— Подождите! — Ричард вытащил из кармана платок с кружевными краями и смахнул им паутину. Затем он протянул ей руку. — Прошу. Вы, наверное, первый пассажир этой барки за последние сто лет.

— Вы и в самом деле так думаете? — Подняв юбки, она легко перепрыгнула с помощью Ричарда через борт на палубу.

Он усмехнулся:

— Нет, конечно! На ней плавали, но это было сравнительно давно. Сейчас посмотрим, целы ли у нее паруса.

Роза ахнула от восторга, увидев, как паруса развернулись и затрепетали, раздуваемые легким ветерком. Они были сделаны из чистого шелка: на сапфирно-голубом фоне красовалась голова Аполлона.

— Смотрите! Как великолепно! Когда-то все суда на канале плавали под такими парусами!

Роза решила сама осмотреть барку и в одном из сундучков нашла парчовые ткани, которые развесила по бортам по старинному обычаю так, чтобы позолоченные края драпировки погружались в воду. Поискав еще, она откопала среди кучи хлама большую подушку с алыми кисточками и, положив ее на палубу, уселась рядом с Ричардом, который держал руль, направляя барку, влекомую теплым мягким бризом, на середину канала. Когда-то палуба была покрыта золотой краской, и теперь кое-где ее сохранившиеся пятна тускло поблескивали в лунном свете. Маленькая барка безмятежно скользила по воде, и казалось, что еще вчера на ней точно такую же прогулку совершала какая-нибудь развеселая компания. По обе стороны канала росли посаженные еще при Людовике XIV кедры, дубы, клены и сосны. Эти посадки теперь превратились в настоящие леса.

Эта волшебная ночь создала атмосферу такой необыкновенной искренности и доверия, что Роза могла разговаривать совершенно свободно, и, в свою очередь, рассказала о Шато Сатори и о бабушке, а также обо всем, что знала о своих родителях, не утаивая ничего. Она описала недовольство, с которым встретила весть о том, что ей придется перебраться в Версаль, объяснив, что впоследствии изменила отношение к придворной жизни, последовав примеру королевы, которой ничто не мешало по-своему наслаждаться каждой минутой.

— В целом свете нет более замечательного места, чем Версаль! — объявила Роза, и на лице ее появилось счастливое выражение. — Все самые важные события происходят только здесь.

— А как же остальной мир? Вы об этом когда-нибудь задумывались?

Роза засмеялась и, подражая его тону, произнесла:

— Как торжественно вы говорите это! Наверное, мы сейчас будем обсуждать политику?

Ричард, улыбаясь, покачал головой:

— Только не сегодня вечером.

— Хорошо. — Она уселась поудобнее и аккуратно расправила юбки. — Если хотите поговорить о чем-нибудь серьезном, я представлю вас бабушке. Каждый раз, когда я навещаю ее, она рассказывает мне обо всем, что творится во Франции, не щадя моих нежных чувств. И благодаря ей я, находясь за оградой Версаля, вовсе не так уж далека от жизни, как вам может показаться.

Пожав плечами и вздохнув, она устремила взгляд к звездам:

— Я еще не готова выбрать свой путь. Мне так хочется наслаждаться жизнью! Я люблю чувствовать себя беззаботной. Может, когда-нибудь мне все это надоест и покажется суетой, но не сейчас! — Она энергично затрясла головой. До этого еще далеко!

Ричард был удивлен: что-то в жизни его и ее поразительным образом совпадало, хотя росли они в совершенно разных условиях. Потребовалась серьезнейшая встряска, настоящая трагедия, чтобы он, наконец, повзрослел и воспринял реальность такой, какая она есть, и теперь он искренне, от всей души желал, чтобы Розе не пришлось пережить ничего подобного. Он видел в характере Розы свежее, жизнеутверждающее начало, не испорченное ни условностями и лицемерным ханжеством, ни сладострастным развратом Версаля и ему хотелось, чтобы и дальше она оставалась такой же чистой и непосредственной. Его неумолимо тянуло к ней, но Роза инстинктивно чувствовала это и, испытывая такое же влечение, сдерживала себя, не отдаваясь на волю чувств.

— Должно быть, многие влюблялись в вас с тех пор, как вы появились при дворе, — сказал Ричард. — Интересно, вы отвечали взаимностью?

— Я была довольно близка к этому… — глаза Розы дразнили его.

— И насколько же близка? — голос Ричарда звучал серьезно и настойчиво.

Роза сделала вид, что задумалась, а затем встряхнула своими бесподобными локонами и ответила уклончиво:

— Это трудно описать словами.

Он закрепил руль и, наклонившись к Розе, схватил ее за плечи.

— Вы были с кем-нибудь так же близки, как сейчас?

Их взгляды слились воедино, и Роза не могла разорвать этот магический круг. Когда она попыталась ответить, ее голос задрожал и прервался, и наружу вырвался лишь напряженный, хриплый шепот:

— Нет, никогда…

Ричард привлек ее к себе, и их уста медленно сомкнулись в головокружительном, пьянящем своей сладостью первом поцелуе. Роза почувствовала, как волна любви затопила ее всю, без остатка. Ей сейчас казалось, что со времени их первой встречи она стояла на краю омута и вот теперь упала в него и ее закружило вместе с Ричардом в этом стремительном, бурном водовороте. Еще никогда она не испытывала от поцелуев такого наслаждения. Она стояла коленями на подушке, послушно опустив руки и прильнув всем телом к Ричарду; их губы и языки встретились и слились, и казалось, ничто не сможет разъединить их. А барка продолжала тихо скользить по серебрившейся лунным светом воде, сопровождаемая громкими трелями словно обезумевших в своем сладострастии соловьев, которые обосновались в прибрежных лесах.

Чуть отстранившись, Ричард нежно провел пальцами, по ее скулам, продолжая напряженно всматриваться в ее глаза, словно хотел проникнуть в душу Розы.

— Я возвратился во Францию только ради тебя. Какие бы другие причины я ни выискивал, пытаясь объяснить это решение себе и другим, меня вела лишь надежда встретить тебя снова.

— Я пыталась забыть тебя и приходила чуть ли не в бешенство, не понимая, почему мне не удается это сделать. А потом я почувствовала, что потеряла тебя, и вокруг образовалась какая-то пустота, которую ничто не могло заполнить.

— Со мной случилось то же самое, дорогая моя Роза! — Он говорил тихо. Его рука заскользила к шее и плечам Розы, и она опять оказалась в его крепких объятиях. — Я люблю тебя!

Они поцеловались снова. Радость, переполнившая Розу, была столь огромна, что она чувствовала какую-то неясную тревогу, будучи совершенно не готовой к таким глубоким переживаниям, с первого дня пребывания при дворе она постоянно слышала откровенные рассказы о постельных утехах, о страсти и романтических приключениях. Ей и самой приходилось испытывать кое-какие чувственные наслаждения, но никто и никогда не говорил о том, каким огромным становится сердце, полное глубокой и чистой любви. Естественная целомудренность и сдержанность позволяли ей все время оставаться в тех рамках, которые она сама для себя определила, и сохранить невинность под искусным внешним налетом ветреной версальской красавицы.

— Я тоже люблю тебя! — выдохнула Роза, с трудом поверив в то, что ей удалось все-таки произнести эти слова.

Они обменялись еще несколькими поцелуями, нежными, страстными и долгими. Ричард осторожно провел пальцами по ее лицу, шее и груди, а затем опустил Розу на подушку и снова занял свое место у руля. Он почти не сводил восторженных глаз с Розы, лишь изредка посматривая вперед. Плавание по каналу не могло встретить никаких непредвиденных опасных препятствий, за исключением какого-нибудь брошенного ветром отломившегося сука дерева.

Вскоре барка достигла того места, где канал разветвлялся на два противоположных рукава, и Ричард, ловко управляясь с рулем, направил барку в северный рукав. Далеко впереди появились мерцающие огни Трианона; малый Трианон находился вне пределов видимости с барки.

— Отсюда пока не видно никаких ступенек на берегу, — сказал Ричард, напряженно всматривавшийся вперед. — Наверное, вон тот высокий факел освещает лестницу или сходни.

В этот момент Роза ощутила в своих туфельках холодную сырость. Она поджала ноги и с удивлением обнаружила, что подол юбки насквозь промок. И тогда ее глаза расширились от ужаса: вода проникла в барку и уже заливала палубу. Роза вскочила с подушки:

— Барка дала течь!

— Кажется, во время поворота она немного осела в воде. Наверное, была плохо проконопачена. Я иду к берегу!

Барка скользила сейчас посредине канала, и от берега, поросшего травой, ее отделяла широкая полоса воды. Прежде чем они прошли половину этого расстояния, палуба уже покрылась слоем воды толщиной в несколько дюймов. Стало ясно, что до берега барке не дотянуть.

— Ты умеешь плавать? — спросил Ричард свою спутницу, сбрасывая камзол.

Роза выглядела скорее удивленной, чем напуганной, потому что еще не осознала в полной мере всего драматизма ситуации, в которой они оказались.

— Нет, не умею, — тихо прозвучал ее ответ.

— Ладно. Это неважно, потому что я поплыву рядом. Сохраняй спокойствие, делай все, как я говорю, и тебе нечего будет бояться.

— Я и так ничего не боюсь.

Он понял, что Роза и в самом деле не испытывает страха и полностью доверяет его силам. Казалось, любовь сделала их неуязвимыми перед любой опасностью.

— Сними туфли! — приказал Ричард, одновременно избавляясь от свей обуви. Роза немедленно повиновалась, и он, крепко обняв за талию, повлек ее к борту. — Вдохни как можно глубже и задержи дыхание, сколько сможешь.

Они вместе прыгнули в воду и погрузились в ее темную глубину; там оказалось холоднее, чем ожидал Ричард. Не ослабляя своей железной хватки, он стал быстро подниматься на поверхность, усиленно работая ногами и свободной рукой. Когда они вынырнули, то на секунду зажмурили глаза — настолько ярким им показался свет луны. Роза закашлялась, выплевывая, воду, и судорожно задышала. Ее локоны слиплись и плотно облепили голову, как золотистый колпак. Она не мешала Ричарду и лишь старалась держать, голову над поверхностью, в то время как он тащил ее за собой к берегу.

Почувствовав под ногами дно, Ричард помог Розе выбраться на берег. Перед тем, как последовать за ней, он, стоя по колено в воде, оглянулся. Барка пошла на дно. На поверхности плавала лишь парчовая драпировка, похожая на гигантский лист кувшинки. Оказавшись на берегу, Ричард внезапно ощутил неимоверную усталость и в бессилии рухнул на траву лицом вниз.

— Тебе плохо? — встревожилась Роза.

Ричард повернулся на спину. Она сидела, наклонившись над ним, и на его грудь, словно дождь, падали капли с ее волос. Он широко улыбнулся, вселяя в нее уверенность:

— Все хорошо. Но ты вся дрожишь от холода! Может, нам удастся достать сухую одежду в Трианоне?

Роза состроила гримасу:

— Я знаю придворных, которые там будут. Они выставят нас на посмешище. Мы пойдем в театр малого Трианона: в гардеробной есть платья и много всякой мужской одежды, из которой ты наверняка сможешь подобрать себе что-нибудь подходящее.

— Хорошо, так мы и сделаем. — Ричард сел и вплотную приблизил к ней свое улыбающееся лицо.

— Жаль, что наше путешествие закончилось так внезапно! — Роза громко расхохоталась, закинув голову. — Но это же невероятно забавно! О, Боже, мы потопили судно короля-солнце! Если бы он был жив, то пришел бы в ярость.

— И что бы он тогда сделал? — весело спросил Ричард, заражаясь этим весельем.

— Бросил бы нас в Бастилию.

Намокшее платье сползло с плеч и почти полностью обнажило ее великолепную грудь, но Роза пока и не подозревала об этом. Ричард наклонился вперед и поцеловал ее шею. Смех замер в ней. Его губы, не отрываясь от ее кожи, скользнули вниз и остановились на одной из тугих, упругих выпуклостей. Кончиком языка он стал медленно и нежно собирать мелкие капельки воды. Роза задрожала еще сильнее, словно в лихорадке, и не только от холода, но и от желания познать радость земной любви. Ей хотелось сбросить всю промокшую одежду и лежать обнаженной в этой теплой траве, наслаждаясь ласками Ричарда. Все инстинктивные порывы, которые до этого ей во многих случаях удавалось сдерживать, теперь грозили захлестнуть ее. Любовь сделала ее уязвимой там, где она чувствовала себя наиболее защищенной. Когда Ричард отвел в сторону промокшие кружевные края декольте и поцеловал ее правый сосок, у нее все поплыло перед глазами. Она не знала, хватит ли у нее решимости справиться с этой волной страсти. Чтобы окончательно не потерять голову, Роза слабо запротестовала еле слышным шепотом.

Немалым усилием воли Ричард заставил себя остановиться.

— Я думаю только о себе… — произнес он хриплым голосом, возвращая на место кружева и помогая ей встать на ноги. — Ты получишь воспаление легких, если срочно не переоденешься.