— Прощайте, милорд.

Дверь за ним закрылась так тихо, что Гарриет некоторое время даже не была уверена, что он ушел. Она не двигалась. Если медленно досчитать до двадцати — нет, лучше до ста и очень медленно, — он уйдет. Уйдет из дома, пойдет по подъездной дорожке, и его уже нельзя будет позвать обратно. Если она продержится до этого момента, считая очень медленно, то, возможно, ей удастся справиться с почти непреодолимым искушением побежать за ним, окликая его по имени.

Но ведь она никогда не называла его по имени. Как бы она его позвала? И как бы она звала его, если бы стала его любовницей?

— Один, два, три, — медленно считала Гарриет, беззвучно шевеля губами. Она ощущала его всем телом, его жар окутывал ее словно плащ. — Четыре, пять, шесть. — Ее колени едва не подогнулись, когда его язык оказался у нее во рту. Было ли это самым простым примером того, что мужчина обычно делал с любовницей? — Семь, восемь. — Она любила его. — Девять, десять. — Нет! Нет, нет, нет! Гарриет спрятала лицо в ладонях, в отчаянии качая головой.

Это конец. Она больше никогда его не увидит. Не должна видеть. Она должна позаботиться о том, чтобы больше с ним не встречаться. Грех никогда раньше не казался настолько заманчивым. И становился все более непреодолимым с каждой их встречей. Ее внутренние силы были почти на исходе. Ей нужно позаботиться о том, чтобы никогда больше не видеть этого мужчину. А значит, Гарриет не поедет больше с Кларой в Лондон.

Она видела его в последний раз. В самый последний.


Недели, последовавшие после отъезда Клары в Эбури-Корт, сложились для Фредерика не самым удачным образом. Его первым побуждением было отправиться следом и извиниться. Ему отчаянно хотелось попробовать объяснить ей… Что объяснить? Попытаться убедить ее, что он собирается начать жизнь с чистого листа? Какое избитое выражение! А сможет ли он это сделать? Связать свою судьбу только с Кларой? Он начал испытывать к ней нежные чувства, все больше ее ценить. Но было ли в его чувствах к Кларе нечто большее? И хотел ли он этого? Было что-то пугающее в мысли о том, чтобы связать жизнь с одной-единственной женщиной.

Фредди решил некоторое время подождать. Разобраться со своей жизнью, попытаться измениться к лучшему, а затем связать нити брака воедино. Больше никаких пьянок. Это было самым легким. Выпивка для него никогда не была особой проблемой. Он предавался этой слабости только тогда, когда все остальное шло наперекосяк. Он бросит пить. Следующий шаг — женщины. Кроме мгновенного чувственного удовлетворения от соития, после свадьбы он не получал особого удовольствия от распутства. После этого он всегда чувствовал себя запачканным и неприятно безразличным ко всему. А еще виноватым. Он решил на некоторое время прекратить встречаться с женщинами, а затем принять разумное решение: возродить свой брак, если Клара примет его назад, или найти любовницу. Больше никаких беспорядочных связей!

А вот отказаться от азартных игр было намного труднее. Игра в карты была таким приятным светским времяпрепровождением, а с друзьями он частенько баловался денежными ставками и участием в пари, записываемых в специальных книгах. Однако, похоже, временами он становился просто одержимым. Сев за стол, он никак не мог заставить себя выйти из игры. Не мог вовремя остановиться, чтобы избежать большого проигрыша или сохранить крупный выигрыш. Как только его захватывала лихорадка игры, он переставал осторожничать и думать рационально. Единственным возможным выходом оставался решительный отказ от игры вообще.

Он отказался от всех трех своих пороков на остаток дня, ночь и следующий день после отъезда жены. И, когда он остался дома один, его начало грызть чувство одиночества, вины и отвращения к самому себе за то, что он сделал со своей жизнью. Всего за один год. Даже меньше. До начала этой весны он жил в городе веселым, беззаботным холостяком, как многие мужчины его круга. Так продолжалось многие годы. Он любил такую жизнь и не намеревался ее менять, пока в неопределенно далеком будущем не придет время остепениться, найти жену и создать семью. Жизнь казалась простой и очень приятной.

И вдруг, без какого-либо предупреждения, его с головой засосало в страшное болото. Все его отчаянные попытки выбраться из трясины приводили только к дальнейшему погружению. Отец в прошлом несколько раз вытаскивал его из неприятных ситуаций. Эта была гораздо хуже. Затем умер дядя и произошла отвратительная история с Джули. Потом была ужасная ложь Кларе. Внезапно его недостатки, которые до недавнего времени казались безобидными шалостями юности молодого человека, который все никак не мог остепениться, затронули других людей. Причинили вред. Джули. Кларе.

Джули ускользнула от него и теперь была счастлива с Дэном. С Кларой же они были накрепко связаны. Он вдруг вспомнил, как сказал ей во время той злосчастной прогулки в парке, что она, должно быть, хотела бы проснуться в Бате и обнаружить, что прошедшие несколько месяцев оказались дурным сном. Клара просто согласилась с этим.

Клара. Фредди закрыл глаза. Сначала ей портил жизнь отец своей эгоистичной, чересчур оберегающей любовью. Теперь — муж, у которого даже не было оправдания в виде любви.

Клара.

Фредди больше не мог переносить одиночество. Слишком много мыслей теснилось в голове, когда он был один. Ему было нужно общество других людей. Самым очевидным местом для поиска компании был, конечно, один из клубов. Но если он пойдет туда, то всегда есть опасность быть вовлеченным в карточную игру. Он решил положиться на свою выдержку и поднялся. Дома он больше оставаться не мог.

Фредди не возвращался домой два дня, а затем появился только для того, чтобы принять ванну, поспать и переодеться. В последовавшие за этим дни и недели он частенько забывал делать даже это, погрузившись в череду пьянок, карточных игр, посещений всех более-менее респектабельных борделей и даже одного-двух борделей другого плана. Его спутниками все чаще становились малознакомые люди, а не друзья. Его образ жизни стал слишком диким, беспокойным и распущенным даже для ближайших друзей, вроде лорда Арчибальда Винни.

Однако для его собственного спокойствия все это было недостаточно безумным. Мысли продолжали вторгаться и прокрадываться в его сознание каждый раз, когда Фредди ослаблял защиту, а иногда даже сквозь нее. Иногда он вспоминал, что ему не удалось последовать собственному простому решению привести в порядок свою жизнь. Но потом он упрямо убеждал себя, что смог бы это сделать, если бы по-настоящему захотел. Иногда Фредди вспоминал, что женат. Его супруга жила в деревне, совсем недалеко. Он хотел написать ей письмо, настоятельно посоветовать заботиться о своем здоровье и дышать свежим воздухом при всяком удобном случае, который подарит зимняя погода. Но кто он такой, чтобы давать ей советы по поводу здоровья и свежего воздуха? Кто он такой, чтобы посылать жене какие-либо наставления? Она почти наверняка повиновалась бы. Но кто он такой, чтобы требовать послушания?

Сон стал для Фредди самым ненавистным занятием. Во сне ему являлась Клара. Он просыпался и протягивал к ней руки, а находил или головную боль и пустоту рядом с собой, или, хуже того, голую незнакомку. Он стал наказывать шлюхам, которых нанимал, ни в коем случае, под страхом его гнева, не давать ему спать.

Он потерял счет дням и неделям. Фредди понятия не имел, сколько прошло времени между отъездом Клары и прибытием в его дом графа и графини Биконсвуд. Они появились сразу после полудня, чисто случайно застав Фредди дома, где он отмокал в горячей пенной ванне.

— Скажи им, что меня нет дома, — приказал он дворецкому, на стук которого его камердинер открыл дверь. — И что в ближайшее время пусть меня не ждут. — Фредди провел рукой по подбородку, заросшему трех- или четырехдневной щетиной, — точно он припомнить не мог, — и закрыл глаза, которые резало от усталости.

— Слушаюсь, сэр, — ответил дворецкий, а камердинер потянулся, чтобы закрыть дверь.

— Подожди, — передумал Фредерик. Боже, он же обещал навестить тетю еще несколько недель назад. Несомненно, большая часть семейства скоро соберется, если уже не собралась, на чертову свадьбу… На какой же день она назначена? Боже, какая неразбериха! Он все вокруг превратил в хаос. — Проводи их в гостиную, если они согласятся подождать около получаса, пока я не приведу себя в порядок.

— Слушаюсь, сэр, — поклонился дворецкий.

В хорошеньком же виде он предстанет перед гостями, десять минут спустя размышлял Фредерик, встав голым перед зеркалом и потянувшись к одежде. Волосы следовало постричь еще две-три недели назад; лицо такое же бледное, как было раньше у его жены; под налитыми кровью глазами залегли темные тени. Даже последовавшее за этим осмотром бритье не смогло сильно улучшить картину. Он выглядел так, словно собирался рухнуть и проспать без перерыва не меньше недели. На самом деле он выглядел совершенно измотанным.

Прекращая довольно неутешительное изучение собственного отражения и отворачиваясь от зеркала, Фредди подумал, что внешний вид не всегда обманчив.


Светская беседа о погоде была немного неуместна, но именно об этом заговорил Фредерик после того, как поприветствовал гостей с сердечностью, которая заставила его внутренне содрогнуться и ощутить порыв выйти из комнаты и войти в нее заново. Супруги ответили ему тем же. Граф Биконсвуд согласился, что погода действительно была слишком прохладная, а графиня добавила, что бодрящий воздух также отлично располагал к прогулке.

— Фредди, — наконец сказала графиня, едва сдерживаясь, первой из присутствующих признав, что их визит был не совсем, вернее, совсем не был обычной данью вежливости. — Фредди, я больше не могу это терпеть. Я так и сказала Дэниелу, он со мной согласился и предложил привезти меня сюда. Так не пойдет. Это просто невыносимо.

Перед тем, как завести разговор о погоде, Фредерик усадил гостей, а затем сел сам. Теперь он поднялся и отошел к окну, повернувшись к гостям спиной.

— Полагаю, мы квиты, Джули. Не думал, что может быть что-то ужаснее того, как я поступил с тобой. Но я ошибся. Я понимаю твое желание отомстить. И даже могу признать, что заслужил более серьезное наказание, чем то, которое тогда получил. Один удар Дэна едва ли можно назвать справедливым наказанием. Но, по крайней мере, твоя месть могла бы быть направлена только на меня. А не на невинного человека, который в своей жизни страдал больше, чем можно вынести. Однажды ты сказала, что никогда не простишь меня. Теперь я отвечаю той же монетой. Я не могу простить тебя за то, что ты причинила боль Кларе. Так что мы квиты, и я прошу вас удалиться.

— Фредди! — Сейчас она напоминала прежнюю Джули, полную негодования и готовую драться. — О чем, ради всего святого, ты толкуешь? Дэниел, о чем он? Хотя я догадываюсь. Клара кое-что прояснила, когда мы несколько дней назад навестили ее в Эбури-Корт. Ты считаешь, что я ей все рассказала? Ведь так, Фредди? Ты действительно думаешь, что я способна на такое. Ты, должно быть, повредился в уме! Если бы я хотела отомстить, то разбила бы тебе нос. Я всегда так поступала, и ты должен знать это лучше других.

Джули никогда не была злопамятной. Об этом он как-то не подумал.

— Клара призналась, что ты ей все рассказала о том, что случилось в Примроуз-Парке.

— Да, она так думала, — сердито ответила графиня. — Мы с Камиллой поняли, что в театре Клара ощутила некоторую связь между нами, Фредди. Но она понравилась нам, и мы хотели подружиться с ней, а не навредить. Мы пришли сюда, чтобы сказать ей, что после смерти дедушки ты сделал мне предложение из вежливости, потому что считал бесприданницей. Что, когда я вышла замуж за Дэниела, ты расстроился, уехал в Бат и из-за чувства неловкости не хотел со мной встречаться. Это все, что мы сказали ей, Фредди.

Фредерик прижался лбом к прохладному стеклу и закрыл глаза.

— Полуправда иногда может быть опаснее лжи, — вступил в разговор граф. — Если бы Камилла и Джулия обсудили это сначала со мной, Фредди… Но все мы крепки задним умом. Они хотели сделать как лучше. И не собирались вносить разлад между тобой и твоей женой.

Клара. Он набросился на нее в парке в припадке самоедства и повернул все против жены.

— Я поняла, что что-то пошло не так, когда Клара уехала в деревню почти сразу после нашего визита, хотя она обещала навестить мать Дэниела. Несколько дней назад мы съездили к ней, Фредди.

Тысячи вопросов возникли у него в голове. Как она? Счастлива ли? Или несчастна? Фредди так и стоял с закрытыми глазами.

— Она поняла, что не все знает, — продолжила графиня. — Мы ничего не добавили к истории, только снова уверили ее, что ты не любил меня. Я знаю, что Клара всегда этого боялась.

Боже! Боже милосердный! Почему бы им просто не уйти?