Как всегда, их ждал Аксель. Роза повернула лошадь и отъехала в сторону, чтобы не мешать влюбленным предаваться объятиям и поцелуям. Обычно в это время она наслаждалась ездой по тихим лесным тропинкам, пока не приходило время сопровождать королеву назад, во дворец. Иногда откуда-то издалека доносились звуки охотничьих рожков — король выезжал на охоту каждый день и Роза была готова подать влюбленным сигнал тревоги, если вдруг в опасной от них близости появится какой-нибудь всадник, преследующий дичь. Сегодня она пустила свою лошадь легким галопом в направлении длинной, поросшей травой прогалины, оставшейся после прошлогоднего лесного пожара, и через пару минут вдруг услышала за спиной топот копыт другой лошади. Она перешла на шаг, решив дать неизвестному всаднику возможность нагнать ее, но тот поступил аналогичным образом, разгадав замысел Розы.

Она оглянулась через плечо, но не смогла разглядеть лицо преследователя, скрытое полями шляпы, надвинутой на самые глаза. Этот всадник все время соблюдал дистанцию, не отставая и не приближаясь ни на шаг. Роза начала злиться. Что за игру он затеял? Уж не был ли это какой-нибудь не в меру ретивый кавалер из числа придворных, забывший о правилах этикета, строго воспрещающих следовать за королевой и ее фрейлиной, когда они совершали верховую прогулку? Роза сделала еще одну попытку оторваться от навязчивого поклонника, если это был действительно поклонник и, пришпорив лошадь, понеслась во весь опор, рискуя сломать себе шею. Она надеялась, что преследователю эта гонка надоест и он, повернет назад, однако фырканье его лошади по-прежнему доносилось из-за спины. И тогда к сердцу подступил страх, а вместе с ним пришло прозрение: это был шпион, каким-то образом пронюхавший о тайных встречах королевы и решивший разузнать, какую роль в этом играет ее фрейлина. Ну что ж, от нее он ничего не добьется. Пусть попробует!

Зная, что теперь она находится на достаточно безопасном расстоянии от влюбленных, Роза внезапно осадила лошадь и круто развернула ее в противоположную сторону.

— Вы?! — воскликнула она возмущенно.

Прошло уже почти три года с тех пор, как она в последний раз видела этого человека, который осадил своего скакуна так резко, что тот взвился на дыбы. Однако в их сегодняшней встрече не было и намека на приятную атмосферу того теплого летнего дня. На лице Ричарда Олдинггона не осталось и следа прежней заносчивости и нагловатой самоуверенности. Сейчас перед Розой был сдержанный, серьезный мужчина, хранивший в глубине светло-зеленых глаз некую отчужденность, которая показалась ей не менее опасной, чем эта внезапная перемена в его отношении к ней.

— Добрый день, мадам маркиза.

— Как вы посмели преследовать меня! Неужели вы не поняли, что я хочу побыть в одиночестве?

Он ответил без малейшего намека на улыбку:

— Я не удержался от соблазна немного размяться.

— Вижу, что ваши манеры по-прежнему не отличаются особой учтивостью. Похоже, они совсем не изменились.

— Так же, как, увы, и ваш острый язычок. А что до учтивости, то позвольте этот упрек адресовать и вам. Бросить королеву в лесу одну, на произвол судьбы… Не очень-то это вяжется с правилами хорошего тона!

К Розе возвратились прежние опасения. Возможно, он был английским шпионом еще тогда и является им сейчас. Она язвительно возразила:

— Если бы вы были хоть в малейшей степени знакомы с дворцовым этикетом, то вам и в голову не пришло нарушать покой королевы подобный образом. Королева нигде не может найти его и вынуждена скрываться в лесу, чтобы ненадолго отдохнуть от тревог, которых у нее, бедняжки, и так предостаточно.

— По правде говоря, я последовал за вами специально, чтобы предупредить королеву. Возможно, в тот самый момент, когда мы с вами беседу, ем, королю вручают некие документы, весьма серьезно компрометирующие вашу повелительницу…

— Что вы имеете в виду? Король сейчас на охоте!

— К нему только что поскакал курьер со срочным донесением, в котором говорится о том, что королева уже в течение продолжительного времени тайно встречается в лесу с графом фон Ферзеном.

Роза почувствовала, как у нее по спине забегали мурашки:

— Откуда вам это известно?

— Много воды утекло со времени нашей последней встречи. Смерть моего дорогого отца вынудила меня прервать путешествие. Как только были улажены все дела, связанные с моим вступлением в права наследования, я вернулся в Париж и сейчас служу в посольстве Англии. Мой дядя, посол, испытывает некоторую симпатию к вашей королеве — не в последнюю очередь из-за того, что она никогда не делала особого секрета из своего резко отрицательного отношения к поддержке Францией мятежа американских колонистов против их законного властелина, британского короля. Высокое официальное положение посла не позволяет ему предупредить Ее величество лично, и эта миссия была возложена на меня — в качестве первого дипломатического поручения.

— Каким образом Послу стало известно об этих встречах в лесу? — и тут же Роза закусила губу, вспомнив, что всего лишь несколько минут назад подозревала Ричарда в соглядатайстве. Она также вспомнила о том, как королева несколько месяцев назад вдруг заговорила о Ричарде, когда они осматривали теплицу с редкими растениями в малом Трианоне: «Вы помните того юного английского виконта — лорда Олдингтона? Именно так звучал его титул, если я не ошибаюсь? Да, да, того самого, что обещал привезти какие-нибудь интересные ботанические образцы, если ему удастся увидеть их во время своего путешествия? Так вот, недавно я спросила британского посла, почему его племянник так и не появился больше в Париже, и он ответил, что молодому человеку пришлось возвратиться в Англию из-за смерти отца. Будучи старшим среди сыновей, он унаследовал поместье и титул и теперь зовется лорд Истертон».

Оправившись от замешательства, Роза повернулась к своему собеседнику:

— Вам не нужно отвечать на этот вопрос, лорд Истертон. Я рада узнать, что у королевы есть друзья и кроме нас — тех, кто сейчас делит с ней все ее радости и невзгоды.

Очевидно, она правильно назвала его титул, потому что Ричард не стал поправлять ее.

— Я не буду сопровождать вас, когда вы отправитесь к королеве. С моей стороны это будет выглядеть назойливо.

— Тогда от имени Ее величества благодарю вас и английского посла. — Прощаясь, она наклонила голову и галопом поскакала в ту сторону, откуда появилась.

Ричард проводил ее взглядом. Теперь он понял, почему вернулся во Францию, хотя до этого пытался убедить себя и других, что ему нужно было провести несколько месяцев в Париже, чтобы завершить прерванное путешествие. Да, до сих пор он не мог избавиться от раздражения — ведь легкомысленная фрейлина пренебрегла его просьбой о свидании. К тому же во время недавних странствий ему довелось познакомиться со многими красивыми женщинами, но она все время присутствовала в его мыслях и волновала его больше, чем ему хотелось бы.

Все его домочадцы ожидали, что, унаследовав титул отца и став новым хозяином Истертонского поместья, он остепенится и возьмется за дела. Ричард сильно изменился, но причиной этого не были сложные обязанности крупного землевладельца или участие в политической деятельности, поскольку ему досталось и место в парламенте. Огромным потрясением для него явилась смерть отца. Никогда еще его беззаботное доселе существование не омрачалось таким горем. Их с отцом разница в возрасте составляла всего лишь двадцать лет, и поэтому их отношения больше походили на дружбу, а отец был старшим товарищем. Иногда им случалось и крепко повздорить по поводу того, как лучше управлять поместьем, но они тут же мирились. Ричарду было трудно представить, что человек неистощимой энергии и радушия, который охотился вместе со своими арендаторами и считал, что на охоте все равны, — так же, как все красивые женщины созданы лишь для того, чтобы за ними волочиться, — мог угаснуть, как свечка, из-за внезапной болезни легких. Эта смерть заставила его по-новому взглянуть на свои прожитые двадцать пять лет и увидеть, что он, в сущности, еще ничем не обогатил мир, если не считать тех картин и скульптур, которые были привезены им домой из Италии и Греции, и образцов диковинных растений, украшавших его теплицы.

Он прождал целый год, прежде чем решился в разговоре с матерью затронуть тему своего возможного отъезда в Париж. Скорбя по отцу, она находила в старшем сыне гораздо больше утешения, чем в других, очевидно, чувствуя, что тот переживает эту потерю так же глубоко. Собравшись с духом, она сказала: «Поезжай в Париж. Ты можешь пробыть там шесть месяцев или даже больше, если тебе этого захочется. С помощью управляющего я справлюсь со всеми делами в поместье так же успешно, как если бы ты был здесь. К тому же у меня появится время обновить дом в Дувре, и я перееду туда, когда ты вновь вернешься домой». Но затем в ней заговорила французская кровь: «А может, ты привезешь оттуда невесту?»

Он пришпорил коня и понесся по прогалине в сторону, противоположную той, куда ускакала Роза. Ходили слухи, что никому еще не удавалось обольстить маркизу де Шуард. Он чувствовал себя так, словно ему бросили вызов, который он готов был принять.


Когда Мария-Антуанетта прибыла в Версаль, ей сообщили, что король срочно возвратился с охоты. Это был беспрецедентный случай, и королеву объял неизъяснимый страх. Она отправилась в его личные апартаменты, и к своему крайнему огорчению, застала его рыдающим. Он сидел в кресле, сгорбленный, охватив поникшую голову руками, и производил впечатление человека, окончательного сломленного несчастьем. Мария-Антуанетта бросилась на колени и нежно обняла его.

— Людовик! Мой дорогой муж! Не плачь! Я умоляю тебя!

— Скажи, это правда о тебе и графе фон Ферзене? — Король поднял голову, и ее до глубины души тронуло жалкое зрелище его заплаканного лица с дрожащими губами. — Я получил ужасные известия…

— Да, Аксель фон Ферзен вызывает у меня симпатию, может быть, даже большую, чем я должна испытывать к постороннему человеку, это правда. Но я — твоя жена, дорогой. Ты — отец моих детей и мужчина, которому я буду спутницей жизни и другом до конца своих дней. Годы сблизили нас куда больше, чем я могла предположить, когда впервые приехала во Францию. Ты знаешь это, я говорила тебе в наши самые сокровенные минуты… — Она достала из кармана носовой платок и стала вытирать ему глаза, как маленькому ребенку. — Я больше не буду видеться с графом. Он подаст в отставку с той должности, которую занимает во французской армии, и возвратится в Швецию.

— Нет, это не ответ!

— Но я настаиваю на этом! Я не хочу, чтобы ты огорчался из-за меня… Со всеми этими сплетнями можно покончить только в том случае, если я откажусь видеть графа когда бы то ни было.

— Если он уедет, все будут говорить, что я не поверил тебе.

Она на несколько секунд подалась назад всем телом, чтобы взглянуть ему в глаза.

— Но ведь ты поверил мне, Людовик? — спросила она и в тревоге ожидала ответа.

— Да, — ответил он. — Ты никогда не стала бы меня обманывать.

Эти слова вызвали у нее прилив нежности:

— А где же этот донос?

Король жестом показал на камин:

— Я спалил его! И давай больше не будем об этом.

Мария-Антуанетта обвила его шею руками, и супруги поцеловались в знак того, что все недоразумения между ними окончательно улажены. Некоторое время они оставались вместе, не размыкая объятий: он по-прежнему сидел в кресле, а она стояла возле него на коленях. Вскоре королева покинула его в состоянии крайнего нервного истощения, ведь за очень короткий промежуток времени ей пришлось пережить целую гамму эмоций — от любви, страха, сострадания и печали до облегчения. Ее предложение отослать Акселя в Швецию было игрой, в которой она пошла со своего последнего и самого крупного козыря и выиграла.

После ухода Марии-Антуанетты Людовик снова дал волю слезам. Его жена любила Акселя фон Ферзена всем сердцем, в этом у него не было никаких сомнений. Но он сам слишком сильно любил ее, чтобы в теперешней жизни, полной неожиданных и суровых ударов судьбы, лишать ее тех маленьких радостей, которые она испытывала, изредка видясь с графом. Но если она захотела именно так распорядиться своими чувствами, что ж, пусть будет так, как ей хочется.


Следующая встреча Розы с Ричардом произошла на концерте, куда он сопровождал британского посла, хорошо ей знакомого. Они обменялись несколькими дежурными фразами, прежде чем Роза заняла свое место в зале среди других фрейлин. Хотя они сидели далеко друг от друга, она ощущала его присутствие так остро, словно вокруг, кроме них двоих, не было никого. Это смятение чувств привело к тому, что она аплодировала музыкантам чуточку громче, чем было необходимо, и старалась изо всех сил не смотреть на Ричарда во время ужина в салоне Венеры. Досада, вызванная тем, что он не подходил к ней, смешивалась с удовлетворением: ведь ей удалось заставить его почувствовать себя совершенно забытым. Затем она случайно натолкнулась на его взгляд в зеркале и, к своему немалому смущению, ощутила, как с головы до ног покрылась пунцовым румянцем. Когда же она отважилась бросить в его сторону еще один взгляд, то увидела, что Ричард разговаривает с какой-то хорошенькой особой и оба они весело улыбаются, явно наслаждаясь обществом друг друга. Посмотрев еще раз в ту сторону через пару минут, Роза обнаружила, что они уже ушли.