– Теперь никто не влезет, – заверил он, собирая инструмент.

Наташа улыбнулась ему, благодаря за практичность, а еще за то, что он ни словом не упрекнул по поводу вызова среди ночи. Она сидела на диване рядом с Сарой. Мак изучал фотографии в рамках – первое, что он делал в незнакомом доме.

– Так это твой дедушка?

– Он когда-то был капитаном в армии. – Сара комкала в руках бумажный платок и говорила тихо.

– Потрясающая фотография! Глянь, Таш. Какие мускулы у этой лошади!

Он налаживал отношения с людьми как фотограф. И мог легко установить контакт практически с любым. Наташа сделала вид, что под впечатлением, но думала только, как сказать Саре, что ей придется провести ночь в камере полицейского участка.

– Ты собрала сумку? – спросила она. – Школьную форму?

Сара похлопала по сумке рядом. Она выглядела слегка растерянной, и Наташа напомнила себе, что девочка ничего не знает о людях, которые неожиданно вторглись в ее жизнь. Было половина первого ночи.

– Итак, куда вас доставить, юная леди? – спросил Мак, обращаясь скорее к Наташе.

Наташа сделала глубокий вдох:

– Выдалась трудная ночь. Придется найти тебе временное пристанище, пока не отыщется что-нибудь более подходящее.

Они смотрели на нее с надеждой.

– Я связалась со знакомыми. К сожалению, выбор не богат. Уже так поздно… и, учитывая количество нуждающихся…

– Так куда мы едем? – спросил Мак.

– Боюсь, сегодня мы должны отвезти тебя в полицейский участок. Потом что-нибудь придумаем, – заверила Наташа, увидев, что Сара побледнела. – Мест в приемных семьях нет. Даже коек в хостелах. И не предвидится в ближайшее время.

– В полицейский участок? – не веря ей, переспросил Мак.

– Других вариантов нет.

– С твоими-то связями. Ты всю жизнь посвятила подобным делам, заставляя органы власти заботиться о детях.

– Иногда кто-нибудь из них оказывается в полицейском участке. Это временно, Мак. Криста обещала найти что-нибудь для нее к утру. Она приедет в полицейский участок.

– Я не хочу в участок. – Сара помотала головой.

– Сара, ты не можешь оставаться здесь одна.

– Я туда не поеду.

– Таш, это чудовищно. Ей четырнадцать. Нельзя ей в полицейский участок.

– Другого выхода нет.

– Нет, есть, – возразила Сара. – Я ведь вам говорила. Со мной здесь ничего не случится.

Повисла долгая пауза.

Наташа села, пытаясь сосредоточиться.

– Сара, может быть, у тебя есть кто-нибудь еще? Школьные друзья, у кого можно переночевать? Другие родственники?

– Нет.

– Неужели нельзя позвонить твоей маме?

Ее лицо помрачнело.

– Она умерла. Остались только я и Папá.

Наташа посмотрела на Мака, надеясь, что он поймет.

– Такое не редкость, Мак. На одну ночь. Здесь ее оставлять нельзя.

– Тогда мы можем взять ее к себе. – (Ее удивило и то, что он сказал «мы», и само предложение.) – Я не собираюсь отправлять четырнадцатилетнюю девочку, которую только что ограбили, в полицейский участок, где она может оказаться рядом черт знает с кем, – добавил он.

– Там она будет в безопасности. Не обязательно, что ее поместят в камеру с другими. О ней позаботятся.

– Это не важно.

– Мак, я не могу взять ее домой. Это противоречит всем законам, всем предписаниям.

– Плевать на предписания! Если предписания говорят, что нельзя приютить маленькую девочку в теплом безопасном доме, а надо вместо этого поместить ее в камеру, то это хреновые предписания.

Мак редко употреблял нецензурную лексику. Наташа поняла, что он не шутит.

– Мак, мы не имеем статуса приемной семьи. Не будет считаться, что она в безопасности.

– Я проверен Бюро криминального учета. Пришлось пройти проверку, когда я начал преподавать в техническом колледже.

– Преподавать?

– У нас тебе будет лучше. – Он обернулся к Саре. – Мы можем позвонить дедушке и сообщить ему.

Она посмотрела на Наташу, потом на него:

– Наверное.

– Есть еще какие-нибудь процедурные причины, почему она не может остаться с нами? – Он произнес «процедурные» с сарказмом, будто Наташа специально выискивала такие причины.

Это моя работа, хотелось сказать Наташе. Если в адвокатской коллегии узнают, что я привечаю бездомных, мои профессиональные качества подвергнутся сомнению. Да я и не знаю эту девочку. Я ее встретила, когда она совершила кражу в супермаркете, и ее объяснения меня пока не удовлетворили.

Она смотрела на Сару, стараясь не думать об Ахмади, еще одном молодом человеке, который, казалось, был в бедственном положении. Все это подсказывало, что не надо принимать поспешных решений.

– Дайте мне пять минут.

Она прошла в спальню девочки и позвонила Кристе.

– Я убегаю! – сразу крикнула Криста, пока Наташа еще не успела ничего сказать. – Проблема в одном доме. Нужно кое-кого забрать.

– Не в этом дело, – торопливо сказала Наташа. – Криста, у меня возникли кое-какие обстоятельства. Девочка отказывается ехать в полицейский участок. Моему… Маку эта идея тоже не нравится. Он прошел проверку Бюро криминального учета и считает, что она должна остаться на ночь с нами. – (Последовало долгое молчание.) – Криста?

– Вы друзья семьи этой девочки? Знакомы с ее родителями? Можно сказать, что они поручили вам опеку над ней?

– Нет.

Последовала еще одна долгая пауза.

– Вы хоть с ней знакомы?

– Впервые встретились сегодня вечером.

– И вас это не останавливает?

– Она такая… – Наташа запнулась, вспомнив супермаркет, – милая. Самостоятельная. Осталась одна, да еще и квартиру ограбили. Нелегко…

Криста молчала, похоже, она ей не верила. Она была знакома с Наташей почти четыре года, и ничто не предвещало, что та способна на такой поступок.

– Послушай, – наконец сказала Криста. – Лучший совет. Представь, что никакого разговора вообще не было. Никаких записей нет. Если вы считаете, что с ней будет все в порядке, если с вами ей будет безопаснее, если не хотите провести остаток ночи в отделении, мне вообще не обязательно до утра знать о ее существовании. Позвони мне утром.

Наташа захлопнула крышку телефона. Комната была опрятной и содержалась в большем порядке, чем можно было ожидать от девочки этого возраста. Повсюду были фотографии лошадей. Цветные плакаты – бесплатные приложения к журналам, – изображающие лошадей, скачущих галопом. На некоторых маленьких фотографиях была девочка, наверное Сара, с коричневой лошадью. Зеленые луга и бескрайние пляжи резко контрастировали с унылым видом за окном.

Наташа устала и на миг прикрыла глаза, потом вошла в гостиную. Мак и Сара замолчали и посмотрели на нее. Наташа заметила, что глаза Сары потемнели от усталости и переживаний.

– Сегодня ты переночуешь у нас. – Наташа натужно улыбнулась. – А завтра утром тобой займется социальный работник.


Сара тотчас уснула. Во время поездки она молчала, как будто только теперь осознала всю сложность положения. Мак, возможно, догадывался об этом и шутил, стараясь ее подбодрить. Наташа с трудом узнавала его: он был милым, заботливым, вежливым, так непохожим на человека, с которым она разговаривала в последний раз. Было больно видеть, что все лучшее в нем было предназначено не ей. Становилось легче, когда она вспоминала о его недостатках.

Пока они ехали, Наташа молчала, взволнованная присутствием Мака и девочки. Все казалось каким-то нереальным. Он был таким знакомым, но в то же время чужим. Будто оказался здесь случайно.

Она забыла, как он мог ладить с детьми. Опыта, кроме детей сестры, у них было мало.

– Комната для гостей готова? – спросил Мак, когда она отступила, впуская их в дом.

– На кровати коробки.

Это были его книги. Она разбирала его вещи, когда набралась смелости и смогла справиться с заданием. Мак был таким рассеянным, что она боялась, он все может перепутать.

– Я их уберу. Может, она хочет чего-нибудь выпить? – Он указал на Сару.

– Горячего шоколада? – предложила Наташа. – Или съешь чего-нибудь?

И сразу почувствовала себя глупой старой теткой, которая плохо представляет, чем теперь живет молодежь.

Сара покачала головой. Взглянула на гостиную через открытую дверь. Мак собрал свое фотографическое оборудование: на полу повсюду стояли коробки.

– У вас милый дом.

Наташа посмотрела на него чужими глазами: большой, шикарный, со вкусом обставленный. Свидетельство больших заработков и тщательного выбора. Заметит ли девочка следы того, что мужчина недавно покинул этот дом?

– Хочешь чего-нибудь? Или сразу поднимешься в комнату? Хочешь… я поглажу твою форму?

– Нет, спасибо. – Сара плотнее прижала к себе сумку.

– Тогда пойдем. На этаже есть ванная. Можешь ею полностью располагать.


– Надеюсь, ты не будешь возражать, – сказал Мак, когда она спустилась. – Я устроил постель на раскладном диване в кабинете.

Наташа ожидала этого. Не могла же она его выставить в такой час после того, что он сделал. Тем не менее мысль о том, что он будет ночевать под одной с ней крышей, ее беспокоила.

– Бокал вина? – спросила она. – Я точно не откажусь.

– И я тоже. – Он вздохнул.

Наташа разлила вино по бокалам и протянула один ему. Он сел на диван, она сбросила туфли и устроилась в кресле с ногами. На часах было без четверти два.

– Мак, тебе придется разбираться со всем этим утром. У меня слушание в суде.

– Что я должен сделать? – Похоже, у него не было срочных дел. Иначе не предложил бы. – Напиши, кому я должен позвонить или куда мне ее доставить. Пусть она выспится: ночь выдалась тяжелой.

– Не только для нее.

– Ужасный шок для девочки! Даже взрослому пришлось бы нелегко.

– Она молодец.

– Мы все правильно сделали. – Мак указал на лестницу. – Нельзя было оставить ее в таком положении.

– Конечно.

Они молча отпили из бокалов.

– Как живешь? – поинтересовалась она, когда молчание стало нестерпимым.

– Нормально. Ты хорошо выглядишь. – (Она удивленно подняла брови.) – Устала, конечно, но выглядишь хорошо. Прическа тебе идет.

Она поборола желание поправить волосы. Ей всегда это хотелось сделать после слов Мака.

– Над чем работаешь? – спросила она, чтобы сменить тему.

– Преподаю три дня в неделю, в остальное время коммерческие проекты. Портреты. Немного путешествую. Честно говоря, совсем немного.

– Преподаешь? – Она пожала плечами, чтобы скрыть недоверие в голосе. – Мне показалось, я ослышалась.

– Мне нравится. На жизнь хватает.

Наташа задумалась. Много лет он отказывался от компромиссов. Когда заказы по рекламе иссякали, с презрением отвергал ее идею о преподавании. Не хотел связывать себя с чем-то, что могло бы помешать более интересным проектам, требовавшим свободы действий. Даже несмотря на то, что его вклад в семейный бюджет был либо велик, либо ничтожен. По большей части последнее.

Перед ней был повзрослевший Мак. Целеустремленный. Она почувствовала себя обманутой.

– Ну да. Я слегка разочаровался в коммерческих проектах. Преподавание не так плохо, как мне казалось. Похоже, студенты меня любят. – (Ничего удивительного, подумала Наташа.) – Буду продолжать, пока не пойму, что делать дальше. С точки зрения доходов – не очень. – (Она напряглась.) – И… и придет время, когда нам, Таш, придется решать, что делать с домом.

Она знала, куда он клонит. Вечные финансовые разборки.

– Что ты имеешь в виду?

– Не знаю. Но не могу же я вечно жить на чемоданах. Уже почти год прошел.

Она долго смотрела в свой бокал. Значит, вот оно как. Она подняла голову, постаравшись придать лицу непроницаемое выражение.

– Все хорошо?

Она допила вино.

– Таш?

– Не могу сейчас думать об этом, – резко сказала она. – Слишком устала.

– Понятно. Может, завтра.

– Я уже говорила: у меня суд.

– Знаю, тогда как-нибудь в другой раз.

– Нельзя вот так свалиться с неба, ни с того ни с сего, и ожидать, что я продам свой дом!

– Наш дом, – поправил он. – И не делай вид, будто не ожидала ничего подобного.

– Последние полгода я даже не знала, где тебя носит.

– Можно было позвонить моей сестре и узнать, но ты предпочла, чтобы пыль осела.