Она рассмеялась, увидев выражение ужаса на лице Гарриет, и обратила все в шутку. Однако, думая об этом потом, она не была до конца уверена, что пошутила. Она провела бóльшую часть своей жизни в шезлонге дома или в инвалидном кресле, когда выходила за его пределы. Компанию ей составляли Гарриет и несколько прочих друзей, в основном супружеских пар, намного старше ее собственных двадцати шести лет. Ее перспективы замужества были ничтожно малы. Шансов вступить в брак по любви или хотя бы по взаимной привязанности просто не было. Единственным вариантом мужчины, который бы пожелал на ней жениться, был бы такой, где он положил бы глаз на ее богатство.

Она была одинока. И она не меньше нуждалась в том, в чем нуждались все остальные женщины, несмотря на то, что была некрасива и не могла ходить. У нее были мечты. Желания. Иногда она чувствовала себя настолько одинокой, несмотря на дружбу Гарриет и наличие других хороших друзей, что погружалась в пугающие пучины отчаяния.

Она могла бы получить Фредерика Салливана. Клара поняла это, когда они встретились в первый раз. Если он собирался ухаживать за ней с некоторым тактом и терпеливостью, то он зря терял время. Она с самого начала знала, почему он хотел быть ей представленным и зачем он каждое утро приходил в бювет после ее ежедневных погружений в воды купальни Королевы[2]. Он хотел на ней жениться, хотел завладеть ее деньгами.

Она всегда без раздумий отвергала охотников за ее состоянием. Другими словами, она отказывала каждому ухажеру, который у нее мог бы появиться. Мистер Салливан был первым, о ком она хоть немного задумалась. Он не любил ее и не чувствовал к ней никакой привязанности. Возможно, она ему даже не нравилась и вообще не вызывала у него никаких чувств. Возможно, она была ему даже отвратительна. Такова была правда, с которой ей придется столкнуться, если она окажется достаточно сумасбродной, чтобы рассмотреть возможность их брака. Возможно, он никогда и не почувствует к ней никакой привязанности.

Это будет плохой брак. Совсем не такой, о котором она, как и любая другая женщина, мечтала. Но будет ли он лучше, чем отсутствие брака вообще? Этот вопрос занимал ее мысли всю ночь. Она не была в него влюблена, размышляла Клара, пока он приближался по бювету. Было практически видно, как он включал то самое очарование, с которым он неизменно с ней общался. Она никогда не смогла бы полюбить мужчину, который играл роль и который пришел к ней ради ее денег. Но он был красив, силен и здоров, и ей хотелось узнать, будет ли это сочетание неотразимым. Она была склонна считать, что да.

— Он очень красив, — вновь сказала она Гарриет сейчас, улыбнувшись при его приближении. Он был уже слишком близко, чтобы Гарриет смогла что-либо ответить.


— Мисс Данфорд. — Он взял ее узкую прохладную ладонь, но решил не подносить ее к губам и сжал ее обеими руками. — Надеюсь, вы не подхватили простуду, появившись вчера в Верхнем зале?

— В такой теплый день? — удивилась она. — Нет, сэр, благодарю вас за заботу.

Он отпустил ее руку, выпрямился и поклонился мисс Поуп. Если бы только их тела можно было поменять местами, подумал он с сожалением. Вот если бы мисс Поуп сидела в кресле и владела большим состоянием… Но мисс Поуп, как он выяснил путем осторожных расспросов, была дочерью обедневшей вдовы, которую мисс Данфорд повстречала и с которой сдружилась несколькими годами ранее, когда приезжала в Бат с отцом.

— Со своей стороны, — сказал он, вновь обращаясь к мисс Данфорд — я считаю обычай пить чай в залах торжеств довольно очаровательным. Бат, без сомнения, один из красивейших уголков в мире, и им следует наслаждаться как можно дольше.

— Я абсолютно согласна с вами, сэр, — ответила Клара. — Чай всегда приятнее пить в приятной компании.

Она обратила свое внимание на джентльмена, который подошел, чтобы поприветствовать леди и обменяться любезностями, а затем пригласил мисс Поуп прогуляться с ним по залу.

— Конечно, иди, — сказала мисс Данфорд, когда ее компаньонка вопросительно взглянула на нее. — Развлекись немного, Гарриет.

— Я составлю мисс Данфорд компанию до вашего возвращения, — сказал он — Если мне будет позволено.

Клара тепло ему улыбнулась.

— Я буду вам благодарна, сэр, — сказала она.

— Благодарна? — Он обратил на нее свое полное внимание. — Это я должен испытывать благодарность, мэм. Я восхищаюсь вашей смелостью. Вы остаетесь жизнерадостной и безмятежной вопреки очевидному и злосчастному недугу.

Он подавил желание опуститься рядом с ней на корточки. Однако она, казалось, прочла его мысли.

— Одним из минусов постоянного вынужденного сидения, — сказала она, — является то, что мне часто приходится задирать голову, чтобы посмотреть на стоящего рядом со мной человека. Не могли бы вы, сэр, подвезти мое кресло поближе к этой скамье и присесть на нее сами?

Это обнадеживало. Ей явно хотелось побеседовать с ним. Он сделал так, как она просила, и они смогли разговаривать без упомянутого ею неудобства и без обычного присутствия третьего человека. У нее действительно красивые глаза, подумал он, но ему постоянно хотелось отодвинуть свою голову подальше, чтобы оказаться на несколько дюймов дальше от их слишком прямого и пристального взгляда.

— Вы находите воды полезными? — спросил он.

— Я нахожу их расслабляющими, — ответила Клара. — Я купаюсь в них, но не пью. К счастью, у меня нет болезней, которые можно было бы вылечить таким способом. Полагаю, мне нужно было бы быть действительно очень больной, чтобы пить ежедневную порцию. А сами вы ее пробовали?

Он широко улыбнулся, глядя ей в глаза.

— Лишь однажды, — сказал он. — Одного раза было достаточно. Я рад, что ванны вам помогают. Вы счастливы в Бате?

— Как вы заметили, — сказала она, — это красивое место, и у меня здесь много хороших знакомых. Я несколько раз приезжала сюда с отцом до его смерти.

— Мне жаль, — сказал он. — Должно быть, это было очень тяжело для вас?

— Да, — сказала она. — А вам здесь нравится, мистер Салливан?

— Гораздо больше, чем я ожидал, — ответил он. — Я собирался провести здесь всего несколько дней. Рассчитывал лишь взглянуть на город, раз уж я оказался в этой части страны. Но теперь мне не хочется уезжать.

— Правда? — Она очень прямо посмотрела на него. Фредерик видел, что возбудил ее интерес. — Он оказался красивее, чем вы думали?

— Да, полагаю, что так, — сказал он. — Но не место красит человека, а человек — место. С этим, я уверен, вы согласитесь. Здесь есть люди, с которыми мне не хочется расставаться. — Он позволил своему взгляду опуститься на ее губы, прежде чем вновь посмотреть ей в глаза. — Можно даже сказать, один человек.

— О. — Она хотела еще что-то сказать, но не произнесла ни звука.

— Я был покорен вашим терпением, жизнелюбием и здравомыслием, — сказал он. — В последние несколько лет я привык общаться с юными леди из высшего света, наводняющими Лондон во время светского сезона, и стал почти невосприимчив к их чарам. Однако я никогда не встречал подобных вам, мэм. Я веду себя слишком дерзко? Тороплю события?

Он посмотрел ее в глаза, прекрасно осознавая, что к ним приближались мисс Поуп и ее сопровождающий. Фредерик очень хотел, чтобы они сделали еще один круг по залу. И так и случилось, хотя ему показалось, что мисс Поуп, когда они проходили мимо, слишком пристально посмотрела на него.

— Нет, — скорее прошептала, а не проговорила мисс Данфорд.

Он легонько коснулся пальцев ее руки, лежащей на подлокотнике кресла.

— Я думал, что я уже пресыщен и невосприимчив к женским чарам, — сказал он. — Я не был готов к своей реакции на наше с вами знакомство, мэм.

— Это было меньше недели назад, сэр, — сказала она. На ее бледном лице выделялись огромные глаза.

— Это могла быть и вечность, — возразил он. — Я не знал, что так много всего может произойти за одну неделю. Я имею в виду, произойти в человеческом сердце.

— Я не могу ходить, — сказала она. — Не могу находиться на свежем воздухе столько, сколько мне бы хотелось. — Ее глаза пристально вглядывались в его. — И меня нельзя назвать красивой.

С этим пунктом ему следовало быть поделикатнее.

— Это то, что вам раньше говорили? — спросил он. — То, что вам говорит зеркало? Иногда, когда мы смотрим на свое отражение, мы делаем это беспристрастно и видим только то, что лежит на поверхности. Иногда красота совсем не связана с внешней привлекательностью. Я знаком с женщинами, в свете провозглашенными красавицами, которые, однако, довольно непривлекательны, потому что за их красотой нет соответствующих черт характера. Ваша красота иная, мисс Данфорд. Она вся таится внутри вас и светится в ваших глазах.

— О. — Он увидел, как приоткрылись ее губы. Как ее взгляд скользнул по его собственным губам, прежде чем вновь вернуться к его глазам.

— Я смутил вас? — спросил он. — Разозлил? Я ни за что на свете не желал бы этого. Возможно, вы не верите моим словам о вашей красоте или о моих чувствах к вам. Я бы и сам в них не поверил еще неделю назад, так считал себя выше того, чтобы влюбиться.

— Влюбиться? — переспросила она.

— Полагаю, это подходящее слово, — ответил он и медленно и осторожно улыбнулся: — Слово, над которым я всегда насмехался.

— Влюбленность, — произнесла она, — для совсем юных, сэр. Мне же двадцать шесть лет.

— Как и мне, — возразил он. — Значит, себя вы к молодежи не относите, мэм? Я в последнюю неделю чувствовал себя как мальчишка: полным желаний, неуверенным в себе, неуклюжим и, да, влюбленным.

Она открыла рот, явно намереваясь что-то сказать, но закрыла его.

— Мне трудно в это поверить, — наконец выдавила она.

Должно быть, она очень одинока, вдруг подумал он. Наверняка, за ней ухаживали охотники за приданым, а настоящих поклонников было очень мало. Если они вообще были. Мечтала ли она любить и быть любимой? В этом была его проблема: он слишком много думал. Из-за этого так все получилось с Джули, хотя в этом случае он не мог сказать, что сожалеет о том, что перестал думать. Он и так чувствовал себя достаточно виноватым.

Должен ли он ощущать вину сейчас? Не потворствует ли он мечте, которую в конце концов так и не сможет воплотить в жизнь? Но почему нет? Если он женится на Кларе, то будет хорошо с ней обращаться. Будет заботиться о ней. Будет дарить ей свое время и внимание. Он вовсе не пытался заманить ее в ловушку ужасного брака, полного пренебрежения.

— Верьте мне, — сказал он, слегка наклонившись к ней и глядя ей в глаза с более искренней симпатией, чем он сам ожидал ощутить. — Мы в общественном месте. Здесь не время и не место для официальных заявлений. Но с вашего позволения я хотел бы найти подходящее время и место. Скоро.

Не слишком ли он поспешил? Когда он этим утром пришел в бювет, у него не было намерения заходить так далеко. Но представился удобный случай в виде джентльмена, который сейчас прогуливался с мисс Поуп. А мисс Данфорд казалась благосклонной.

— Я даю вам разрешение, сэр.

Она говорила это так тихо, что сначала он не был уверен, что она произнесла эти слова. Но когда он убедился в этом, то ощутил восторг и… панику. Ему казалось, что он совершил непоправимый шаг. Ее слова предполагали, что она прекрасно его поняла и была готова выслушать официальное предложение. А, возможно, и принять его. Зачем бы ей хотеть его слушать, если она не собиралась принимать его предложение?

Он снова сел прямо. Приближались мисс Поуп и ее кавалер. Вероятнее всего, в третий раз они зал обходить не станут.

— Завтра? — спросил он, отбросив прочь идею о сегодняшнем дне. Ему нужно было время, чтобы разобраться в своих мыслях, хотя там особенно было не в чем разбираться. Ему срочно надо было жениться на деньгах, а теперь у него был такой шанс, на который он даже и не надеялся. — Могу я нанести вам визит завтра после полудня, мэм?

Она на мгновение задумалась.

— Если хотите, то лучше послезавтра, сэр, — сказала она. — Завтра ко мне приедет гость из Лондона.

— Значит, послезавтра, — согласился он, поднимаясь на ноги и разворачивая ее кресло так, чтобы она оказалась лицом к залу и могла видеть приближение своей подруги. — До этого момента я буду жить в пугающей безвестности.

Он говорил правду. Она собиралась принять его предложение, думал он. Но, конечно, это не могло быть так просто. Его охватили паника и ужас. Он посмотрел вниз на ее худую фигуру в инвалидном кресле, на бледное лицо и слишком густую массу темных волос под хорошенькой шляпкой. Казалось вполне реальным, что она должна стать его женой. Он собирался связать себя с ней на всю жизнь лишь из-за накопленной суммы долгов, которые, если бы ему повезло, могли быть покрыты за один вечер у игорных столов. Вся жизнь против одного вечера.