раз обжигалась…»

Глядя на нее, можно было подумать, что Труди Штэйн имела потрясающий успех в отношениях с мужчинами: она была высокой симпатичной блондинкой, модно одевалась, делала стильные прически и водила машину стоимостью в тридцать тысяч долларов. Находясь на работе, она надевала шорты и короткие топы, которые открывали ее загорелое атлетическое тело. Проблема была в том, что все эти мужчины считали ее очередной блондинкой, богатенькой, тупой, которая, возможно, не могла разобраться со своим собственным бизнесом и поэтому нуждалась в том, чтобы ее окружали мужчины.

Когда Труди наблюдала за мужчиной с серебристыми волосами, исчезнувшим в гардеробной, ей пришли на ум горькие воспоминания, которые она обычно старалась гнать прочь из головы.

Это были воспоминания о ночи больше года назад. Заканчивался купальный сезон — а у компании Труди было как раз самое занятое время весной и летом, когда строились большинство бассейнов. В этот особенный ноябрь, когда доделывались последние штрихи — запускались водопады, включались спа, украшались ландшафты и проводились проверки, — Грэг Олсон, ее субподрядчик по укладке камня, человек с которым она дружелюбно флиртовала последние несколько месяцев, вдруг стал питать к ней чувства более сильные, чем дружеские.

— Скоро работа закончится, Труди, — сказал он, растягивая слова, что вскоре стало нравиться ей. — Не будет никаких проблем на нашем пути. Что скажешь насчет того, чтобы сходить куда-нибудь выпить?

Что ж, у Грэга Олсона водились деньги, он ездил на «алланте», мог заполучить любую женщину, которую хотел, ему не составляло труда изображать из себя мачо, как это делали и другие парни. Поэтому Труди решила, что с ним она будет в безопасности; она не стала сопротивляться. И все шло хорошо — сначала. Ужины и танцы в ресторанах на Сан-Висент в западном Лос-Анджелесе. Потом прогулки на машине по побережью Тихого океана жаркими вечерами. А потом… они припарковались! Как будто парочка крутых подростков.

Труди нравилось это. Все было таким ненавязчивым, невинным, получающимся само собой. Последствия дали о себе знать раньше, чем она ожидала. Позже, очищая от песка одежду после того, как они взобрались по дюнам обратно наверх, где оставили машину, Грэг сказал:

— Детка, а ты была хороша там, внизу. Ты нас здорово одурачила!

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, садясь в машину, уже предполагая ответ. Она боялась его и не желала слышать. Вдруг ей захотелось, чтобы она не выходила с Грэгом никуда, чтобы послушала свой чертов инстинкт, который шептал ей: «Осторожно. Он что-то замышляет».

— Мы все думали, что ты лесбиянка. Некоторые парни даже поспорили на это.

Когда купальный сезон снова открылся, Труди нашла себе нового субподрядчика по укладке камня. Она также установила для себя новое железное правило: никогда больше не встречаться с парнями с работы.

Поэтому теперь в ее арсенале оставались лишь случайные знакомые на одну ночь, незнакомцы в барах, которые были плохими любовниками, эгоистами или заниматься сексом с которыми было небезопасно. Или же такие, которые поутру спрашивали: «Ну как, тебе понравилось?»

Он опять вышел — модель с серебристыми волосами, — и ее сердце подпрыгнуло.

На этот раз он был одет в кожаный плащ, а вокруг шеи был повязан белый шелковый шарф. Когда он прошел мимо нее, Труди показалось, что он специально улыбнулся ей. Она взглянула на двух других женщин: одна из них уже ушла, а другая что-то написала на клочке бумаги и отдала его служащей.

Труди быстро открыла сумочку и достала маленький блокнот. Она вдруг заволновалась, испугавшись, что его уже заказали. Зачем она теряла время, сидя здесь!

Ее руки тряслись, в то время как она писала. Это было невероятно! Это просто фантастика!

— Что ты делаешь в «Бабочке?» — спросила она как-то свою кузину Алексис.

— Все, что ты только можешь придумать, Труди. Они могут устроить все.

— Так что там насчет Линды Маркус? Что делала она, когда приходила сюда?

И Алексис ответила:

— Линде нравятся наряды. Она предпочитает, чтобы оба — она и мужчина — были в масках.

«Маски!» — думала Труди, когда нервно отдавала записку служащей. Что же она собиралась делать со своим любовником с серебристыми волосами? Удовлетворит ли он ее фантазии, поднимется ли она наверх и получит ли там в точности все, что написала на листке?

Труди не пришлось долго ждать. Она сидела, хрустя пальцами, минуты казались часами. Труди Штэйн, которая всегда была такой хладнокровной, такой спокойной, когда дело касалось секса, теперь молилась, чтобы другие женщины не отняли у нее этого мужчину с серебристыми волосами. Потом снова появилась служащая, пробормотала: «Сюда, пожалуйста», — и Труди поняла, что следует за женщиной к лифту.

Она работала над своей внешностью часами для сегодняшнего особого «случая». Годами развивая свой бизнес, пытаясь продвинуться в отрасли, где преобладают мужчины, и давая указания по четким типам строительства на участках, Труди пришлось подавлять свои природные женские черты и адаптироваться к жесткости и агрессивности. Если бы она этого не сделала, ни один из парней, работающих на нее, не воспринимал бы ее всерьез и работа бы не продвигалась. Она знала, что впоследствии станет хорошим управляющим. Пусть даже ей пришлось пожертвовать чем-то, но она доказала, что ничем не хуже любого мужчины.

На работе она старалась упростить свой стиль с помощью шорт и маек (только с грудью она ничего не могла поделать), но, откладывая свои проекты и готовясь выйти в город вечером, Труди возвращалась к своему любимому естественному женскому образу. Для первого посещения «Бабочки» она приобрела специальные атрибуты: цветастую узкую юбку, которая спускалась до лодыжек, блузку из ярко-синего шелка, серебряные серьги и колье. Труди понимала, что она женщина по натуре, и все жесткие рабочие привычки исчезли.

Служащая провела ее через тихий холл, закрытые двери и наконец привела в комнату в конце коридора, где сказала:

— Если вы желаете, то просто войдите, пожалуйста.

Труди вошла.

Дверь позади нее закрылась, оставив ее одну в маленькой интимной комнатке, со вкусом обставленной французскими софой и креслами, полками, заполненными книгами. На полу лежал толстый мягкий ковер, на столе красовался фарфоровый сервиз, хрустальные бокалы и свечи, бутылка шампанского в серебряном ведерке. Приглушенный свет мягко освещал хрустальную пепельницу и одиноко стоящую розу в вазе. Тихо звучала музыка.

Труди не могла представить, что может нервничать так сильно. Труди Штэйн, которую отец учил всегда держать ситуацию под контролем, быть лидером в команде. Даже когда она гуляла по субботним вечерам, встретив кого-то и поехав домой с незнакомцем, она стреляла первой. Без следа волнения или сомнения.

Сейчас она обнаружила, что спрашивает себя: «Что же я делаю здесь?»

Но разве отец не учил ее достигать звезд, желаний, которых жаждало ее сердце? Разве отец не научил ее всему в строительном деле, привозя ее с собой на рабочие участки, когда она была маленькой, внушая своему единственному ребенку чувство собственного достоинства, неповторимости и независимости? Разве ее родители не спорили между собой: София хотела, чтобы ее дочь следовала традиции, нашла себе мужа и стала хорошей женой и матерью, в то время как Сэм настаивал на том, что мир меняется, времена меняются и их дочь будет тем, кем сама захочет. Сэм Штэйн, справедливый, самый честный человек, который был достоин ходить по земле, по мнению Труди, как раз перед своей трагической и преждевременной смертью учил ее мечтать и воплощать мечты в реальность.

Ну и разве, находясь здесь, в «Бабочке», она не делала этого? Не искала, как сказала ее кузина, спасения? Возможно, Труди надеялась, что теперь, услышав шаги в холле, она найдет ответы в стенах этого дома, может быть, она даже найдет то, что искала, выяснит, что вынудило ее покинуть свою квартиру в субботний вечер и, казалось, заставило ее связаться с незнакомцем в решительно странных и необычных обстоятельствах. Труди пришла сюда не просто за сексом — это она могла получить где угодно. Она пришла сюда за решением.

С другой стороны комнаты была еще одна дверь. Сейчас она открылась, и вошел он. Труди не могла поверить — он выглядел даже лучше при слабом свете, в интимной обстановке. И одет безупречно: Труди заметила, что его пиджак из черной шерсти был от Пьера Кардена. К пиджаку были подобраны темно-серые слаксы, жемчужно-серая шелковая рубашка и бургундский галстук. А сам он, высокий и подтянутый, с сильными широкими плечами, в нем чувствовалась уверенность. «Он мог быть управляющим большой компании, — думала она, — или руководителем университета».

Он подошел к ней и сказал тихим приятным голосом:

— Я так рад, что вы смогли прийти сегодня. Ужин скоро подадут. Присядем?

Он взял ее за локоть и провел к любовному гнездышку из голубого вельвета.

— Не желаете выпить? — спросил он, стоя у бара.

— Белого вина, если можно, — сказал она, поражаясь, как скромно звучал ее голос.

Он вернулся с длинным бокалом для нее и стаканом с чем-то вроде скотча для себя. Сел в кресло, устраиваясь так, будто он хозяин дома, и поставил стакан, не притронувшись к нему.

Труди посмотрела на свое вино. Вдруг у нее появилось чувство застенчивости, когда она увидела, как он смотрит на нее серыми глазами. Она была поражена тем, что не знала, что сказать, какое сделать следующее движение. К тому же это совершенно отличалось от того, что случалось в пикапе субботним вечером. Она платила за него!

— Я читаю одну из интереснейших книг, — сказал он, потянувшись за томиком, который лежал на маленьком столике около кресла. Он развернул его, чтобы показать Труди. — Вы не читали ее?

Труди посмотрела на название. Да, она читала.

— Что вы о ней думаете? — спросил он.

— Неплохая. Хотя не такая хорошая, как его ранние работы.

— Разве?

— О, ну… — Труди сделала глоток вина, чтобы потянуть время. Чтобы собраться с мыслями.

Да что творилось с ней? За все годы жизни с отцом их самым любимым занятием было вступать в горячие обсуждения книг и теорий. Он учил ее искусству споров, и у нее это так хорошо получалось, что в последние годы перед его смертью она частенько выигрывала у него.

Труди вдруг поняла, что было не так. Она долго не практиковалась. Как-никак девять лет бассейного бизнеса и игра «Какой сигнал?» в барах уничтожили ее умение. А теперь ее компаньон с серебристыми волосами предлагал ей попробовать вновь.

Все было так, как она просила. Так, как она написала в записке внизу.

— Я считаю, что он пытается усложнить жизнь, — сказала она, говоря об авторе книги. — Его ранние работы основывались на конкретных и скрупулезных исследованиях. Но это кажется штампованным. Я имею в виду, что его последняя книга вышла десять лет назад. С тех пор он не писал. Когда я прочитала эту книгу, то не могла избавиться от мысли, что автор как-то утром проснулся и понял, что заблуждался. Это как если бы он собрал всех своих друзей вместе и сказал: «Эй! Мне нужна новая научно-популярная идея. У кого-нибудь есть предложения?»

Он мягко засмеялся.

— Возможно, вы правы, хотя я еще не дочитал до конца. Поэтому не берусь судить.

— Как вас зовут? — вдруг спросила Труди. — Как мне вас называть?

— А как вам нравится?

— Томас, — сказала она, — вам подходит имя Томас.

Он сделал глоток из стакана и сказал:

— Знаете, даже если я не дочитал эту книгу, я думаю, что должен опровергнуть ваши слова о работе автора. Вы утверждаете, что его прежние работы базировались на основательных теориях. Как насчет его первой книги? Очевидный шедевр, который я когда-либо видел.

Труди приподняла бровь.

— Это его первая работа! А это было написано в шестидесятых. Он был молодой и наивный, так сказать, пробовал свое перо. По крайней мере, дайте ему привилегию сомневаться.

— Мне как раз кажется, что это именно вы не даете ему такой привилегии в этой книге.

— Вы еще не дочитали книгу до конца. Вот дойдете до десятой главы — все его доводы рушатся здесь.

— Я прочитал десятую главу и не согласен с вами, потому что когда вы внимательно проследите смысл его тезисов…

Спор развернулся на полную мощь. С нарастающей уверенностью Труди скинула туфли и подогнула под себя ноги. Томас наполнял ее стакан снова и снова и продолжал выдвигать свои аргументы против ее слов. Вскоре послышался осторожный стук в дверь, и вошел официант с тележкой. Труди не обратила на него внимания. Она была слишком увлечена, слишком занята обсуждением. Они с Томасом продолжали спорить, в то время как официант расставлял свежий шпинат и грибной салат. Труди опровергала сомнения Томаса, когда масло и икра были намазаны на хлебные ломтики; он окончательно увел ее от спора, пока они поедали цыпленка и мелко нарезанный картофель. Они проигнорировали десерт с заварным кремом и оставили остывать кофе. Зеленые глаза Труди загорались, когда она ставила его в тупик. Она говорила быстро, часто перебивала его, облокотилась на руки, играя со своими серьгами, вызывая его так на спор. Она все сильнее оживлялась, по мере того как он создавал трудности на ее пути.