Я смеюсь, а затем решаю, ничего плохого от признания не случится. Наклонившись к ней и понижая голос, чтобы никто не смог нас подслушать, я говорю:

— Это... профессор Скотт.

— Нет!

— Да, — киваю я.

— Быть того не может!

— Еще как может.

Несколько минут она в полном шоке. Теперь, когда тайное стало явным, можно уже не торопиться. Наконец, она несколько раз моргает, отпивает газировки и одаривает меня взглядом, не предвещающим ничего хорошего.

— Надеюсь, ты понимаешь, что теперь должна будешь позировать обнаженной?

* * *

Энни неумолима. При каждом удобном случае она бубнит мне об арт-программе в стиле ню. Признаю, концепция меня интригует, на секунду я даже всерьез о ней подумываю. Но чем больше подруга давит, тем меньше во мне уверенности.

Что если я там кого-то узнаю? Основная причина, почему решилась танцевать, заключалась в том, что там я не могла столкнуться с кем-то из знакомых, кроме Рансома. Анонимность в таких делах — важнейший аспект. Ну, а если кого-то все же занесет в зрительский зал, то я, по крайней мере, об этом не узнаю.

Упорство Энни лишь укрепляет во мне этот страх. Что, если я буду позировать, а кто-то узнает меня до или после занятий? И что я тогда буду делать?

Но, несмотря на свои возражения, я все еще понятия не имею, каким будет мой финальный проект. Если говорить честно, я еще не думала о нем всерьез. Не буду обманывать. Именно поэтому так заманчива идея готового проекта, который буквально сам просится мне в руки.

Всю неделю я наблюдаю, как мои одногруппники записываются в список Рансома, заявляя темы своих финальных проектов. Разрываясь между занятиями, работой и решением проблем, связанных с личной жизнью, я настолько устаю, что не могу собраться с мыслями. А давление при этом начинает все усиливаться.

Вот почему, когда я все же захожу в среду утром в художественную студию миссис Джексон, то сваливаю все на Энни.

Миссис Джексон сосредоточенно трудится за мольбертом. Она не такая, как остальные преподаватели. Цвет ее рыжих волос на несколько оттенков ярче настоящих, одежда слишком эклектична, чтобы быть консервативной, да и украшающие руку татуировки не слишком гармонируют со стилем остальных профессоров. Наверное, в этом все дело. Она объявляет себя бунтаркой, и я немедленно проникаюсь к ней симпатией.

Замечая, что я вхожу, она кладет кисть и вытирает руки бумажным полотенцем.

— Ты на занятие по скульптуре?

— Э... нет, — робко улыбаюсь я. Я не привыкла так нервничать, особенно когда полностью одета. — Мне просто было интересно, свободно ли еще место модели?

Сначала она явно не понимает, о чем это я, но затем ее лицо расплывается в улыбке.

— Ах, обнаженной модели. Да, да, входи. — Она машет мне рукой, зовя к своему столу, где протягивает мне планшет с зажимом для бумаги и ручку. — Ты как раз вовремя. У нас еще осталась пара мест.

Вписывая дрожащей рукой свое имя внизу листа, я убеждаю себя, что делала это с полдюжины раз. И все-таки это глупая идея. Зачем я только согласилась? Ах да, Энни. Я все валю на Энни.

— Тут много имен, — замечаю я, передавая планшет обратно через стол. К счастью, ни одно мне не знакомо.

Ее улыбка становится еще шире.

— Да, это очень популярная программа. К сожалению, в этом году нам пришлось сократить число участников.

— Почему так? — не скрывая любопытства, спрашиваю я, пока мы медленно направляемся к двери.

— Университет сократил финансирование некоторых программ в этом году. А поскольку это одна из немногих оплачиваемых работ в кампусе, она стала одной из первых на закрытие.

— Оплачиваемых работ? — Останавливаясь, я оборачиваюсь к ней.

— Да. — Ее голова наклоняется в бок, и она хмурится. — Каждая модель получает по сто долларов за потраченное личное время и подарочный сертификат в "Jed’s".

Итак, бесплатный обед и наличные. Мои прошлые проблемы вдруг становятся не такими и насущными.

— Ты не знала?

Я качаю головой.

— Понятия не имела.

— Ну, уверена, что теперь, когда ты знаешь это, процесс станет для тебя менее пугающим.

— Это уж точно, — ухмыляюсь я.

— У тебя ко мне еще есть какие-то вопросы?

— Нет, у меня есть над чем подумать. — Но меня вдруг охватывает внезапное желание взять и обнять Энни, поблагодарить за то, что подтолкнула меня. — Спасибо, что уделили мне время.

— Без проблем. Приятного вечера.

Я спешу домой, пребывая в более приподнятом расположении духа, чем была за последние несколько недель. Благодаря повышению адреналина, я смогу проработать всю ночь напролет и даже получу дополнительные чаевые. Возбужденное настроение переносится и на завтра. Рансом тоже меняется. Он больше улыбается, чаще направляя свое внимание в ту часть комнаты, в которой нахожусь я. Даже Энни замечает, толкая меня каждый раз, когда он так делает.

Возможно, она уделяла слишком пристальное внимание мне, или же я не обращала на нее внимания. Быть может, я должна была заметить, что она собирается предпринять что-то. Когда она задерживается после занятий, я предполагаю, у нее есть еще вопрос о задании.

Но я даже подумать не могла, что она пригласит Рансома.

— Это всего лишь посиделки с друзьями. Ничего особенного.

Рансом бросает на меня беглый взгляд через плечо, и я стараюсь выразить крайнее недовольство таким поворотом событий. Но он, кажется, ничего не замечает. К счастью, он тоже не в восторге от идеи.

— Мне очень жаль, мисс Гуэрра. Я ценю ваше предложение, но, вероятно, будет лучше, если я откажусь.

— Это потому, что вы учитель? Из-за этого вы что же, не должны есть, да? Если кто-нибудь спросит, мы можем сказать, что это исследовательская группа.

Его брови ползут вверх.

— Исследовательская группа. В баре.

— Конечно. Было бы намного неуместнее собирать группу в вашем доме. А бар — это общественное место. Никто не усомнится в ваших намерениях.

Я с ней совершенно не согласна. Сомневаюсь, что декан или кто-то выше рангом будет в восторге, если увидит, что один из преподавателей выпивает со студентами.

— Я все же думаю, что лучше не приходить, — настаивает Рансом, и я облегченно выдыхаю.

— Ну, мы оставим место на случай, если вы передумаете, — настойчиво говорит Энни. — Даже профессорам надо есть.

Мы с Рансомом обмениваемся взглядом, когда Энни пролетает мимо меня к двери. Глазами я предупреждаю, что лучше ему не показываться сегодня. О чем говорит его взгляд, я не знаю.

Выйдя наружу, я хватаю Энни за локоть и поворачиваю к себе.

— Что ты творишь?

На ее лице играет лукавая улыбка. Это на минуту сбивает меня с толку, так как коварство и Энни — вещи несопоставимые. По крайней мере, я никогда не замечала подобного за ней.

— Можешь сколько угодно утверждать, что между вами двумя все кончено, но меня не проведешь. Понятия не имею, как я раньше не замечала этого, но вы двое по уши влюблены друг в друга!

Я резко поворачиваю голову и морщу нос, слушая ее обвинения.

— Это неправда!

— Еще как правда! Вы двое практически не можете оторвать друг от друга глаз. Клянусь, даже с включенным кондиционером сегодня там была сауна. Черт, вы практически сожгли напрочь мою одежду.

— Сейчас ты уже преувеличиваешь.

Такая Энни внушает страх во всех. Когда она так настойчива, лучше или согласиться с ней, или уйти в сторону. Я собираюсь отступить.

— Я права. Ты смотришь на него так же, как Броуди смотрит на тебя. Признай, ты все еще хочешь его.

— Нет, — стиснув челюсть говорю я и ускоряю шаг. Еще двести два шага — и я дойду до машины.

— Признай это!

Энни практически бежит, стараясь поспевать за мной своими коротенькими ножками.

— Да пошла ты! — рычу я и ускоряю темп, пока она не переходит на бег трусцой. Но независимо от того, что движения переходят на бег, это все равно позволяет ей идти в ногу со мной, что не очень хорошо для меня. Оборачиваюсь к ней, я раздражена и в отчаянии, хочу, чтобы она оставила меня в покое. Я закрыла эту главу своей жизни. Мне не нравится то, что из любопытства она пытается открыть ее.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала? — кричу я на нее.

Ее абсолютно не смущает мой гнев.

— Просто признай, что ты по-прежнему в него влюблена.

Я прищуриваюсь, глядя на нее. Я терпеть не могу эту ее сторону. Я ненавижу, что она заставляет меня смотреть на себя со стороны, признаться самой себе. Метнув взгляд на автостоянку, пусть неохотно, но я говорю то, что она хочет услышать.

— Ладно, я все еще влюблена в него. Но, — добавляю я, пресекая готовый вырваться из нее визг восхищения и готовность захлопать в ладоши, — это не значит, что я стану бегать за ним. С этим покончено.

— Я услышала тебя, — утверждает она, но есть что-то в ее тоне, что настораживает меня. — Я должна бежать. Встречаемся сегодня в восемь, как и договаривались?

Я все еще не верю ей, но киваю в знак согласия.

— Броуди сказал, что заказал столик.

— Отлично! Я возьму Джейсона с собой. Увидимся там.

Ночь вместе с друзьями и Джейсоном. Все, что могу сказать, — это то, что этому парню лучше вести себя хорошо и быть паинькой. Хотя, думаю, он покажет свое истинное лицо.

Глава 14

Я слишком долго решаю, что надеть, и теперь опаздываю. По вечерам выходных бар набит битком, но меня пускают сразу же, благодаря способности Броуди все планировать заранее. Администратор указывает мне на столик позади. И хоть я полдня провела в сомнениях и раздумьях по поводу странного поведения Энни, глазами все равно ищу Рансома.

Ненавижу себя за эту слабость. Почему я просто не могу не думать о нем? Нужно отвлечься, найти что-то, что поможет избавиться от ненужных мыслей. Терзавшее меня напряжение рассеивается, когда я замечаю людей, сидящих за столом. Броуди притащил парочку друзей вместе с Митчем и Прайсом, с которыми мы знакомы тысячу лет. Энни тоже удалось вытащить Джейсона. Не могу сказать, что мечтала увидеть его прыщавую красную физиономию, но я рада, что Энни счастлива.

Броуди первый замечает меня, и его широкая улыбка действует как инъекция счастья. Я могу быть в самом мерзком настроении, но один взгляд на него возвращает все на свои места.

Может, Энни и права в какой-то мере. Зачем гоняться за чем-то недостижимым, если у меня есть Броуди?

На этот вопрос несложно ответить. Тот факт, что Рансом недостижим, заставляет меня желать его. Я всегда была человеком, которого тянуло к неприятностям. Психиатр, скорее всего, сказал бы, что это из-за того, что у меня были проблемы с отцом. Или же из-за преждевременной кончины моих родителей, что заставило меня быстро повзрослеть. И он был бы прав. Потому что как человек мог получить такой удар судьбы и не облажаться при этом?

К сожалению, я не могу сдержать свое желание. Побочный эффект наличия сердца заключается в том, что нельзя контролировать то, кого оно выберет. Оно не рассуждает, его нельзя отговорить от глупых решений. Даже зная, что обожжется, оно все равно кидается в пламя. Но люди могут приучить себя любить иное. Разве нет?

Когда Броуди выходит из-за стола и обнимает меня, я решаю доказать своему сердцу, что оно не может мной управлять, и чересчур долго обнимаю друга. В ответ он крепче сжимает меня в объятиях и целует в волосы. Отстранившись, Броуди странно улыбается, словно не понимая, что означает мое поведение. Черт возьми, как и я сама. Я просто знаю, что нужно сокрушить нездоровую одержимость Рансомом прежде, чем она проникнет еще больше в мою жизнь.

Вынудив друзей подвинуться, чтобы освободить место рядом, Броуди наливает мне стакан пива из стоящего в центре стола кувшина.

— Ты прекрасно выглядишь сегодня, — шепчет он, наклонившись.

— По сравнению с другими вечерами, да?

Он прижимается к моему виску и целует его сладким, полным любви поцелуем.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Я знаю. Броуди всегда нравится, как я выгляжу, даже если напяливаю, что попало. Нахожу под столом его крепкое бедро и сжимаю.

— Спасибо.

Он ловит мой взгляд и кивает. Было бы так легко позволить себе влюбиться в этого парня. Его невозможно не любить. Он обаятельный и милый, умный и деликатный, и что лучше всего, — мы друзья. Нам даже не надо привыкать друг к другу, так как между нами уже есть связь.

Положив голову ему на плечо, я бросаю взгляд в тот конец стола, где сели Энни с Джейсоном. Подруга смотрит на меня, подняв брови, и я в ответ поднимаю свои. Не знаю, что за сообщение она пытается мне передать, но надеюсь, что она поймет мое: я не нуждаюсь в одобрении того, как буду проживать свою жизнь.

— Хорошо, что ты пришел, Джейсон, — говорю я погромче, чтобы он услышал сквозь музыку. — В прошлый раз нам тебя не хватало.