— Я не стыжусь тебя, — сквозь зубы выдавливает Рансом.

Я наклоняю голову набок и при этом грустно улыбаюсь.

— Между нами только секс, Рансом. Это единственное, что мы делаем вместе. Мы никогда не ходили на свидания, никогда не целовались на людях, никогда никуда вместе не ездили. Мы не делали ничего из того, что делают настоящие пары.

— Однажды мы ездили вместе.

— Трижды, и все они не в счет, — говорю я, вспоминая тот случай, когда сломалась его машина, и еще один, когда сама была пьяна. Насколько я помню, в первый раз у него была встреча с "другом". Видимо, с той самой, с которой он явился в клуб несколькими часами позже для частного танца. Я замечаю, что случившееся тогда беспокоит меня до сих пор, когда я дольше задумываюсь об этом.

— Твоя подруга знает обо мне. Мои родители знают о тебе. Я пригласил тебя пойти со мной на ужин. — Его вкрадчивый голос полон мольбы — последняя попытка, чтобы повлиять на мое решение, но я непоколебима.

Я качаю головой. Встав, прохожу мимо него и направляюсь ко входной двери. Открыв ее, я остаюсь у дверного проема и бросаю на него многозначительный взгляд.

— Прости, но этого не достаточно.

Его взгляд полон ненависти, но злится он вовсе не на меня, а скорее на самого себя или на ситуацию. Я понимаю, что он сейчас чувствует. Я никогда не хотела, чтобы между нами все было кончено, но вот мы стоим в дверном проеме и расстаемся окончательно. Прощание причиняет мучительную боль, но это нужно сделать. Другого пути я не вижу.

Рансом стоит около меня, и я едва удерживаюсь от того, чтобы не упасть к нему в объятья и попросить вернуться. Вместо этого я произношу:

— Ты же знаешь, я хотела, чтобы все было по-другому.

— Как и я.

Но реальность не изменить. Он по-прежнему является моим профессором, а я — его студенткой, и давайте посмотрим правде в глаза: эти отношения всегда были нездоровыми.

Рансом кивает, его взгляд колеблется между дверным проемом и моим лицом, словно он не уверен, сможет ли сделать первый шаг. И вот неожиданно, без всякого предупреждения, я оказываюсь в его объятиях, его рот обрушивается на мой, крадя дыхание и заставляя пробовать его необыкновенный вкус. Все мои чувства обостряются, потому что этот мужчина, именно этот мужчина — тот, кого я желаю. Кого всегда желала. Но он не принадлежит мне. И никогда не сможет принадлежать.

Он отпускает меня так же стремительно и просто уходит. Я наблюдаю, как он покидает мою квартиру, мою жизнь, и не знаю, что должна испытывать по этому поводу — чувство освобождения либо же ни с чем несравнимую печаль.

Глава 20

Одиночество не в моем характере. Я всегда обеспечиваю себе компанию, чтобы не уйти с головой в собственные мысли. Но это скорее инстинкт самосохранения, чем запланированное действие. Я нуждаюсь в ком-то, кто поймает меня, если я начну падать. Вот почему я решаю начать вести себя по-взрослому и перезвонить Энни.

Она сильно удивляется моему звонку. Еще бы. Я игнорировала ее с тех пор, как она сообщила мне, что уезжает из штата. Узнай подруга, по какой причине я звоню ей сейчас, то, вероятнее всего, послала бы меня куда подальше. На этой мысли меня накрывает чувство вины. Ведь я фактически использую ее, чтобы удержатся от еще более глупого поступка — попросить Рансома вернуться обратно.

Свернувшись калачиком на синем диване в стиле кантри11, мы с Энни лежим лицом друг к другу в ее гостиной. Она словно сияет в своем теплом ворсистом белом свитере, в котором становится похожей на стройного Бигфута12, и в черных узких джинсах.

— Я очень рада, что ты здесь, — говорит она, наверное, уже в десятый раз с тех пор, как я вошла в квартиру.

— Я тоже, — честно отвечаю я. Я никогда не чувствовала себя более уютно, чем рядом с этой девушкой. Она моя слабость.

Кончик ее носа краснеет, а на глазах выступают слезы, показывая ее истинные эмоции.

— Я и вправду так скучала по тебе всю прошлую неделю.

Я прочищаю горло и сажусь. Не представляю, как нужно вести себя во время таких душевных моментов, но ради нее я попытаюсь. Это меньшее из того, что я могу сделать. Я пытаюсь подобрать и высказать слова, исходящие из самой глубины моей души.

— Послушай, Энни. Я хочу, чтобы ты знала, что я поступила неправильно, закрывшись от тебя. И я ненавижу себя за то, что отталкивала тебя именно тогда, когда тебе предстояло принять самое важное и судьбоносное решение в своей жизни. Когда ты нуждалась в моей поддержке, я была настолько поглощена собой, что была не в силах отбросить в сторону свои собственные страхи и поддержать тебя. Я знаю, что никакие извинения не смогут меня оправдать, но это все, что я могу предложить. И надеюсь, ты примешь их.

Энни ласково улыбается, по-другому она просто не умеет. Ее глаза моментально наполняются слезами, которые тут же скатываются по разрумяненным щекам.

— Ну, будь все иначе, ты бы и не находилась у меня в квартире, не так ли?

Бросившись через единственную разделяющую нас подушку, она крепко сжимает меня в объятиях. Думаю, таков ее способ сказать мне, что я прощена. Я в отчаянии обнимаю ее в ответ и вздыхаю с облегчением, ведь я была так близка к тому, чтобы потерять единственного нужного мне человека.

Проходят минуты, прежде чем она отстраняется и вновь занимает свое место на диване. Нам обеим не мешает вытереть щеки и подправить расплывшийся под глазами макияж, но, несмотря на все это, я чувствую, что сняла с плеч огромный груз.

— Я никогда не сердилась на тебя, ты ведь знаешь, — говорит Энни, вытирая нос бумажным носовым платком. — Я понимаю, почему ты была расстроена. Я ведь совсем неожиданно выплеснула на тебя эти известия, плюс в них замешан Джейсон и...

И у меня хроническая непереносимость Джейсона. Эти слова так и остаются невысказанными, но для меня смысл все равно предельно ясен.

Она всплескивает руками и закатывает глаза к потолку.

— Тебе не за что просить прощения. Ты мне словно сестра, хоть у нас и разные матери. Мы спорим, иногда сердимся друг на друга, но все равно навсегда остаемся сестрами.

Это всегда было нашим с ней девизом. Даже не знаю, как я сумела позабыть об этом, но рада, что она напомнила мне вовремя. Это означает, что мы всегда сможем положиться друг на друга. Мы никогда не останемся по-настоящему одни, даже если все окружающие люди покинут нас, а это именно та незыблемость жизни, которую не купишь ни за какие деньги.

— Именно, в общем, я рада, что между нами снова все хорошо.

— И я, Джо.

Она садится, выражение ее лица смягчается. Подруга широко улыбается мне, показывая все зубы, а когда заговаривает вновь, все ее тело словно оживает.

— О, ты обязана увидеть это. — Она встает и, пританцовывая, направляется куда-то.

Я следую за ней в единственную спальню, стараясь игнорировать королевских размеров неприбранную кровать, которая создает такое ощущение, словно они с Джейсоном только что выпрыгнули из нее. Это вовсе не та картина, которую я хочу держать в уме.

Энни обращает мое внимание на старое деревянное кресло-качалку, которое стоит в углу комнаты, между стеной и туалетным столиком. Данный предмет мебели — прекрасный пример того, как можно запросто получить отравление свинцом, а бледно-желтая краска на нем уже давно потрескалась и осыпалась... везде.

— На днях я купила его за копейки на блошином рынке. Я подумала, что смогу перекрасить его в голубой или розовый цвет, а потом затереть в стиле шебби шик13 и поставить в детскую. Как считаешь?

Я смотрю на прекрасную улыбку своей подруги. Ее сияющие белокурые волосы рассыпаны по плечам, и она выглядит... счастливой. Как бы мне ни нравились обстоятельства, я не могу не начать улыбаться. Кресло в ужасном состоянии, но она несомненно сумеет вернуть ему первозданный облик, достаточно лишь приложить немного усилий. Если кому-то и под силу нечто подобное, то только Энни.

— Думаю, это замечательная идея. Ты можешь сшить еще небольшую подушечку и привязать к сидению, тогда твоя попка не будет затекать, даже если ты будешь долго сидеть на нем, — добавляю я.

— Отличная идея, — говорит она, хлопнув в ладоши и сложив их под подбородком. Затем Энни направляет на меня два указательных пальца, имитируя пистолет. — Эй, может пойдешь со мной, чтобы подобрать ткань?

— Конечно. Мы даже можем посвятить этому целый день, — мгновенно предлагаю я.

— А давай начнем прямо сейчас!

Судя по ее энтузиазму, у меня и особого выбора-то нет. Охотно кивнув, я поторапливаю ее:

— Что же мы до сих пор здесь делаем? Пойдем же!

Все заканчивается тем, что остаток дня мы проводим за шопингом. К тому времени, когда мы возвращаемся к ней в квартиру, уже наступают сумерки. Все прошло удачно. Я бы сказала даже слишком удачно. Обе наши руки нагружены всякими вкусностями, и я помогаю Энни поднять все наверх, с трудом преодолевая два лестничных пролета и все время жалуясь, что для такого размаха покупок ей скорее требуется личный вьючный мул. Ее звонкий смех разносится по всему помещению и сопровождает нас до самих дверей, а когда те распахиваются, на смену веселью приходит теплая улыбка.

Там стоит Джейсон, при виде меня его слегка мускулистые плечи напрягаются, а взгляд холодеет. Мое же хорошее настроение мгновенно испаряется. Он отбирает пакеты у Энни и, наклонившись, припадает к ее губам в долгом поцелуе.

Дабы не нарушать их уединения, я отвожу взгляд. Теперь, когда настроение уже окончательно испорчено, пришло время уходить. Джейсон придерживает дверь, и я, шаркая ногами, вхожу внутрь, кладя остальные покупки на обеденный стол.

— Ну ладно, дамочка, мы прекрасно провели время, но ты полностью вымотала меня сегодня, — говорю я Энни и одновременно растираю пальцы рук, на которых отчетливо видны темно-красные следы от тяжелых пакетов. — Я пойду домой и расслаблюсь немного, посмотрев несколько серий "Жен гангстеров".

— Уверена? — Энни выглядит расстроенной, когда обнимает меня. — Сегодня мы заказываем пиццу. Можешь остаться и поужинать с нами.

Она говорит всерьез, но одного взгляда на Джейсона достаточно, чтобы понять — это приглашение одностороннее. Я бы в любом случае отказалась.

— Нет, спасибо. Мне стоит следить за фигурой, — говорю я, поглаживая свой плоский живот. — Съешь и за меня кусочек, ладно?

— Без проблем. Эй, — окликает Энни, когда я уже стою в дверях, — знаю, что уже говорила об этом, но, думаю, есть смысл повторить. Если к концу семестра ты все еще будешь одержима этим парнем, тогда тебе надо будет дать ему еще один шанс. Вы сейчас находитесь в весьма сложной ситуации, но, похоже, ты ему на самом деле нравишься.

Я почти жалею, что рассказала ей о произошедшем между нами с Рансомом. Почти. Но факт остается фактом: она дает весьма ценные советы, и я буду полной дурой, если не последую им. Поэтому я и принимаю ее слова близко к сердцу, но при этом совершенно не представляю, что с ними делать. Думаю, время все расставит на свои места.

— Я подумаю над этим.

Прошмыгнув мимо Джейсона, я машу ему рукой и выдавливаю из себя натянутую улыбку. Он бормочет что-то неразборчивое на прощанье и еще до того, как я подхожу к лестнице, захлопывает дверь.

Не знаю, что она нашла в нем, но если подруга счастлива, я готова притвориться, что испытываю схожие чувства. Господь свидетель, я отличная лгунья. Интересно, каково это смотреть на жизнь сквозь розовые очки? И где бы мне раздобыть себе парочку?

* * *

Оставшиеся до конца семестра недели пролетают незаметно. Я все время провожу с друзьями, на работе или же на занятиях. Занятость — это мое секретное оружие и просто отличный способ сохранить остатки здравомыслия, особенно в том случае, когда в жизни наступают трудные времена.

Именно так я сумела пережить смерть мамы: ушла с головой в футбол и развлекалась с друзьями, приняв на себя роль дочери и домохозяйки. Так же было и с отцом. Прежде, чем до вас доходит смысл произошедшего, время словно пролетает, а кровоточащие раны начинают затягиваться.

Рансом появляется в клубе еще пару раз. Наблюдает за моим танцем, но я не обращаю на него никакого внимания. Он просил личной встречи, но я отказалась. Затем в отчаянии Рансом оставил свой номер Бернис, и я сохранила его у себя в кошельке, хоть и не собираюсь звонить ему.

В какой-то степени я даже ощущаю некий покой от осознания, что могу в любое время услышать его голос, всего лишь нажав на несколько кнопок. Но в равной степени я испытываю и беспокойство, потому что с каждым последующим днем мне все труднее сдерживаться, чтобы не позвонить ему.

Проблема только усугубилась с приближением моего выступления. И вот она я, шарю вокруг рукой в поисках того клочка бумаги. Я не буду звонить, хотя отчаянно хочу этого. Я достаточно готовилась к этой ночи, но сейчас, при ее наступлении, неуверенность захлестывает меня с головой.