Маргарита слегка поморщилась, показав, что разговор начинает развиваться в нежелательном направлении.

— Скажите, куда вас посылают?

— Поддерживать закон и порядок там, где это будет необходимо. — Он наклонился к ней над столом. — Дайте мне на память платок или что-нибудь еще. Я буду все время носить его при себе, пока не вернусь!

Маргарита сочла эту просьбу слишком ко многому обязывающей и вежливо, но твердо отклонила ее, сказав:

— Но ведь вы же не на войну отбываете?

— Разве? — Глаза Стефана сузились и стали колючими. — Гугеноты так же опасны для Франции, как и любой внешний враг.

От этих слов на Маргариту словно повеяло трупным холодом. Ее чуть было не передернуло от страха и отвращения, но она взяла себя в руки и спросила:

— Что вы имеете в виду?

Стефан небрежно пожал плечами, как бы говоря, что не стоит придавать этому большого значения.

— Только то, что мой полк получил приказ расквартироваться в одном из тех мест, которое считается оплотом гугенотов в Гаскони, где эти еретики вечно что-нибудь затевают. Вот и теперь пришло сообщение о вооруженной стычке с войсками. Убиты люди, и сгорело несколько домов. Это напоминает войну…

Маргарита поспешно произнесла:

— Надеюсь, что вы возьмете на себя роль миротворца и будете способствовать тому, чтобы страсти улеглись!

— Таково мое намерение.

После этого они еще разговаривали на разные темы, но когда пришла пора расставаться, Стефан вернулся к своей просьбе об амулете.

— Давайте больше не будем об этом говорить, — предложила Маргарита. — Такой подарок делается в знак любви, но между нами ее нет. Не стоит обольщаться и путать искреннюю признательность и симпатию с любовью.

— Вы просто не готовы признаться себе самой в своих истинных чувствах. Но настанет день, когда вы устанете от человека, который старше вас в два раза. И тогда я обязательно вернусь за вами, Маргарита! И не думайте, что будет по-другому.

Он словно опутывал ее цепями, и Маргарита поднялась из-за стола, собираясь уходить. Ей казалось, что тем самым она освободится от невидимых уз.

— Мы расстанемся как друзья. Давайте не будем портить спорами нашу последнюю встречу!

— Слушаюсь и повинуюсь. Общение с вами, хоть и недолгое, доставило мне несравненное удовольствие. Разрешите поцеловать вас на прощание. Этот поцелуй заменит любой амулет и не сотрется из моей памяти. — Прежде чем опешившая Маргарита успела что-либо ответить, он протянул к ней руки и, заключив в объятия, страстно поцеловал. Прошло несколько секунд; наконец, прочные объятия разомкнулись, и возмущенная Маргарита смогла перевести дух. Губы Стефана растянулись в торжествующей улыбке:

— Это мне на память о вас!

Против поцелуя она, в общем-то, ничего не имела, потому что не могла в один миг выбросить из своей души все те светлые и теплые чувства, которые испытывала к Ле Пеллетьеру. Даже его назойливые любовные ухаживания вызывали у нее невольное уважение искренностью и постоянством. И к тому же, несмотря на хвастливые обещания вернуться за ней, его отсутствие в Версале должно было продлиться достаточно долго; за это время он узнает новых людей, увидит разные города, познакомится с девушками и постепенно начнет забывать о ней. Будь Стефан старше, все могло бы сложиться по-иному, но он был молод и вполне успеет влюбиться еще дюжину раз за время своей службы.

Ободренная этими мыслями, Маргарита рассталась с ним. Вернувшись в Шато Сатори, она возликовала: наконец-то можно будет вздохнуть полной грудью и не замирать от страха, завидя знакомую долговязую фигуру. Напевая веселую песенку, Маргарита развязала шнурки сумочки, чтобы достать образцы тесьмы, который положила туда еще в магазине, и оторопела. Из кошелька ей зловеще подмигивал зеленый изумруд обручального кольца, как бы предупреждая ее о том, что радоваться еще рано. Оправившись от шока, Маргарита сообразила, что Стефан, должно быть, тайком положил кольцо в сумочку, которая лежала между ними на стуле. В пылу спора из-за амулета она так увлеклась, что перестала обращать внимание на окружающие предметы, и он не преминул воспользоваться ее рассеянностью. Разумеется, он лелеял надежду, что этот знак любви не позволит ей забыть о нем. Однако Маргарита увидела в этом кольце не подарок на память и не символ вечной преданности, а источник возможного недоразумения между ней и Огюстеном и потому решила больше не держать его в неведении.

С кольцом в руке она спустилась вниз в библиотеку, где Огюстен сидел за столом и писал письмо. Не говоря ни слова, Маргарита положила изумруд рядом с его рукой. Его взгляд тут же застыл, прикованный к этому предмету, и перо в руке замерло.

— Что это?

— Обручальное кольцо. Я уже дважды отказывалась от него.

Лицо Огюстена стало пепельно-серым, и он откинулся на спинку кресла.

— Кто же предложил его тебе?

— Стефан Ле Пеллетьер.

Нечеловеческим усилием сдерживая внезапно вспыхнувшее бешенство, Огюстен сказал:

— Я не хочу, чтобы его имя упоминалось в этом доме…

Казалось, слова вязли в его зубах, когда он произносил их.

Маргарита почувствовала что-то неладное и призвала на помощь все свое мужество: ведь сказано было еще не все.

— Тем не менее, я должна рассказать тебе о кольце.

— Если ты отказалась от него, то каким же образом оно попало к тебе?

— Я встретилась с ним, чтобы попрощаться перед его отъездом в драгунский полк. А когда вернулась домой, обнаружила это кольцо у себя в сумочке. Должно быть, он положил его туда тайком, когда я смотрела в другую сторону.

Рука Огюстена со страшной силой стиснула перо, а в следующее мгновение он швырнул его на пол.

— Когда Лe Пеллетьер впервые предложил тебе стать его невестой? — сурово спросил он. — Не тогда ли, когда ты оказалась в его постели? Меня не было в Версале, и ты вернулась домой с рассветом, когда все еще спали и не могли заметить тебя…

Ноги у Маргариты подкосились, и, чтобы не упасть, она ухватилась за край стола.

— Так значит, ты нанял шпиона, который следил за мной в твое отсутствие?

— Нет! — Он встал с кресла так резко, что оно опрокинулось. — Мне рассказали об этом в доме моего отца, и сделал это из самых высоких и чистых побуждений человек, специально приехавший для этого ко мне.

Приставив руки к вискам, Маргарита пошатнулась, испытав страшный удар. Ее словно ножом полоснуло по сердцу. Лишь один человек на свете мог поехать к Огюстену с этой целью. Этого и следовало ожидать… Разве Сюзанна не предупреждала, что не потерпит, чтобы Огюстена обманывали, и будет зорко следить за всем, что может оскорбить его честь?

— Да, это правда, что я провела ночь не в доме и не в своей постели. Правда и то, что домой меня привез Стефан. Но на самом деле все обстоит не так, как ты думаешь. Я встретила его на Королевской площади, когда он собирался на утреннюю прогулку.

— На Королевской площади? А где же ты тогда была?

— Я заблудилась в коридорах Версаля — после того, как отвергла приставания короля, желавшего переспать со мной!

Вся история вылилась из нее потоком горячей и бессвязной речи. Когда Огюстен вышел из-за стола и, подойдя к Маргарите, ласково обнял ее, она поняла, что он поверил. Описанная Маргаритой реакция короля на известие о том, что она является дочерью Жанны Дремонт, в точности совпадала с ощущением Огюстена, который увидел такое же выражение ненависти на лице Людовика, когда просил отнестись к бедной женщине с милосердием. Теперь ему самому было непонятно, как он смел усомниться в верности Маргариты, которая всегда была с ним честна и откровенна. Ревность, ослепившая его, оказалась плохим советчиком. Тогда, войдя в дом после долгого отсутствия, он даже не ожидал увидеть ее, ожидая, что она ушла к Стефану, и почувствовал несказанное облегчение, узнав о своей ошибке. Он изо всех сил старался отвоевать ее у Стефана, не зная, что ломится в открытую дверь, пытаясь найти то, что не терял.

— Обещай мне одну вещь! — умоляюще произнесла она после того, как их примирение состоялось.

— Что именно? — Он был готов сделать для нее все, что было в его власти.

— Когда тебе в следующий раз понадобится надолго уехать к отцу, позволь мне отправиться с тобой. Я могу остановиться в Гавре и не мешать тебе.

— Хорошо, так мы и поступим.

Еще не пришло время рассказать ей о том, что он намеревался сделать во время следующего визита в Мануар. Ему не хотелось, чтобы какие-то непредвиденные случайности сорвали задуманное и причинили Маргарите ненужные огорчения. Сперва требовалось провести определенную подготовительную работу во избежание конфликта с отцом. Мысль о том, чтобы сделать Маргариту своей женой, давно уже посещала его, но во время последней длительной разлуки она обрела реальные очертания. Лишь приезд Сюзанны, исполненной самых лучших побуждений, но впавшей в заблуждение, поколебал его намерения. Теперь же ничто не могло помешать ему, и выход был подсказан морганатическим браком короля, почти наверняка имевшим место. Он найдет протестантского священника, который совершит церемонию бракосочетания, и они станут мужем и женой, пусть даже весь мир останется в неведении относительно их союза.


Однажды, ранним майским утром Огюстен получил приказ явиться к королю. Вот уже несколько недель он безуспешно пытался добиться аудиенции по срочному делу и начал было думать, что фортуна повернулась к нему спиной. Приободрившись и решив, что он ошибался, Огюстен поспешил в Версаль. Однако не успел он войти в кабинет, как Людовик дал понять, что вызвал его по другой причине.

— Вы дружите с бригадиром Фреснеем на протяжении многих лет, не так ли?

— Еще с той поры, когда мы оба были безусыми юнцами-мушкетерами, сир.

— Тогда я вынужден возложить на вас одну неприятную обязанность. — Людовик взял со стола листок с перечнем фамилий и помахал им в воздухе. — Этим утром я получил список тех, кто недавно умер от лихорадки на земляных работах на Юре. С прискорбием должен сообщить вам, что в нем значится и фамилия вашего друга.

Король увидел, что его слова потрясли Руссо. Придворный стоял, словно его поразило громом, не в состоянии осознать услышанное. Чтобы дать ему время прийти в себя, Людовик отошел к окну и посмотрел на площадь.

— Нельзя ли надеяться, что произошла какая-то ошибка, сир?

От пережитого шока его голос звучал непривычно резко.

Людовик повернулся к нему.

— Нет, это не ошибка. Он слег с приступом лихорадки вчера утром и еще до заката солнца испустил дух. Такова Божья воля.

— А мадам Фресней уже знает об этом, сир?

— Нет. Я уверен, что вы сумеете сообщить ей эту весть как можно деликатнее.

— Я незамедлительно выезжаю в Орлеан.

— Там ее нет. Вы найдете мадам Фресней в ее парижской резиденции.

Эта весть удивила Огюстена:

— Но ведь ее письма ко мне приходили из орлеанского замка!

— Тем не менее, вы найдете ее в Париже.

Озадаченный Огюстен покинул дворец и сразу же отправился в магазин, где и поведал Маргарите о смерти Жака. Как и следовало ожидать, это печальное известие очень расстроило ее.

— Ты не хочешь съездить со мной в Париж? — спросил он.

— Сейчас не самое подходящее время. Мы с Сюзанной не встречались после того, как ты написал ей о ее ошибке. Я могу оказаться в роли незваного гостя в это время скорби. Узнай у нее сначала, удобно ли мне появиться там, и если с ее стороны не будет никаких возражений, я так и сделаю.


Огюстен поскакал в Париж, и еще до того, как колокол ближайшей церкви отбил полдень, уже спешился у крыльца большого парижского особняка Фреснеев. Когда он постучал, дверь отворил слуга с заспанным и неприветливым лицом.

— Я должен немедленно увидеть мадам Фресней! — заявил Огюстен, переступая порог.

— Мадам Фресней здесь нет, мсье. Она в деревне, — хмуро ответил слуга.

Огюстен довольно бесцеремонно возразил:

— Я знаю, что она здесь. Скажите, что я прибыл по поручению короля.

Эти слова сразу же возымели ожидаемое действие. Слуга спросил его имя, а затем Огюстену пришлось ожидать с четверть часа в зале, прежде чем слуга возвестил, что мадам Фресней примет его в своей спальне. В то время среди знатных дам был распространен обычай принимать важных гостей, находясь в постели. При этом подавался чай, кофе или освежающие напитки. Иногда в будуар набивалось с дюжину (или даже больше) гостей.

К облегчению Огюстена, в покоях Сюзанны никого не оказалось. Когда его ввели туда, Сюзанна сидела в постели, опираясь спиной на горку перевязанных ленточками подушек. На ней был роскошный атласный халат, поверх которого блестело изумительное колье. Край ослепительно-белоснежной простыни был отвернут на расшитое красивыми узорами одеяло, доходившее до груди и почти скрывавшее халат. Огюстен тут же заметил, что во внешности Сюзанны произошли некоторые изменения. Лицо стало одутловатым; под глазами появились темные круги, которые проступали даже сквозь слой краски и пудры.