Время для Жасмин исчезло, потеряло всякие ориентиры, потому что она не сводила взгляда с Мишеля, не переставая любоваться им, когда он с напряженным выражением лица появлялся из-за полотна с кистью в одной руке и палитрой в другой, тщательно всматриваясь в ее черты. Иногда она, чтобы подразнить его, корчила смешные гримасы. Мишель улыбался в ответ, но тут же, спохватившись, напускал на себя серьезный вид и строго грозил ей кисточкой. Их любовь не знала границ, но оба они прекрасно сознавали, что время, отпущенное им, стремительно истекает и продлить его никак невозможно. Но им не хотелось тратить ни минуты на глупые размышления о том, что все могло бы быть по-другому, если бы судьба свела их на много лет раньше. Это был их звездный час, и они хотели воспользоваться им в полной мере.

Оба мучительно страдали от необходимости появляться раздельно во всех остальных помещениях замка. Он сходил с ума всякий раз, когда Жасмин приходила ночью к нему в комнату с опозданием на несколько минут против обычного срока. Когда она переступала порог, Мишель подхватывал ее на руки и кружился с ней по комнате, обезумев от счастья.

Однажды она задержалась надолго. Берта поскользнулась и, упав, растянула руку. Жасмин туго забинтовала ей запястье, дала глоток коньяка, чтобы избавить от боли, и проводила в комнату. Когда она, вернулась в свою спальню, намереваясь задуть свечи перед тем, как идти к Мишелю, то обнаружила, что тот уже ждет ее там.

— Не здесь! — выдохнула Жасмин с отчаянием, когда Мишель приготовился взять ее на руки и положить в постель. — Не в этой комнате…

Она отвернула лицо, но Мишель ласково взял ее за подбородок большим и указательным пальцем правой руки и еле заметным, но настойчивым движением заставил снова посмотреть ему в глаза.

— Именно здесь, — тихо произнес он. — А где же еще я смогу помочь тебе избавиться от твоих кошмаров?

И он действительно сделал это, очистив ее спальню от призраков ужасных, позорных воспоминаний. Впоследствии пребывание в этой спальне всегда вызывало у Жасмин ассоциации с той ночью, когда ей выпало счастье испытать самые утонченные наслаждения, какие, наверное, не выпадали ни одной женщине на свете, кроме нее. С тех пор она засыпала здесь с блаженной улыбкой на устах, Вновь мысленно переживая те незабываемые мгновения.

Портрет был закончен. Мишель сам собирался отвезти его Маргарите. Лакеи вставили портрет в изящную раму, покрытую позолотой, и тщательно упаковали. И все же художник никак не мог заставить себя сесть в карету и всякий раз под благовидным предлогом откладывал свой отъезд. Жасмин пылко убеждала его покинуть замок Вальверде до возвращения Сабатина, но все было напрасно, и тогда приготовься уехать сразу, как только покажется карета Сабатина, — умоляла она Мишеля. — Мы с тобой не сумеем скрыть наших подлинных чувств друг к другу, если будем прощаться у него на глазах.

Теперь, когда их кратковременное счастье переживало свои последние дни и часы, Мишель принялся строить планы:

— Я продам свою парижскую студию. Мы можем уехать в Женеву, Венецию или Рим… Мне все равно, где писать мои картины.

— Нет! Дурная молва последует за нами, и твоя репутация будет уничтожена. Твое место в Версале. Не мучай меня понапрасну несбыточными мечтами.

В глубине души он знал, что Жасмин права. Он быстро возненавидел бы добровольное изгнание, даже в ее обществе. Эти чувства неизбежно повлияли бы на их отношения, а ему хотелось такого исхода не больше, чем ей.


Судьба была милостива и в последний раз подарила им свою улыбку. Удалось заранее узнать о дне возвращения Сабатина. Экономка, вернувшаяся из поездки в Перигор, сообщила Жасмин о том, что встретила там герцога, который завтра утром должен вернуться в замок. Последнюю ночь они провели, романтично и страстно любя друг друга, стараясь насытить этой любовью самые глухие уголки своей памяти. Ранним утром, когда Мишель уже собрался уходить, они в последний раз обнялись, слив уста в прощальном поцелуе.

— Если когда-нибудь?.. — сказал он вопросительно, уже взявшись за ручку двери, которая вела в зал.

— Если когда-нибудь… — пообещала она, кивнув головой. Но эти надежды были тщетны, и оба они прекрасно это сознавали.

Жасмин не вышла провожать его на крыльцо, а осталась у окна гостиной. Он посмотрел на нее, садясь в экипаж, и в это время кучер взмахнул кнутом, и упряжка из четырех сытых и застоявшихся коней лихо тронулась с места, навсегда унося Мишеля из ее жизни. Сквозь помутневшее от времени старинное стекло окна черты ее лица казались размытыми и неясными, словно влюбленных уже разделяло огромное расстояние.


В Париже Бален сделал копию портрета Жасмин и повесил в своей студии. В течение многих последующих лет каждое утро начиналось для него со взгляда на лицо той, с кем ему не суждено было обрести счастье. Когда он доставил оригинал в Шато Сатори, то узнал, что с баронессой случилось несчастье: она упала и сломала бедро.

— Как невероятно глупо все получилось, — сказала Маргарита, лежавшая на диване в малиновом зале.

— Герцогиня уже знает об этом? — осведомился Бален, в то время как дворецкий устанавливал мольберт, который внесли вместе с не распакованным еще портретом.

— Нет, ей еще ничего неизвестно, и если вам случится написать моей дочери либо ее мужу, пожалуйста, не упоминайте об этом. Жасмин встревожится сверх меры и подумает, что я никогда больше не приеду к ней.

Такая возможность показалась художнику исключительно маловероятной, поскольку вид у баронессы был весьма неважный, но свои соображения он, конечно же, оставил при себе. Подобные травмы у пожилых людей часто сопровождались воспалением легких, а то, что дыхание у матери Жасмин было тяжелым и затрудненным, казалось, подтверждало худшие опасения Балена. Он представил себе состояние Жасмин в тот момент, когда ее достигнет весть о несчастном случае, происшедшем с матушкой, и жалость к любимой еще больше усугубила его тоску.

— Не волнуйтесь, нога у меня срастется, хотя и не так скоро, как хотелось бы, — бодро произнесла Маргарита. — А сейчас лучше снимите побыстрее это покрывало и дайте посмотреть на лицо моей дочери.

Бален взялся за уголок шелкового покрывала и откинул его в сторону, открыв портрет. Жасмин предстала перед матерью в модном платье и с улыбкой на устах. Лицо ее светилось одухотворенной, живой красотой. Маргарита долго и пристально всматривалась в изображение на холсте, покашливая в кружевной платок. Мишелю показалось что портрет не совсем удовлетворил ее, хотя лицо баронессы оставалось непроницаемым. Затем она посмотрела на художника и сказала то, что думала, без обиняков:

— На вашем портрете моя дочь выглядит счастливой, влюбленной женщиной. Я вижу это по ее лицу. Что случилось в замке Вальверде?

Бален ответил ей не таясь, честно и открыто:

— Я влюбился в Жасмин с первого взгляда. Такого чувства мне еще не доводилось испытывать. Я пытался убедить ее покинуть Францию вместе со мной, но она отказалась.

Маргарита печально кивнула:

— Такие решения разбивают сердце, но лучше расстаться с любовью, чем затем позволить обстоятельствам уничтожить ее. — И она положила руку себе на грудь. Взгляд Маргариты вернулся к портрету. — Вы сделали ее счастливой: это видно сразу. Я буду вашей вечной должницей, мсье Бален. Вы увидите ее снова?

— Вряд ли, — печально вымолвил художник. — Я никогда не забуду ее. Мне остается лишь жить и надеяться на то, что однажды все изменится и мы опять будем вместе.

— Не связывайте ваши надежды с мечтами, — посоветовала Маргарита с сочувствием в голосе. — Благодарите судьбу за то, что было. Я надеюсь, что Жасмин будет думать точно так же, и это поддержит ее в минуты печали и тоски. — Она сделала жест в сторону маленького переносного бюро, лежавшего на столике сбоку:

— Прошу вас, поставьте эту вещь сюда, я выпишу вам чек.

— Я не возьму с вас денег.

Брови баронессы удивленной дугой взлетели кверху:

— Но ведь вы на несколько недель оставили вашу студию и выгодные заказы…

Бален улыбнулся и, взяв хрупкую, высушенную временем руку баронессы, поднес к губам:

— Я очень благодарен вам, мадам Пикард. Если бы не ваш заказ, все самое лучшее и светлое в моей жизни миновало бы меня и прошло стороной.

— Мне очень приятно слышать это от вас.

— Я сказал эти слова от всего сердца, поверьте!

На лице Маргариты появилось выражение радости, смешанной с грустью:

— Навещайте меня, если сможете выкроить время, мсье Бален.

— Я постараюсь.

После ухода художника Маргарита утомленно откинулась спиной на подушки и вытерла кружевным платком пот, крупными каплями выступивший на лбу. Очевидно, у нее начиналась горячка, и придется сказать об этом врачу, который должен был вскоре придти к ней. Однако она не даст ему пускать кровь. Эта процедура, по ее мнению, лишь ослабляла организм, а Маргарита всегда стремилась быть сильной и физически, и духовно.

Она опять перевела взгляд на портрет. Как замечательно вновь видеть Жасмин счастливой, похожей на ту юную Жасмин поры ее первых сердечных увлечений! Ее глаза светились настоящей любовью. Но теперь дочь осталась одна и опять может от тоски впасть в отчаяние.

— А разве мне самой не пришлось пройти через это, мое дитя? — сказала баронесса вслух, обращаясь к портрету. — У тебя моя сила и выдержка, и ты пройдешь через все страдания, которые лишь очищают душу.

«Женщины никогда не были слабым полом, — размышляла Маргарита. — Они были способны на такие самопожертвования, от которых мужчины приходили в ужас». Маргарита без труда догадалась о действительной причине отказа Жасмин следовать за Мишелем в изгнание. Ее дочь прекрасно понимала, что художнику трудно будет влачить жалкое существование на чужбине, оставив на родине славу и богатство. Огюстен пошел на этот шаг только ради сына, который должен был носить его имя. У всех мужчин есть нечто, от чего они не могут отказаться даже ради самой пылкой женской любви.

Маргарита снова закашлялась. Сейчас Мишель любил Жасмин, в этом не было никакого сомнения, но надолго ли хватит этого чувства?.. Впрочем, это не имело особого значения, ибо у них все равно не было будущего. Он совершил немыслимое — заставил Жасмин расцвести вновь. В этом не было ничего плохого — скорее, наоборот. Нужно будет написать ей письмо и сказать, что портрет необычайно обрадовал ее. Сейчас она чувствовала во всем своем теле страшную усталость и была не в состоянии взяться за перо. Приступы кашля периодически сотрясали ее тело.


Когда известие о болезни Маргариты достигло замка Вальверде, Жасмин поняла, что у нее остался единственный выход, тем более что в письме со всей откровенностью говорилось, что положение больной безнадежно.

— Я еду к ней! — воскликнула она в присутствии Берты. — Я буду с ней до самого конца. Передай на конюшню, чтобы для меня срочно заложили карету. Я спущусь вниз через двадцать минут.

— А ваша ссылка?..

— Обстоятельства таковы, что король простит меня, если узнает. Но этого не произойдет. Я приеду и уеду тайно: сейчас моя мать нуждается во мне!

Берта поспешила к выходу выполнять приказ хозяйки. Сабатин, возвратившийся с охоты, был немало изумлен, увидев, как в экипаж Жасмин грузят дорожный сундук.

— Что это? — спросил он у кучера, похлопав по багажу хлыстом.

— Мы едем в Версаль, сир. Мать ее светлости при смерти.

— Вот как?

Сабатин вошел в замок, и миновав зал, натужно дыша и покряхтывая, довольно быстро для человека его телосложения взобрался по лестнице. Он столкнулся с Жасмин в дверях ее покоев, когда та уже выходила, полностью одетая в дорогу. Сабатин загораживал ей путь, очевидно, желая услышать от нее объяснения. Его лицо пылало дикой злобой, и когда Жасмин, не говоря ни слова, попыталась обойти его, он грубо схватил ее за плечи и втолкнул назад в комнату.

— Не мешайте мне! Я должна ехать к матери! Умоляю вас! — исступленно выкрикивала Жасмин.

Сабатин опять толкнул ее в плечо. У Берты, которая хотела проводить хозяйку до дверей, вырвался вопль:

— Отпустите ее, сир! Это же ее мать, помилосердствуйте!

Он в ярости повернулся к горничной:

— Убирайся!

Берта неловко заковыляла к выходу. Недовольный ее медлительностью, Сабатин ударил ее по руке хлыстом. Жасмин возмущенно закричала протестуя против этого самодурства, и бросилась вперед, но Сабатин отбросил ее рукой, вынул ключ, торчавший в замке двери с внутренней стороны, и прежде чем жена успела помешать ему, вышел и запер за собой дверь.


… В последние свои дни Маргарите казалось, что у ее смертного одра неотлучно, и днем и ночью, находится дочь. Портрет Жасмин повесили так, чтобы умирающая всегда могла его видеть. Ленора держала баронессу за руку и отвечала тихим голосом всякий раз, когда та обращалась к ней, принимая ее в полубессознательном бреду за дочь. Вскоре, однако, состояние Маргариты ухудшилось настолько, что она почти не могла говорить, жадно хватая губами воздух. И все же за несколько минут до того, как ее душа рассталась с телом, Маргарита с кроткой улыбкой на устах в последний раз устремила свой взгляд к подножию кровати, где теперь стоял портрет. Ее речь была тихой, но отчетливой. Ленора и аббат различали каждое слово.