— Ты так и не объяснила, почему сердишься на меня. Что такого я сделал, когда приснился тебе в прошлый раз?

— Ты позволил себе разные вольности, — сказала она приглушенным голосом.

— Даже странно, что ты, с твоим целомудрием, смогла вообразить подобные вещи. Так что именно я сделал?

— Ты коснулся меня, — ответила Элизабет. — Из-за этого я почувствовала себя очень… странно. А ведь ты даже не поцеловал меня.

— Похоже, ты разочарована. Может, мне стоит поцеловать тебя сейчас?

— Я больна.

— Призраки не боятся заразы. — Габриэль встал, и пламя камина озарило его золотистым ореолом. — Ты можешь показать мне, как я тебя коснулся, хотя мне и так понятно, что именно ты тогда ощутила. Не хочешь почувствовать это снова? Теперь ощущения будут еще приятнее, обещаю тебе.

Он подходил ближе и ближе, но, вместо того чтобы раствориться в этом золотистом сиянии, казался все реальнее. Лиззи смотрела на него настороженно, ожидая, когда же он исчезнет, однако в планы Габриэля это, судя по всему, никак не входило. Тогда она быстро выбралась из постели, забыв о том, что на ней нет ничего, кроме тонкой сорочки. Вдобавок реальный Габриэль уже видел ее в похожем одеянии, когда ей взбрело в голову прогуляться по его лесам.

— Держись от меня подальше, — предупредила она.

Он остановился по другую сторону широкой кровати. Наклонившись вперед, Габриэль оперся руками на смятое покрывало, и Лиззи как зачарованная уставилась на его ладони. У него были очень красивые руки с длинными, изящными пальцами. Такие сильные и такие… реальные.

— Ты и правда этого хочешь, Лиззи? В конце концов, что плохого может произойти с тобой во сне? Вернись в кровать, и я покажу тебе, какими приятными бывают сновидения.

Она едва не дрогнула. Лиззи смотрела на его красивое лицо, на влекущий рот, на завораживающие глаза, и ей хотелось прижаться к нему, еще раз ощутить тепло его кожи. Желание было горячим, греховным… и практически непреодолимым.

В это мгновение дверь в комнату распахнулась, и на пороге появилась Джейн с подсвечником в руке.

— Тебе уже лучше, Лиззи, — с облегчением сказала она. — Я просто извелась от беспокойства. Но что тут нужно Габриэлю? И почему ты встала с постели?

Элизабет почувствовала, как горячая волна стыда окатила ее с ног до головы. Ярко горящие свечи озарили комнату куда лучше, чем неровное пламя камина, и Лиззи со всей отчетливостью убедилась, что человек, стоящий по другую сторону кровати, вовсе не плод ее лихорадочных видений. Габриэль был абсолютно реальным, и он прекрасно знал, с каким искушением ей приходится бороться.

Габриэль вновь отступил назад, в полумрак, и Лиззи уже не могла разглядеть выражение его лица.

— Я нашел ее спящей в своей бывшей постели, Джейн, и решил, что это такой подарок для меня.

— Уходи, Габриэль, — с нетерпением бросила Джейн. — Элизабет не в том настроении, чтобы выслушивать твои шутки. Иди лучше помоги Питеру — он сейчас на кухне, пытается научить уму-разуму сестер Твикхем.

— Так вот на кого оставили дом? На сестриц Твикхем? Да поможет вам бог.

Он обогнул кровать, подойдя при этом слишком близко к застывшей в растерянности Элизабет. Не успела она и глазом моргнуть, как Габриэль приложил ладонь к ее пылающей щеке.

— У нее и правда еще жар, Джейн, но не думаю, чтобы это было опасно, — заметил он с долей иронии.

— Перестань дразнить ее!

Но Джейн стояла в противоположном конце комнаты, а Габриэль по-прежнему касался Элизабет, неотрывно глядя на нее.

Наклонившись, он легонько поцеловал ее в щеку.

— Я не дразню, — шепнул он и в следующее мгновение исчез за дверью, оставив женщин наедине.

— Возвращайся в кровать, — приказала Джейн. — Я рада, что тебе уже лучше. Но что бы там ни говорил Габриэль, выглядишь ты не совсем здоровой. Думаю, тебе пока рано вставать.

— Мне действительно гораздо лучше, — заверила Элизабет, покорно укладываясь обратно в кровать. — Не хочу больше лежать. Такое чувство, будто я провела в кровати вечность.

— Каких-то два дня, — возразила Джейн, окидывая ее внимательным взором. — Знаешь, а Габриэль, пожалуй, прав. Ты действительно выглядишь практически здоровой. Не знаю, как такое возможно: еще утром ты металась в жару. Я уж боялась, не заболела ли ты воспалением легких.

— Со мной всегда так. Болею я ужасно тяжело, зато выздоравливаю очень быстро, — заметила Элизабет, ни на секунду не забывавшая о том, в чьей постели она лежит. — Я действительно чувствую себя хорошо. Думаю, дело бы вообще пошло на поправку, если бы мне разрешили спуститься вниз.

Джейн взглянула на нее с некоторым сомнением.

— Что ж, почему бы и не рискнуть. Не обещаю, правда, что внизу тебе будет лучше. У Джорджа хватает сил только на то, чтобы поддерживать огонь на кухне и в библиотеке. А поскольку экономка уехала, свежих продуктов в нашем распоряжении не так уж много.

— Где вообще все?

— Уехали, — кратко ответила Джейн. — Моя мать решила, что они с Эдвиной непременно заразятся от тебя чем-то ужасным и умрут. Хотя ни одной из них это явно не грозило. Во-первых, они не приближались к тебе с того момента, как стало известно, что ты заболела. Во-вторых, обе здоровы как лошади. Особенно Эдвина.

У Элизабет вырвался хрипловатый смешок.

— Не думаю, чтобы ей понравилось сравнение с лошадью.

— В действительности я сделала ей комплимент. Если выбирать между лошадью и моей младшей сестрой, я бы и секунды не размышляла. Эдвина, при всей ее миловидности, мелочное, злобное и эгоистичное создание, заботящееся только о собственном комфорте. Лошади — храбрые, сильные и благородные существа.

— Даже если им случается умчаться с седоком на спине? — пробормотала Элизабет.

— Мэриголд.

— Кротка, как овечка. Это я уже слышала. Могу лишь предположить, что она приняла меня за злого волка.

— Лошади чувствуют, когда их боятся, — объяснила Джейн. — Как только ты поправишься, я снова возьму тебя на прогулку, чтобы ты могла привыкнуть к Мэриголд.

— Полагаю, как только мне будет лучше, я сразу же отправлюсь назад, в Дорсет, — произнесла Элизабет упавшим голосом. — В конце концов, хозяева дома уехали. Было бы невежливо с моей стороны оставаться здесь и дальше.

— Невежливо было бросить тебя здесь, — возразила Джейн. — Да они и сами бы не хотели, чтобы ты уезжала. Отец прямо заявил мне, чтобы я не отпускала тебя домой. Ты должна оставаться здесь, заявил он, и наслаждаться покоем и свежим воздухом.

Трупы животных в лесу, проливные дожди с грозами и мерцающие глаза Габриэля Дарема не слишком вписывались в представление о спокойном отдыхе, однако Элизабет не стала говорить этого Джейн. На самом деле ей не хотелось уезжать отсюда. Даже если придется вновь скакать на этой дьявольской лошади Мэриголд, или натыкаться порой в лесу на убитых животных.

Ей не хотелось уезжать из Хернвуда до тех пор, пока Габриэль Дарем не поцелует ее еще раз.

Глава 11

Элизабет по наивности своей решила, что Габриэль уже ушел Она надела одно из своих простеньких, невзрачных платьев и собрала волосы на шее, позволив им рассыпаться по спине. В своей новой спальне она не нашла ни одной шпильки, и у нее было не так уж много сил, чтобы подниматься за ними наверх. Вдобавок голова у нее еще слегка пульсировала от боли — стяни она волосы потуже, и ей стало бы только хуже.

Туфли ей также найти не удалось, однако она чувствовала себя вполне комфортно и в одних чулках. Старенькая шаль, которую Лиззи накинула на плечи, оказалась очень мягкой и теплой.

Наконец, в поисках еды и компании, она начала спускаться по черной лестнице.

Первым, на кого она наткнулась, был Габриэль, по-хозяйски расположившийся посреди опустевшей кухни.

Элизабет замерла, не в силах преодолеть последние несколько ступеней. Ей ужасно хотелось повернуться и сбежать, спрятаться у себя в комнате. Габриэль стоял к ней спиной. При известной доле везения он мог даже не заметить ее присутствия. Нужно было только не медлить… Беда лишь в том, что ей ужасно хотелось узнать, чем это он там занят.

— Что, так и собираешься простоять весь вечер на лестнице? — поинтересовался Габриэль, не отрываясь от своего занятия. В голосе его не было даже капельки любопытства.

Элизабет неуверенно сделала последние два шага и ступила на порог теплой кухни. В конце концов, не ее вина, что она постоянно натыкается на человека, от которого предпочла бы держаться как можно дальше.

— Я хочу есть, — объявила она.

Габриэль бросил на нее взгляд через плечо.

— Впервые слышу, чтобы женщина признала об этом во всеуслышание. Присядь, и я налью тебе немного супа.

Любопытство, мучившее до сих пор Элизабет, уступило место изумлению: оказывается, Габриэль Дарем готовил ужин!

— Садись! — сказал он с ноткой нетерпения, поскольку Элизабет даже не шевельнулась.

Она покорно села.

Поскольку у нее не было ни малейшего желания разглядывать спину Габриэля, она принялась внимательно осматриваться.

— Ни разу не видела кухни? — поинтересовался он, приближаясь к столу. Из тарелки в его руках тянулся чудесный аромат куриного бульона.

Она позволила себе поднять на него взгляд, после чего сосредоточилась на керамической тарелке.

— Такой большой — ни разу.

Он поставил перед ней тарелку с супом, после чего уселся напротив, за большим, чисто выскобленным столом.

— Ешь, — приказал он.

Лиззи опустила ложку в аппетитное варево, однако помедлила, украдкой глянув на Габриэля.

— Это ты сам сварил?

— Сам. Не бойся, он не отравлен.

— Ты не похож на отравителя, — пробормотала она, пробуя суп. Невообразимо вкусно!

— На кого же я похож? — лениво поинтересовался он.

На человека, способного совершать ритуальные убийства, промелькнула у нее мысль. Однако Элизабет тут же прогнала ее прочь, в надежде, что Габриэль ничего не успел прочесть по ее лицу.

— Понятия не имею, — заявила она. — Думаю, если бы ты хотел убить меня, то сделал бы это голыми руками. У тебя на лице не раз мелькало такое выражение, будто ты хочешь меня придушить.

Габриэль от души рассмеялся.

— Хорошо хоть, ты не относишь меня к числу тех, кто приносит в жертву несчастных девственниц. Хотя тут есть весьма интересные, на мой взгляд, варианты.

— Неужто? — Элизабет уже наполовину опустошила тарелку, а аппетит ее лишь разыгрался еще больше.

— Понимаешь, можно принести в жертву девственность, однако сохранить саму бывшую девственницу. Мне как раз приходят на ум разного рода заманчивые ритуалы…

Лиззи бросила на него возмущенный взгляд.

— С какой стати ты решил донимать меня своими гнусными намеками? Это из-за того, что сэр Ричард уехал и тебя некому осадить?

— По правде говоря, другим от меня достается еще больше. К тебе, если уж на то пошло, я отношусь лучше, чем к подавляющему большинству людей.

— Что-то мне не верится. Почему вдруг?

— Почему? — откликнулся он. — Наверное, потому, что ты занимаешь меня. А это мало кому удается.

— Как мило.

— Дело, полагаю, в твоем характере. И в рыжих волосах — а они просто восхитительны. Эти твои уродливые платья и потупленные глазки — наивная попытка выглядеть как можно скромнее. Идиот вроде моего приемного отца еще мог бы обмануться, но только не я. Ты держишься так враждебно, любовь моя, и это очаровывает меня.

Ошеломленная Лиззи уставилась на него:

— Тебя так просто очаровать?

— Что ты, напротив. Скажи-ка лучше, как тебе мой суп?

Лиззи не знала, радоваться ей или огорчаться этой внезапной смене темы разговора.

— Вполне приличный, — ответила она.

— Приличный? — засмеялся Габриэль. — Детка, да я — самый настоящий кулинарный гений, а ты считаешь мой суп всего лишь приличным! Должно быть, твой вкус слишком неразвит, чтобы оценить ею по достоинству. Пожалуй, мне стоит заняться развитием твоих чувств.

— Тебе стоит держаться от меня подальше. Где ты научился готовить?

Габриэль откинулся на спинку стула, глядя на Лиззи с благосклонной улыбкой.

— Видишь ли, чтобы ответить на этот вопрос, мне пришлось бы рассказать тебе историю моей бездарно потраченной жизни, а ты, я думаю, еще не настолько окрепла после болезни.

— Я сильнее, чем ты думаешь, — заявила Элизабет, глядя ему прямо в глаза.

— Может, и так, — пожал он плечами. — У меня была весьма насыщенная жизнь, детка. Пытливый ум — вот мое истинное проклятье. Дарем, как от него и требовалось, нанял для меня лучших учителей, однако я быстро превзошел их в науках. Вдобавок я никогда не довольствовался традиционными ответами, если существовали и другие возможности. Полагаю, сэр Ричард надеялся, что я, по достижении совершеннолетия, стану служителем церкви. Так он мог бы избавиться от меня безо всяких хлопот. Однако я зашел чуточку дальше и присоединился к католической церкви. И он, и леди Элинор пришли от этого в настоящий ужас — Габриэль довольно улыбнулся.