— Позвольте мне купить это для вас по старой дружбе…

Жасмин резко повернула голову и увидела прямо перед собой лицо Мишеля. Застигнутая врасплох, она на какое-то время потеряла дар речи, и дальнейшие торги прошли без ее участия. Не успела Жасмин придти в себя, как Мишель уже вручал ей покупку, совершенно не подозревая о том, что она выбрала эту статуэтку девушки с распущенными волосами и вздернутым подбородком лишь из-за сходства с их пропавшей дочерью. И все же жизненный опыт научил Жасмин в необходимых случаях воздерживаться от проявления глубоких чувств, и она, приняв спокойно-обрадованный вид, перевела взгляд со статуэтки на лицо Мишеля и выразила свою благодарность:

— Вы очень добры. А я даже не знала, что вы здесь.

— Я заметил вас сразу же, как вы вошли сюда. — Губы Мишеля медленно расползлись в улыбке. — Вы нисколько не изменились и прекрасны, как и прежде.

Жасмин понимала, что в его словах не было ни капли лести. Они были продиктованы тем особым чувством, которое возникает между хорошо знающими друг друга людьми, над которым время не властно. Каждый узнавал в другом знакомые и оставшиеся неизменными черты. У Мишеля были все те же проницательные глаза, та же улыбка, тс же ослепительно-белые зубы и та же гордая посадка головы — облик, который много лет назад поразил ее в самое сердце; лишь через некоторое время, присмотревшись, она различила морщины, шрам над бровью, которого раньше не было, и потяжелевший подбородок. На его голове красовался модный белый парик с черным бантом на косичке, укрывший непокорную шевелюру, которая когда-то придавала ему отчаянно-бесшабашный вид, сразу привлекший ее внимание, когда он переступил порог замка Вальверде. Встреча с Мишелем всколыхнула в душе Жасмин давно угасшие чувства: она вспомнила их страстные объятия так, как будто это было вчера. Но с тех пор прошло более двух десятков лет, и эти чувства принадлежали тому давнему времени, были надежно укрыты в нем и не могли возродиться.

— Ты тоже неплохо выглядишь, Мишель. Годы обошлись с тобой довольно милостиво.

Прежде чем ответить, он пристально посмотрел на нее, а затем, грустно улыбнувшись уголком рта, сказал:

— Кое в чем да, а кое в чем и нет… — Оглядевшись вокруг, он предложил:

— Здесь слишком много людей. Давай выйдем и погуляем в парке.

Жасмин забрала свой плащ и, распорядившись, покупку, а точнее, подарок, доставили ей домой, подошла к Мишелю. Снаружи их встретил холодный осенний ветер. Начинало темнеть. Она рассказала Мишелю о смерти Сабатина и об обращении за помощью к мадам де Помпадур, увенчавшемся успехом. Он, в свою очередь, поведал о своем неудачном браке, картинах, написанных в прошлом, и о теперешних работах, и сказал, что никак не ожидал встретить ее на этой распродаже.

— Ты давно живешь в Шато Сатори? — спросил Мишель.

Они спустились по широкой лестнице в сто ступенек и оказались у оранжереи Людовика XIV рядом с прудом Швейцарцев, решив оставить в стороне исхоженные дорожки, чтобы побыть вдвоем. Сюда редко кто заглядывал, и они могли предаваться воспоминаниям без помех. Сотни апельсиновых и гранатовых деревьев, а также пальм в теплые месяцы года стояли в кадках подобно часовым вдоль аллей, а на зиму вкатывались в гигантскую отапливаемую оранжерею при помощи хитроумного приспособления на колесиках. Сейчас, когда они проходили мимо, за большими окнами виднелись в полумраке их призрачные очертания.

— Вот уже два года.

— Что?! — Он остановился и, схватив Жасмин за плечи, резко повернул к себе. Лицо ее было освещено неровным, мерцающим светом факела. — Так давно! А почему же ты не известила меня, что вернулась?

Она не могла раскрыть ему истинную причину, побудившую ее не искать с ним встречи после возвращения, и поэтому попыталась объяснить свое поведение, призвав на помощь простой здравый смысл:

— Я знала, что рано или поздно мы встретимся. Однако люди, которые когда-то были связаны крепкими узами истинной, страстной и нежной любви, какая была между нами, и вдруг разорвавшие их, хотя и не по своей вине, не могут взять и соединить оборванные нити, так как это делают встретившиеся после долгой разлуки друзья или знакомые. Наши пути пересеклись на короткое время, а затем разошлись в противоположные стороны. Я слышала, что в твоей жизни появилась женщина, к которой ты искренне привязан, и я очень рада за тебя. Это совершенно не касается того, что было между нами, и ничто и никогда не сможет стереть те дни из нашей памяти, но все закончилось в день, когда мы расстались, и больше не повторится.

Мишель сузил глаза:

— Ты уверена в этом?

— Абсолютно.

Пожав плечами, он отпустил ее.

— Ну, что ж. Пожалуй, я соглашусь с тобой. Тогда мы были молоды, но годы изменили нас. И все же, увидев тебя сегодня вечером, я так ясно вспомнил те замечательные дни, когда мы остались вдвоем в замке Вальверде…

Его слова с трудом проникали в сознание Жасмин, ибо она не могла отвести взгляда от его рук. Впервые она заметила опухшие суставы на пальцах Мишеля. Значит, он страдает тем же недугом, который, в конце концов, свел Берту в могилу!

Нужно было догадаться, что означает эта болезнь для него, художника. Теперь ей стало ясно, почему он так редко появлялся при дворе. Теплая волна жалости подступила к сердцу Жасмин, как всегда бывало с ней при виде чьей-то болезни или физического недостатка. Повинуясь этому внезапно вспыхнувшему чувству, она схватила его руки в свои и прижала их к щекам, не сводя с него взгляда широко открытых синих глаз, полных сострадания.

— Мой дорогой Мишель! Твои замечательные картины!.. Как же ты теперь пишешь?

— Медленно. — Его язвительный тон отвергал жалость.

Жасмин опустила ресницы и поцеловала его пальцы, которые продолжала прижимать к своей щеке. Мишель осторожно высвободил руки и, взяв в ладони ее лицо, повернул к себе. Он надеялся увидеть в ее глазах возрождение давнего чувства, но не смог, как ни старался. Впрочем, возможно, он уже и не питал особых иллюзий. Его руки упали и бессильно повисли вдоль тела.

— Я люблю женщину, которая решила разделить мою участь до конца, — откровенно сказал Мишель. — Конечно, я не смогу полюбить ее так, как когда-то тебя, но такая любовь и не случается дважды. Беатрис на десять лет моложе меня и очень хорошо ко мне относится. Она не требует ничего взамен. Если мне нужна натурщица, она терпеливо позирует целыми неделями, в то время как раньше для того же самого мне потребовалось бы всего лишь несколько часов, — ну, в крайнем случае пара дней. Мы с ней хотим прожить вместе то время, что нам отпущено судьбой.

— У вас есть дети? — Жасмин показалось, что этот вопрос прилетел откуда-то издалека и тихо как осенний лист, закружился в воздухе.

— Два сына и дочь.

В ее голове грянул гром. Для Виолетты в его сердце не осталось бы места, даже если бы он знал и любил ее, даже если бы их дитя не исчезло бесследно с лица земли.

— Значит, Бог ниспослал тебе свою благодать. Я всегда с любовью вспоминала о тебе и желала тебе добра. Надеюсь, ты не обидишься, если я скажу, что Беатрис, наверное, и есть та самая женщина, которую я сама бы выбрала для тебя?

Они неотрывно смотрели друг на друга, пока внезапно не ощутили, что их отношения отныне изменились и достигли стадии той дружбы, которая приходит к мужчине и женщине, когда-то щедро и страстно любившим друг друга и расставшимся без горьких взаимных упреков. Осознав это, Мишель тепло улыбнулся Жасмин, и она ответила такой же улыбкой.

— Я хорошо знаю Беатрис, — сказал он, — и думаю, что эти слова она восприняла бы как большой комплимент. Сегодня я пришел сюда, чтобы купить ей подарок, и должен поспешить назад, пока распродажа не закончилась. Пойдем вместе? Ты поможешь мне выбрать что-нибудь стоящее.

— С радостью.

Он предложил ей руку, но вместо того, чтобы опереться на нее, как требовал этикет, она обеими руками охватила его локоть и тесно прижалась к нему. Так бок о бок они и поднялись по ста ступенькам лестницы; между ними установились теперь теплые и дружеские отношения, освободившие их от неестественности и скованности. На распродаже они выбрали пару ваз с изображением идущих бронзовых коней на голубом фоне.

Позднее Жасмин узнала, что Беатрис пришла в восторг от подарка. Это было, когда она случайно повстречала Мишеля на Елисейских полях и пообедала с ним. Они никогда не поддерживали постоянную связь и не искали встреч, но если им все-таки случалось встретиться, искренне радовались этому. Однажды ее карета проезжала мимо Шато Монвиль, дома Мишеля, и как раз в этот момент Мишель, отправляясь в поездку, прощался с родными. Беатрис и дети вышли к воротам и махали ему вслед. У Жасмин больно защемило сердце: все трое детей были похожи на Виолетту. Все они отличались такими же пышными, светлыми волосами, как и их отец в молодости. Проказливая маленькая девочка была почти копией Виолетты в этом возрасте. Никто не заметил Жасмин, и она из глубины кареты успела мельком увидеть Беатрис, высокую женщину с блестящими черными локонами, казавшуюся очень жизнерадостной и полной энергии.

Когда они скрылись из виду, Жасмин дала волю слезам, заплакав навзрыд, чего с ней уже давно не случалось. Она знала, что оплакивает не только Виолетту, но и саму любовь, ушедшую из ее жизни навсегда.


Дни Жасмин были подчинены определенному распорядку. Дружба с Ренеттой обязывала ее наносить маркизе регулярные визиты и, кроме того, посещать все приемы, званые вечера и прочие развлечения, часто устраивавшиеся в апартаментах мадам де Помпадур. Так, однажды она удосужилась побывать на музыкальном концерте семилетнего Вольфганга Моцарта из Австрии. Этот концерт был дан в покоях дочери короля, принцессы Аделаиды, и произвел на Жасмин огромное впечатление. Тонкие пальцы маленького музыканта с необыкновенной легкостью порхали по клавишам клавесина, когда он исполнял сонаты и концерт собственного сочинения, настолько сложные, что лишь самые опытные музыканты отваживались играть их.

Помимо посещений Версаля, Жасмин продолжала заниматься благотворительной деятельностью. Она основала приют для одиноких матерей. Это произошло после того, как однажды ей пришлось выскочить из кареты, чтобы спасти только что появившегося на свет младенца, плакавшего подле своей юной, умершей от родовых мук матери, которая лежала в придорожной канаве. Под попечительством Жасмин сироты и другие маленькие дети, чьи матери были не в состоянии содержать их, передавались в хорошие детские приюты, где Жасмин лично следила за их дальнейшей судьбой и заботилась о том, чтобы мальчиков обучали какому-нибудь полезному ремеслу, а маленьких девочек — искусству владеть иглой и ведению домашнего хозяйства.

Жасмин уже прожила в Шато Сатори семь лет, когда закончилась война с Англией и Пруссией, последствия которой оказались для Франции катастрофическими. Были потеряны все колонии в Индии и Канаде. Король оказался в затруднительном положении, испытывая враждебность со стороны своих министров и губернаторов. Тревожное время Франция переживала в первую очередь из-за пришедших в расстройство финансов. Ренетта очень беспокоилась за своего Людовика, которому приходилось решать труднейшие проблемы, но тот держался мужественно, не сгибаясь под ударами судьбы. Он все так же обожал маркизу и приступил к строительству небольшого дворца для нее рядом с Трианоном, возведенным из розового мрамора королем-солнце. Здесь двор бывал теперь гораздо чаще, нежели во времена его прадедушки, Ренетта разговаривала о новом проекте с Жасмин, и глаза ее при этом блестели возбуждением, что, делало ее похожей на юную девушку. Совсем недавно она стала носить кружевные чепцы, которые, по ее мнению, положено было носить женщине после сорока.

— Это будет все равно, что жить в деревне! — весело восклицала Ренетта. — Он будет называться «малый Трианон». Там Людовик и я сможем побыть вместе вдали от мирской суеты и в то же время не удаляться от Версаля.

На ее лицо вдруг набежало облачко грусти. Серьезное внимание короля недавно привлекли две молодые и красивые женщины, да и девушки из Парк-о-Шерф продолжали беременеть с завидной регулярностью. Она молитвенно сложила ладони вместе, переплетя изящные пальцы, и ее лицо вновь осветилось радостью:

— Мне суждено было познать счастье в общении с ним во всех дорогих моему сердцу местах, но этот дворец будет особенным. Я чувствую это всем своим существом.

Ренетте так и не довелось увидеть его во всей красе. Прежде чем успели возвести крышу, она тяжело заболела. Король в это время находился в Шуази. Как только стало возможным перевезти ее в Версаль, Людовик забрал ее туда. Жасмин известили, что Ренетта хочет видеть ее. Прибыв во дворец, она застала свою покровительницу в кресле обложенную со всех сторон подушками: в любом другом положении Ренетту тотчас же начинал душил непрерывный кашель. На ней был халат из рубчатого желтого атласа. На впалых щеках виднелись слабые следы румян.